Не глядя, она отперла дверь – замок был установлен ее собственными руками – и двинулась в главную комнату.
– Как же я не разглядела! Священный Алмаз, как же я не разглядела! – она чуть не плакала, громко разговаривая с дышащей покоем комнатой, где утренний свет ласкал кружащиеся в воздухе пылинки.
Она села на отделанную гобеленом тахту – довольно жесткую, притащенную с чердака резиденции Клана Железа – и спрятала лицо в ладони, чувствуя себя слишком ошеломленной, чтобы что-то предпринять.
– Макс, – прошептала она комнате.
Розе исполнилось четырнадцать, когда это случилось. Пробуждение женственности внезапно сделало мир значительно интереснее. В то время она хихикала с подружками, обсуждая молодых людей. Тогда устраивали вечер в честь дня рождения Лорда Сильвера. Приглашены были все высокородные члены Кланов. Несколько недель Розу переполняло странное возбуждение. Каждое утро она просыпалась с ощущением приближения чего-то значительного. И это произошло.
На вечере она сразу заметила красивого юношу из Клана Серебра, ее кузина Аделия зашептала ей на ухо:
– Посмотри на него: Максимилиан, внебрачный ребенок Сильвера. Как думаешь, он такой же злой колдун, как и его мать?
Эти сведения сделали Макса только привлекательнее для Розы. Он, конечно, не заметил ее. Макс провел весь вечер со скучающим видом, который, возможно, был слегка наигранным, потому что Сильвер поразил всех театральными представлениями и фейерверками. Роза задавала вопросы о Максимилиане и узнала всю его историю. Здесь была опасность и приключение. Она никогда не встречала никого похожего. Макс был всего тремя годами старше Розы.
Позже, дома, больная незнакомым томлением, она мечтала о перевоспитании Макса Сильвера, жаждала вернуть его обратно на путь истины и добра. Роза стала проявлять больше внимания к женщинам Клана Серебра, находя поводы для визитов в Особняк Лунного Металла. Иногда удача ей улыбалась, и она мельком видела Макса. Обычно он был один или отражал нападки своих юных родственников. Удивительно, но ни выражение горечи в опущенных книзу уголках рта, ни нахмуренные брови не умаляли его природной привлекательности. Язык у Розы прилипал к гортани, когда она встречала Максимилиана. Она хотела расспросить женщин Силь-веров о тысяче вещей, но стеснялась. Во сне она завязывала беседы с предметом своего обожания, поражая его своим умом и непохожестью на других, но наяву ей не хватало смелости. Заметил ли он ее? Она не знала. Всего через несколько недель после начала ее болезненных и восхитительных визитов Макс был изгнан из Особняка, и Роза больше его не видела. Но он остался в ее мыслях. Более года она в молчаливой агонии переживала его уход. Затем чувства частично притупились, пока не превратились в печальный сон.
Роза знала одно – Макс Сильвер-Скин сделал ее такой, какой она стала. Неосознанно, он подтолкнул в ней какой-то процесс. Увлечение Максом привело ее к размышлениям о его бунтарских наклонностях и о том, откуда они могли взяться. И таким образом она начала, медленно, постепенно, видеть Карадур таким, каким он был. Макс должен был разделить с ней это откровение, но она пережила его в одиночестве.
В течение нескольких лет рассказы о подвигах Макса достигали ушей Кланов Металла. Тем временем Роза достаточно повзрослела, чтобы понять, что ее образ Макса был лишь девичьей фантазией. Но фантазией достаточно приятной, чтобы потакать ей, находясь в одиночестве. Она решила, что больше не хочет видеть его никогда, поскольку была уверена, что разочаруется в нем. Макс наверняка стал груб и неотесан после жизни в трущобах. Кроме того, он был обычным вором. Когда Коффин захватил Макса годом раньше, Роза почти успокоилась, она даже не думала о нем долгое время. Макс Сильвер-Скин в Грагонатте был неприятной реальностью. Это доказывало, что им никогда не суждено было сдружиться по-настоящему. Затем был побег и слухи. Роза сознательно не слушала их и кривила губы. Когда кто-либо из ее новых друзей – людей, которых Лорд Айрон и не помышлял встретить среди знакомых ее дочери, – начинал говорить о Максе и легендах о нем, она держалась скептически. Им, как и всем, нужен был герой, а Макс стал для них иконой. Он не мог вернуться в ее жизнь. Это была фантазия, детская фантазия. Она точно знала это. До сегодняшнего утра.
Это был он. Роза знала. Почему она не узнала его? Может, потому, что мужчина, который разговаривал с ней, не имел ничего общего с тем уродливым образом, который она старательно создавала в последнее время? Или была еще какая-то причина? Может, лицо? Макс, которого она помнила, хмурился и выглядел мрачным. Мужчина же, которого она встретила сегодня, был эмоциональным, постоянно улыбающимся, сведенных бровей не было и в помине. Все равно, она должна была сразу узнать его! Роза вспомнила краткий миг, когда ей показалось, что они знакомы, но ощущение тут же пропало. Как он это сделал? Он флиртовал с ней – это тоже было больно, потому что он не знал, кто она. Он играл с ней, ведомый презрением.
Роза встала.
– Этому не бывать! – сказала она комнате.
Макс хотел увидеть ее снова. Он был очень настойчив.
– Но ты не позволишь, чтобы это случилось, – предостерегла себя Роза. Ей следует доложить обо всем отцу, даже Коффину. Но она знала, что не сможет сделать это.
Комната была спокойной, обстановка – созерцательной. Снаружи раздалась полуденная сирена, созывающая литейщиков к обеду. Она не может снова увидеть его. Это немыслимо, это погубит ее.
Она снова села. Правда. Роза потерла виски. Иногда ей было трудно сдержаться. Она преступила слишком далеко за дозволенную черту, стала чужой в любой части города, не принадлежала никакой из них, но принадлежала целому.
Розе было предназначено унаследовать власть отца после его смерти. Это была – по крайней мере, сейчас – самая могущественная позиция в Карадуре. Она старалась исполнить свою роль полностью. Роза любила город и переживала за него. Если она когда-нибудь придет к власти – допустим, отец сможет удержать Клан Железа на высшей позиции, – она хотела возродить Ка-радур. Чтобы добиться этого, необходимо было узнать все что можно – тайные истории, запретную истину. Вероятно, она открыла больше, чем ожидала. Если бы отец узнал о том, чем занимается его дочь и кем она стала, – он бы отрекся от нее, а то и заточил бы в Гра-гонатт навеки.
– То, что я знаю – это нелегкое бремя, – рассказывала она комнате. Правда давила на нее еще тягостнее, чем прежде.
Роза представила себе мрачную перспективу предстоящего вечера в Медном Доме. Она была не в настроении идти на него, но знала, что отец расстроится, если ему придется быть там одному. Это была их общая черта – оба тяготились клановыми сборищами. После подобных мероприятий скулы болели от постоянного ношения вежливой улыбки. Роза никогда не могла вспомнить, о чем она там говорила, поскольку разговоры были пусты и бессмысленны. У нее не было подруг – она и женщины кланов разговаривали на разных языках.
Вздохнув, Роза решила провести остаток дня за чтением. Она ничего не могла поделать с собой в таком состоянии. Это было противно, как болезнь.
– Не глупи, – сказала она себе вслух. – Все пройдет. Забудь об этом.
Как хорошо было бы, если бы рядом находился кто-то, с кем можно поговорить. Эта мысль вызвала у нее улыбку:
– Смотри, ты уже почти сошла с ума – только сумасшедшие разговаривают сами с собой.
Роза прошла в спальню и начала доставать платья из гардероба. Узкое зеркало между дверцами было темным, как ртуть. В нем ее лицо выглядело желтоватым и изможденным. Роза упала спиной на кровать прямо на разложенные платья. Старые пружины застонали вразнобой. Она лежала, раскинув руки, окруженная струящимися тканями одежд и драгоценностями. От платьев исходил аромат одиночества.
Роза потерла ладонями лицо. Она чувствовала себя как выжатый лимон. Ее голову словно сдавливали металлические обручи. Атмосфера в комнате изменилась, став какой-то напряженной. Захотелось затаить дыхание.
