отстраненно. — Я понимаю, что говорю ерунду, но так мне казалось тогда.
— На что ты рассчитывала? Что я никогда не узнаю об этом?
Кейт всмотрелась в лицо Патрика, но не нашла в нем поддержки.
— Да. Ты сказал, что не видишься с Шоном, и я подумала, что Нику ничего не грозит, — устало проговорила она, понимая, что ее слова звучат неубедительно. — Когда ты предложил мне выйти за тебя замуж, я собралась рассказать тебе, кто отец Ника. Но я не знала, как ты воспримешь эту новость, и в результате струсила. Потом я снова пыталась сказать тебе правду, а ты ответил, что ничего не хочешь слышать об этом, и я обрадовалась. Прости, Патрик.
Он посмотрел на костяшки своих пальцев, испачканных кровью Шона. Кейт открыла кран и подала Патрику бумажное полотенце. Тщательно вымыв руки, он не менее тщательно вытер свои длинные пальцы.
— Шон прав? — спросила Кейт, нарушив молчание. — Ты тоже считаешь, что я лгала тебе о Нике?
— Вначале — да, — спокойно ответил Патрик. — В тот день, когда мы встретились с тобой в Австралии у аттракционов, я позвонил в Новую Зеландию и попросил приятеля проверить запись о рождении мальчика. В графе «отец» ты поставила прочерк, но сына назвала Николас Патрик. И он так напоминал мне меня самого в детстве, а также моего отца: та же фанатичная увлеченность чем-то, даже то, как он вскидывал голову. Конечно, я подумал, что Ник мой.
Мысли у Кейт вдруг начали мешаться, она едва могла дышать. Ее надежды снова разбились в прах. Она сделала глупость, что сразу не сказала Патрику о Шоне, но и он, оказывается, вел себя нечестно. Ухаживал за ней, чтобы получить Ника, которого считал своим сыном.
— Я назвала его Патриком, потому что хотела дать ему хотя бы небольшую частицу тебя, — прошептала Кейт дрожащим голосом. — Это все, что у меня было и что я могла сделать для него.
— Когда ты сказала мне об изнасиловании, ты вела себя довольно спокойно, будто тебя этот факт не сильно расстроил, — сказал Патрик тем же жестким бесцветным тоном.
Кейт побледнела.
— Если не считать психотерапевта, ты был первым человеком, которому я рассказала об этом. И выдавить эти слова из себя я могла, лишь отрезав все эмоции.
Патрик грубо выругался и погрузился в молчание. Когда он заговорил снова, голос его был немного грустным и отчасти раздраженным.
— Я никогда не знаю, о чем ты думаешь или что ты чувствуешь.
— Зачем мне было сочинять историю об изнасиловании? — взорвалась Кейт, возмущенная его недоверием.
— Чтобы наказать меня за то, что я женился на Лауре. — Вдруг Патрик стукнул кулаком по деревянной скамье. — Я должен был знать, должен был понять, что с тобой случилось что-то серьезное, когда ты сказала, что больше не любишь меня! Но я был занят своими проблемами...
Глаза у него, к ужасу Кейт, стали влажными.
— Нет! Ты не мог этого знать! — с жаром воскликнула она. — Я нарочно вела себя так, чтобы ты ни о чем не догадался. На тебя самого оказывали давление. Твоей вины здесь нет.
— Я буду винить себя до самой смерти, — с ожесточением возразил Патрик.
— Когда ты понял, что я сказала тебе правду? Ну, что Ник не твой сын?
— Я понял, что тебя изнасиловали, когда мы ехали на ужин в Островную бухту. Ты очень просто сказала, что не могла тогда выйти за меня замуж, потому что носила ребенка от другого мужчины. Я только не знал, что насильником был мой кузен, поэтому по-прежнему считал Ника своим сыном. — Патрик говорил без всякой интонации. — В нашем семейном альбоме есть фотография Черного Пэта в пятилетнем возрасте — они с Ником как два брата-близнеца. Я подумал, что каким-то чудом Ник родился от меня.
Боль внезапно пронзила сердце Кейт, слезы обожгли веки.
— Я готов был убить негодяя и поэтому радовался, что человек, обесчестивший тебя, уже мертв. Я понимал, что после случившегося мне следует обращаться с тобой очень осторожно, чтобы ты смогла преодолеть отвращение к мужчинам. Почему ты ничего не сказала мне во время нашей последней встречи? Неужели думала, я откажусь от тебя из-за того, что насильником оказался Шон?
Чувствуя себя вконец разбитой, Кейт прислонилась спиной к стойке. Ей хотелось, чтобы Патрик поскорее ушел, дав ей возможность наплакаться вдоволь над своими разбитыми мечтами. Но она считала себя обязанной объясниться до конца.
— Я находилась в глубокой депрессии, чувствуя себя оскверненной этим мерзавцем. И я была уверена, что ты никогда не примешь сына Шона. Если бы я сказала тебе о Шоне, ты бы сцепился с ним, а вашей семье только этого не хватало, когда умирал твой отец. Тогда, казалось, все было против нас. Я не переставала любить тебя, конечно, но мне надо было уехать, чтобы забыть случившееся.
— Ты пострадала из-за меня, а Шон после этого несколько месяцев ходил с самодовольной ухмылкой на своей мерзкой роже. А я, глупец, не понимал. Я даже не смог связать его поведение с тем, что ты мне сказала потом. Такую слепоту невозможно простить...
— Не обвиняй себя, Патрик! — взволнованно перебила его Кейт. — Тебе самому пришлось тогда нелегко. Это грехи Шона, а не твои.
— Ты великодушнее меня, — прошептал он. — Мне хочется его убить.
— Этого-то я и боялась.
— Может, ты поэтому не сказала мне о нем?
— Отчасти.
— Я не убийца, Кейт.
— Я знаю. Почему Шон так ненавидит тебя?
Патрик смотрел куда-то мимо нее невидящим взглядом.
— Шон считает себя обделенным, и не безосновательно. Тетя Барбара, его мать, старше моего отца, поэтому она должна была унаследовать половину акций «Садерленд авиэйшн». Но мой дед, Черный Пэт, как и мой отец, был неисправимым шовинистом. Поэтому вместо причитающейся доли акций тетя Барбара получила трастовый фонд. Эти деньги по настоянию своего мужа она вкладывала в спекулятивные сделки, в результате чего почти все потеряла.
Кейт подумала, что дело не только в наследстве. Шон ненавидел Патрика за то, что тот был настоящим, смелым, умным мужчиной, а сам Шон ничего из себя не представлял.
— Я долго мирился с выходками Шона, — мрачно продолжил Патрик, — но когда он начал шантажировать свою мать, требуя у нее денег из нового трастового фонда, который я создал для нее, мое терпение лопнуло. Ты его больше не увидишь.
— Однако он остается отцом Ника, и с этим ничего нельзя поделать, — упавшим голосом сказала Кейт. — Я думаю, тебе сейчас лучше уйти, Патрик.
— Кейт...
— Пожалуйста, уходи.
— Я не могу оставить тебя сейчас. Не могу бросить тебя...
Собрав остатки сил и всю свою решимость, Кейт сказала:
— Ты не бросаешь меня. Я уже взрослая женщина, и теперь мне предстоит сжиться с мыслью, что ты специально обхаживал меня, надеясь заполучить ребенка, которого считал своим. Я хочу остаться одна.
— Хорошо, — сквозь зубы процедил Патрик. — Мне тоже надо кое-что сделать, но я вернусь. Я остановился в отеле. Если Шон попытается связаться с тобой, позвони мне. — Он сердито посмотрел на Кейт. — Если я тебе понадоблюсь, звони. Я приеду. Тебе надо лишь позвонить, — словно заклинание, повторил он и быстро ушел.
Кейт смогла спокойно обдумать последние события только после того, как Ник угомонился и лег спать. У нее было ощущение, будто болит все тело: болезненно сжималось сердце, горло сдавливало железными тисками, голова раскалывалась.
Если бы не моя сентиментальность, я бы не дала Нику имя своего бывшего возлюбленного. Тогда Патрик сразу бы поверил, что меня действительно изнасиловали, и оставил нас в покое.
Не падай духом, мрачно твердила она себе. Тебе не привыкать — одолеешь и эту боль. Но к боли
