Анжелика, вдруг спохватившись, вскочила с дивана и, подбежав к гробу, закрыла его руками.
– Нет, Сюзанна, не надо, он… он несвежий.
– Ужас в том, – тихо сказала Сюзанна, – что мы вообще умираем, а не в том, что впоследствии происходит с нашими телами. Отойди, Анжелика, мы должны знать наверняка. – Она осторожно, словно фарфоровую, взяла Анжелику под руку и усадила на диван.
Ройал отвернулся, чтобы не видеть сцену, которая должна была разыграться в этом доме. Несмотря на свежесть летней ночи, запах, исходивший от гроба, бросал его в пот.
Зенобия вставила стамеску между крышкой гроба и досками, по ее щекам текли слезы.
– Господь всемогущий, – жалобно прошептала она, – помилуй меня за то, что я собираюсь делать.
Она резко ударила молотком по рукояти стамески, и Ройал, Анжелика и Сюзанна разом вздрогнули. Крышка гроба со скрежетом подалась, затем легко отошла вправо, высвобождая тошнотворные запахи. Зенобия зажмурилась, но все же взяла себя в руки и взглянула на тело. Внезапно она издала какой-то нечеловеческий вопль, рухнула на колени и, точно раненое животное, заметалась по полу.
Анжелика стояла не шелохнувшись. Со своего места она видела нижнюю часть тела брата и узнала его костюм. Но Сюзанна, сжав кулаки, подошла к гробу и посмотрела на изуродованное лицо мужа. Минуту спустя она перекрестилась, сделала шаг назад и приказала рабам заколотить крышку и убрать гроб.
– Отнесите его в концертный зал.
Пока рабы выполняли распоряжение госпожи под бдительным руководством Зенобии, Сюзанна обернулась к Ройалу и Анжелике, которые смотрели на нее широко раскрытыми глазами, не в силах поверить в ее хладнокровие.
– Мистер Бранниган, вы, конечно, понимаете, что я должна попросить моего адвоката взглянуть на документ, но если все в порядке… сколько времени вы нам дадите на сборы? – спросила она деловым тоном.
– Да Боже мой, сколько угодно, я же разумный человек, – ответил Ройал.
– Надеюсь, что так, – спокойно ответила Сюзанна. – Вас устроит гостевая комната, или вы желаете занять хозяйские апартаменты?
– Гостевая комната меня вполне удовлетворит, – сказал Бранниган, затем добавил: – Мне жаль вашего мужа, мадам, но уверяю вас, я не виновен в его гибели.
– А кто же виновен, месье Бранниган? Судьба?
Ему нечего было возразить, и он лишь неуверенно пожал плечами.
– Сюзанна! – воскликнула Анжелика со слезами на глазах. – Как ты можешь быть такой спокойной? Твой муж, мой брат лежит сейчас в гробу, мертвый, изуродованный… и этот страшный человек повинен в этом, а ты… ты принимаешь его, как дорогого гостя!
–. Напротив, моя дорогая, это мы гости в его имении. Я полагаю, если бы месье Бранниган того пожелал, он мог бы вышвырнуть нас из дому уже сегодня.
– Но Жан Луи мертв, неужели этого недостаточно? – Она припала к рукаву Ройала с мольбой. – Ведь вы не будете настаивать на соглашении? Куда мы пойдем? Что мы будем делать?
– Я уже сказал, мадемуазель, и вы, и мадам Журден вольны оставаться в этом доме так долго, как пожелаете.
– Оставаться так долго, как пожелаем, – повторила Анжелика горько. – Но это же наш дом! Мой отец построил Эритаж. Моя мама отделала его со вкусом и стилем. – Ее губы задрожали. – Что такие, как вы, могут делать в моем доме? Одно ваше присутствие оскорбляет эти стены.
– Тише, тише, Анжелика, – нежно сказала Сюзанна, подходя к ним. Она вывела Анжелику из комнаты.
В дверях они столкнулись с Зенобией.
– Когда месье Бранниган будет готов, покажи ему бирюзовые апартаменты и проследи, чтобы у него было все необходимое.
Ройал сидел в холле на диване и наливал себе виски, когда Сюзанна снова вошла в комнату.
– Кстати, месье Бранниган, похороны состоятся завтра, и, я надеюсь, у вас достаточно такта, чтобы не появляться там.
Алиса оторвалась от макраме и выглянула в окно на сады Саль-д'Ор. Не заметив желанного знака, она вернулась к рукоделию. Макраме помогало ей отвлечься от мрачных мыслей, которые донимали ее последнее время. Она не могла больше контролировать отца и его отношение к матери. Даже люстра, прибывшая вовремя, не улучшила его настроения. Но она тут же забыла об этом, поскольку все ее существо было поглощено чувством любви, которое она испытывала уже более полугода. Почему-то она ничуть не сомневалась в том, что это именно любовь. Перебирая нити своей работы, она думала о предмете своих воздыханий, о его губах, глазах, о его нежных пальцах, и эти приятные воспоминания сглаживали, вытесняли мрачные мысли из ее прелестной головки.
Наконец она заметила огонек в летнем домике на берегу пруда. Она вскочила на ноги и выбежала на улицу. Луна освещала дорожку, бросая блики на водную гладь. Летний домик был построен на искусственном островке, к которому вел мост с резными перилами. Пробежав босиком по нагретым за день доскам, Алиса обогнула дом и подошла к краю веранды, которая спускалась к воде пруда. Она дрожала, но не от холода, а от возбуждения, от предчувствия чего-то очень важного. Сердце ее учащенно билось.
Там, свесив ноги в теплую воду, сидел Блез с лампой в руках. Робко, словно в первый раз, Алиса подошла к нему и села рядом.
– Я не знал, сможешь ли ты сегодня прийти, – сказал юноша дрогнувшим голосом.
– Ничто не может удержать меня, разве ты не знаешь? – ответила она мягко. Их пальцы встретились, переплетясь, затем встретились и их глаза.
