обидеть ее физически, а как быть с душой, сердцем? Может ли он гарантировать, что не подвергнет их истязанию, если она все-таки разрешит ему войти?
– Видимо, мне уже не выйти за ограду, пока мы не переговорим, – подвела она итог их пикировки.
Джейн могла бы объяснить Мартину, что прекрасно все услышит и с веранды, а беседовать в доме необходимости нет, но вовремя прикусила язык. Если она не впустит его, он только заподозрит: ей есть что скрывать – и это была сущая правда. Лучше уж впустить, выслушать все, что он скажет, а затем холодно выпроводить.
Да, так будет лучше.
Она уже направилась к выходу с ключом от старого замка, как вдруг сообразила, что забыла переодеться. Вернувшись после похода по магазинам, она успела только сбросить верхнюю одежду и облачилась в старые затрапезные джинсы и свободную белую блузку, которую обычно завязывала на животе. Несмотря на пролившийся дождь, день выдался жаркий, и под рубашкой у Джейн ничего не было…
Она нарочно замедлила шаги, боясь выдать себя излишней торопливостью. Менее всего ей хотелось сейчас возбуждать Мартина видом обнаженного тела, едва прикрытого рубашкой. Оно само было на грани возгорания.
Черт побери, не везет ей с этим мужчиной, ничего она не может поделать с идущей от него сексуальной волной!
Не скрывая раздражения, Джейн взглянула сквозь железную решетку на знакомое красивое лицо. На этот раз взор черных глаз и жесткая линия рта почти испугали Джейн.
– Вы зря прокатились сюда снова, – проговорила она, возясь со ржавым замком. – Я больше не хотела вас видеть. И мне казалось, это взаимно.
– Это было взаимно.
Джейн застыла на месте и уставилась на Мартина.
– Так что же вы здесь делаете?
– Пытаюсь исправить допущенные ошибки.
Теперь она уже не могла скрыть охватившей ее дрожи.
– О чем это вы?
– Я говорю о возможных последствиях своего идиотского и неконтролируемого поведения в тот последний раз, что был здесь. А теперь отопри ворота, Джейн. Я поставлю машину во дворе, а сам желал бы попасть в дом. Кстати, судя по выражению твоего лица, мне остается лишь молить Бога о том, чтобы мое беспокойство оказалось ложным.
Джейн вздрогнула и медленно, не проронив ни слова, сделала все, как было сказано. Отворив ворота, она подождала, пока он въедет внутрь и поставит машину рядом со ступеньками. Так же медленно она обогнула седан Мартина, взошла на веранду и только там дала волю чувствам.
Осознание того, что он намекал вовсе не на ребенка, вызвало у нее новый прилив ярости.
– Лицемерный рассудительный ублюдок, вот ты кто! Да что ты о себе вообразил, кто ты такой, что я должна выслушивать оскорбления?
– Я мужчина, и я дурак, – смиренно ответил он. – Твоя бурная реакция – это хороший знак, значит, тревожиться не о чем. Но уверен, ты правильно поймешь меня: мне просто необходимо было спросить, раз пришлось рисковать. Впрочем, я должен был догадаться, – пробормотал он. – Ты-то ведь не дура.
– Ну, хоть один комплимент на закуску, если это можно назвать комплиментом, – продолжала заводиться Джейн. – Я действительно не дура и сообразила, что ты имеешь в виду. Любая шлюха в наше время, если только она не спятила, должна предохраняться, ты ведь именно это хотел сказать? Так за что я должна благодарить тебя, Мартин? За то, что не считаешь меня круглой дурой, или за то, что считаешь шлюхой?
Глаза ее при этом горели гневом, однако в самой Джейн поднималась волна желания, согревающая кровь и заставляющая щеки подозрительно пламенеть. Джейн чувствовала, как страсть затопляет ее, растекаясь по ногам и груди, и единственной попыткой освобождения были гневные слова, которыми она осыпала Мартина.
– Тебе ведь нравится видеть во мне шлюху, признайся! Вот почему ты вернулся. Вовсе не потому, что ты собирался «исправить допущенные ошибки». – Тебе не терпелось вновь лечь со мной в постель. Или не в постель. Может быть, тебе захотелось овладеть мною прямо здесь, на веранде? Или предпочитаешь порезвиться на травке? Вероятно, в голове твоей роятся тысячи фантазий, ради удовлетворения которых ты и прикатил сюда из Сиднея.
Его глаза сузились, сейчас они были как никогда темны, холодны и жестоки.
– И каким же, ты предполагаешь, должен быть мой ответ? – спросил он.
Джейн вызывающе вскинула подбородок.
– Правдивым. Я хотела бы услышать правду.
– Хорошо. Правдой будет ответить «да». На все заданные вопросы.
От такой грубой прямоты Джейн покачнулась, и от падения ее спасли перила веранды. Мартин рассмеялся.
– Только не говори, что ответ тебя шокировал.
Джейн с усилием взяла себя в руки, не давая ему шанса заметить растерянность на своем лице.
Когда первое потрясение прошло, она почувствовала, как колени ее слабеют при одной мысли о том, что ей придется удовлетворять его фантазии, а воображение немедленно произвело на свет парочку фантазий собственных.
– Ничего из сказанного или сделанного мужчинами по отношению ко мне не может меня шокировать. – Голос ее донесся словно издалека.
– Я бы сказал то же самое, – с горечью согласился Мартин, – если бы только что не шокировал сам себя. Честно говоря, я приехал сюда вовсе не затем, чтобы донимать тебя скабрезными предложениями. Но твой вид – то, как ты одета, – вырвал у меня слова, которых сам не ожидал.
– Так это моя вина?
– Джейн, я уже никого не виню. Будь что будет.
– Ты полагаешь, я могу иметь отношения с человеком, который чуть не ударил меня?
– Все это время я очень сожалел о случившемся, – покачал головой Мартин. – Что еще я могу сказать. Что снова прошу прощения? Что больше никогда ничего подобного не повторится?
– Но это действительно никогда не повторится, потому что я не желаю тебя больше видеть! – Если бы она продолжала в таком тоне еще и еще… то, может быть, сама поверила бы в то, что говорит.
Мартин молча смерил ее взглядом, и все, что он увидел, были судорожно сжатые руки, румянец на щеках и вздымавшаяся от прерывистого дыхания грудь.
– Я не верю тебе. Думаю, ты и сейчас хочешь меня столь же страстно, как и я тебя.
Отрицай, дура, отрицай все, истерично закричал внутренний голос Джейн. Не поддавайся! Но она молчала, уставившись на Мартина.
– Мне бы хотелось остановиться у тебя ненадолго, – произнес он, нарушив паузу.
Джейн пришла в себя.
– Остановиться ненадолго? О чем ты? Посидеть у меня часок за чашкой чая?
– Вряд ли. – Его улыбка обезоружила Джейн, мгновенно погасила клокотавшую в ней ярость, а по спине тотчас побежал противный знакомый холодок.
– Послушай, – продолжал он рассудительно. – Я договорился, что не вернусь в контору до Нового года. А в твоем офисе мне сказали, что и ты на каникулах. И я подумал, что…
– В моем офисе? – взорвалась Джейн, потрясенная услышанным. Значит, он разыскивал ее. Джейн вовсе не хотелось оставаться в его представлении шлюхой, но мысль о том, что рано или поздно он узнает правду, тоже не приносила радости. Ему ничего не стоило сложить два и два и получить четыре. Или, как в их случае, сложить один к одному… и получить третьего. Не хватало еще, чтобы он догадался о малыше. – Что ты делал в офисе? – с вызовом спросила она, выдавая дрожащим голосом, что действительно взволнована не на шутку. – С кем ты там говорил?
– С Эндрю. Он и рассказал мне, что ты сама купила этот дом и уже переселилась в него. Очень милый парень.
