большой брат влюблен в тебя, Дженни. Это так забавно, что Брюс наконец захотел какую-то девушку для самого себя. Что он говорит, когда занимается с тобой любовью?
— Ты по-прежнему ненавидишь Брюса, — сказала Дженни. — Но он был так щедр по отношению к тебе. Он дал тебе денег, чтобы ты смог уехать в Монреаль и делать то, что пожелаешь.
— Это мои деньги. Они из той доли, что отец оставил мне в своем завещании. Брюс не дал мне ни цента сверх того, что принадлежит мне по праву. Он бы и не стал. Он так же непреклонен, как скалы в Новой Шотландии. Я не могу представить, как он целует тебя, Дженни. Я уверен, что он делает это не так, как делал я.
Дженни стояла неподвижно.
— Это было несколько месяцев назад, Лэрри. Так давно. Теперь все кончено.
— Как я был глуп, что позволил тебе ускользнуть сквозь пальцы, — сказал Лэрри. — Мне следует проверить, все ли в порядке с моей головой. Но сейчас ты здесь, со мной, и на этот раз я не позволю тебе убежать. Потому, что ты так же не забыла меня, прекрасная Дженни, как и я не забыл тебя. Иди сюда, и я покажу тебе, что имею в виду.
— Я не думаю…
Но она уже была в его руках, тесно прижата к его груди, в то время, как его рука так знакомо гладила ее щеки, волосы и шею. Он тихо, нежно шептал ей, как он любит ее, и всегда любил, и будет любить, и что они могут начать все заново. Это было все то же знакомое очарование, которое захватило ее сердце прошлой весной. Но теперь, казалось, у него больше не было над ней власти. Когда Лэрри целовал ее горячо, страстно, она не отвечала ему. Она стояла холодная и бесстрастная и отчетливо понимала, что этот человек никогда больше ничего не будет для нее значить.
— Нет, Лэрри. Нет. Пожалуйста, позволь мне уйти… Это бесполезно. Я больше не люблю тебя. Все мертво и забыто.
— Я не верю этому, — сказал он. — И не поверю. Я так хочу тебя, Дженни, дорогая. Я не позволю Черному Брюсу завладеть тобой…
Она резко высвободилась из его объятий, внезапно все осознав:
— Ты вовсе не хочешь меня. Ты ведь сам это знаешь. Что ты хочешь на самом деле, так это причинить боль Брюсу, уведя меня от него.
— Я с ума схожу по тебе. Разве я не влюбился в тебя с первого твоего дня в Галифаксе? Я просто обожаю милых маленьких рыжеволосых английских девушек, которые время от времени показывают характер…
— В самом деле? — спросила Дженни. — Я сомневаюсь в этом.
Прижатая к нему, она подняла голову и увидела кое-что за его плечами: золотой квадрат, который лежал среди красок и нот на туалетном столике. Это была пудреница, на которой блестящими камешками были выложены инициалы «М. Ф.». Ей все стало ясно.
— Ты любишь также и высоких канадских блондинок, которые поют, не так ли, Лэрри?
— Мари Фло? Это всего лишь профессиональные штучки, моя дорогая. Мне пришлось назвать эту песню ее именем.
— Я не верю тебе, — прямо сказала Дженни. — А теперь мне нужно вернуться к остальным. Брюс будет беспокоиться, почему я задержалась и что я делаю здесь. Я не хочу, чтобы у него сложилось неверное представление.
— Ты не можешь любить Черного Брюса, — сказал Лэрри. — Только не такая девушка, как ты. Это невозможно.
— Я действительно люблю его, — ответила Дженни. — И я собираюсь выйти за него замуж. Я буду с гордостью носить имя миссис Брюс Кэмерон, если на то пошло!
— Проведешь всю свою жизнь в Лаверберн-Харбор? Будешь жить в этом несчастливом старом доме на вершине холма и по вечерам разговаривать о рыбалке, древесине и о ценах на пшеницу? Ты просто не соображаешь, что делаешь, Дженни, моя дорогая. Останься здесь, в Монреале, и мы повеселимся вместе. Это место создано для тебя.
— Нет, это не мое место, — сказала Дженни. — Мне этот душный и прокуренный ночной клуб даже не нравится. Я бы лучше вернулась в Харбор. Там гораздо красивее. До свидания, Лэрри. Тебе будет гораздо лучше с Мари Фло, чем со мной. Она такая же, как и ты. А я нет, и никогда не смогу быть такой.
И прежде чем Лэрри смог удержать ее, она выскользнула в узкий коридор за сценой и, спустившись по лестнице, снова оказалась в фойе. Главный официант отвел ее к столику, где молча сидели Брюс и Мораг. Дженни посмотрела на Брюса и почувствовала, как в ее груди словно что-то прорвалось и горячее счастье залило все ее существо.
Она весело сказала:
— А где остальные, танцуют? Кажется, я тоже с удовольствием сделала бы круг по подиуму. Ты не возражаешь, Брюс?
Мораг с удивлением посмотрела на нее, и Дженни одарила ее счастливой, яркой улыбкой. Она протянула руку Брюсу, и тот с явной неохотой встал и пошел за ней.
— Мне надо поговорить с тобой наедине, — объяснила Дженни, когда они начали танцевать. — А это единственная возможность.
— Нет никакой необходимости, — сказал Брюс. — Все написано на твоем лице. Ты вся лучишься, Дженни. Неужели ты так сильно любишь?
— Да. Люблю. Больше, чем что-либо еще в этом мире. Я так счастлива, что теперь наконец все отчетливо понимаю, и так благодарна тебе, что ты привез меня в Монреаль.
— Я вернулся в гримерную, чтобы посмотреть где ты, — сказал ей Брюс. — Вы обнимали друг друга, целовались… Я так понял, что ты сделала свой выбор.
— Я не смогла не сделать его, — ответила Дженни. — Это даже не был вопрос выбора. Но ведь я, знаешь ли, не целовала Лэрри. Это он целовал меня, но мне это теперь совершенно безразлично. Ведь я сейчас говорю не о Лэрри.
Брюс сбился с шага, и они тут же врезались в соседнюю пару. После взаимных извинений и улыбок он снова подхватил Дженни и требовательно спросил:
— Давай-ка объяснимся напрямик, Дженни. Ведь ты предпочла Лэрри, не так ли? Мораг сказала мне, что ты все еще любишь его, а он тебя.
— Ради бога, откуда ей знать? В любом случае она заблуждается. Я не люблю Лэрри. Я даже не могу представить себе, зачем вообще думала о нем после того, как он уехал. Ведь после этого я узнала тебя, мой дорогой. Это ты, Брюс. Ты, и никто другой.
Его рука так крепко сжала ее, что ей стало больно, но она наслаждалась этим свирепым пожатием.
— Ты уверена, Дженни? Нет никаких сомнений?
— Я люблю тебя, Брюс. Я люблю тебя, люблю тебя… Это чувство делает меня такой счастливой, что мне хочется смеяться и петь. Но если я стану это делать, все подумают, что я выпила слишком много шампанского!
— Ты выйдешь за меня, Дженни?
— Когда пожелаешь!
— И ты будешь жить со мной в «Кэмерон-Хилл»?
— Твоя мать как-то сказала мне, что этот дом не создан для счастья. Но я собираюсь доказать, что это неправда.
Он прижался щекой к ее ярким волосам, и они машинально продолжали танцевать.
— Дженни! Моя маленькая Дженни! Теперь ты принадлежишь мне, и я никогда не отпущу тебя.
Когда музыка смолкла, Брюс посмотрел на возлюбленную и сказал:
— А сейчас мы должны всем объявить эту новость. Странно, но мне кажется, что моя мать не будет удивлена, услышав о нашем обручении. Самое страшное, что я умираю от желания поцеловать тебя, но не могу сделать это в таком публичном месте!
— Не важно, — засмеялась Дженни. — Тебе не придется долго ждать. А что значат несколько минут, когда у нас впереди так много времени? Ведь мы собираемся провести вместе всю жизнь, Брюс, любовь моя!
