Лесли Мэримонт
Жар Холодного ручья
Пролог
Дебора гнала машину на предельной скорости. До нового, неделю назад торжественно открытого торгового и культурного центра, строительству которого она отдала столько сил, было рукой подать. Какой замечательный тогда состоялся праздник! Как много пришло людей! В Честере не оказалось, наверное, ни одного человека, кто не порадовался бы современному красивому зданию, ставшему и украшением города, и весьма полезным для жителей объектом. Универсам, кинотеатр, удобные подъезды для машин и стоянка, парикмахерская, массажный салон, библиотека… Она по праву гордилась своим детищем и с удовольствием принимала поздравления.
Что же могло вдруг случиться, с тревогой думала Дебора, пытаясь осмыслить звонок полицейского, поднявшего ее сейчас с постели. Сержант Кегни Брук не стал бы ее будить из-за какого-нибудь пустяка.
В голову приходило всякое: неужели где-нибудь напортачили строители? Нет, не может быть, работы велись добросовестно, технологические процессы не нарушались, материалы использовались кондиционные.
Однако то, что она увидела, превзошло все ее самые мрачные фантазии. Перед ней было пе-пе-ли- ще…
— Какой ужас! — Встретивший Дебору сержант, пытаясь хоть немного успокоить, похлопал ее по плечу. — Какой кошмар, Кегни!
Обгоревший остов здания, искореженное железо, зияющая пустота оконных проемов, дым и запах гари… Пожарные, уже закончившие свое дело, сматывали рукава брандспойтов и грузились в машины.
— Командир уверен, что это поджог, и не сомневается — экспертиза подтвердит такое заключение. — Сержант вздохнул, пятерней взъерошил седой бобрик на голове. — А я, старый дурак, наконец-то убедился, что зря подозревал Тома Уайта, когда на этом же самом участке случился первый пожар.
— Проклятое место! Не надо мне было ни покупать здесь землю, ни строить. Злосчастный сгоревший сарай должен был бы послужить вполне определенным предзнаменованием судьбы.
— А мне хорошим уроком! У Тома Уайта имелось, конечно, тогда алиби. Сейчас тем более — не станет же человек палить здание, где открыл собственный массажный кабинет.
— Мой отец, мачеха и я сразу за него ручались. Он на такое не способен.
— Не корите меня, Дебора… Наверное, моя старуха права — пора уходить на пенсию.
— Нет уж, доведите все до конца.
— Это дело моей чести! Я не стал возиться с версией, что определенное лицо или лица могли быть впрямую заинтересованы, чтобы здесь началось строительство, когда однажды вопрос по известным вам причинам повис в воздухе… Сейчас же, думаю, все то же лицо или лица заинтересованы в том, чтобы строительство вновь возобновилось.
— Я плохо соображаю, сержант. — У Деборы раскалывалась голова, в ушах звенело. — Мне не до рассуждений на криминальную тему.
— Надеюсь, меня поймет мэр… Если в городе трудно с рабочими местами, люди могут пойти на преступление ради того, чтобы хоть одно появилось… Оно обеспечит им существование на год-полтора… Ваш отец мудрый человек, Дебора, и прекрасно понимает важность решения чисто социальных проблем.
— Они мне тоже не чужды. — Дебора тяжело вздохнула. — Однако я не уверена, хватит ли у меня сил здесь начинать все сначала…
Она махнула рукой и направилась к машине. Ей и в самом деле не хотелось ворошить в памяти прошлое. Слишком много переплелось в нем личного, трудного… Связанного, как ни странно, и с этой стройкой, и… собственной судьбой.
1
Дебора в задумчивости вставила ключ в замок входной двери. В последнее время работа поглощала все ее мысли. Как ни странно, ей доставляло большое удовольствие руководить семейной компанией. И что уж совсем удивительно — она неплохо с этим справлялась. Конечно, Деби пока не удалось полностью заменить отца, но не далее как сегодня бухгалтер отметил, что их дела давно уже не шли столь успешно.
Машинально переступив порог, она не сразу увидела в передней мачеху, явно поджидавшую ее здесь.
— Боже, Хильда! Как ты меня напугала. Я тебя не заметила.
— Отец хочет поговорить с тобой, — сухо ответила та. — Прямо сейчас.
— О чем? Не знаешь?
— Понятия не имею. — Хильда окинула ее долгим ледяным взглядом и, не оборачиваясь, зашагала по лестнице, ведущей на второй этаж.
Деби едва сдержалась, чтобы не состроить ей рожу. Подавив тяжелый вздох, направилась затем по широкой галерее, разделявшей дом на две половины, и остановилась перед первой же дверью справа.
Раньше эта комната, весьма изысканно и чисто по-мужски обставленная, служила отцу кабинетом и вполне соответствовала потребностям своего владельца. Но год назад, когда с Гудвином случился удар, ее переоборудовали в спальню. Бильярдную же, расположенную напротив, тоже переделали, превратив в жилое помещение для Тома Уайта, человека, ставшего для отца чем-то вроде слуги, сиделки и массажиста одновременно.
Деби нерешительно постучала. В ответ послышалось властное, как приказ, «войдите». Удивительно, но болезнь никак не повлияла на манеру говорить и сам тон Гудвина Фарроу. Иногда Дебора не могла понять, к лучшему это для нее или нет.
Собравшись с духом и приняв веселый вид, она распахнула дверь.
— Привет, папа! Ты хотел со мной потолковать?..
Боже милостивый, неужели ей не суждено привыкнуть видеть родное, когда-то пышущее здоровьем, загорелое лицо таким бледным и осунувшимся? Свыкнуться с инвалидной коляской рядом с кроватью? Смириться с душераздирающим зрелищем, как Том энергично массирует безжизненную, омертвелую отцовскую ногу?..
— Здравствуй, Том. — Деби учтиво поклонилась крупному лысому мужчине лет сорока, отличавшемуся невозмутимостью, даже флегматичностью характера, что положительно сказывалось на его взаимоотношениях с больным. — Как ваш пациент? Кажется, слегка не в духе?
— Пациент вне себя от гнева! — не дав произнести ни слова равнодушно пожавшему плечами и продолжившему массаж Тому, воскликнул отец. — Так что не заговаривай мне зубы. Не получится. Довольно, Том, — раздраженно бросил он, пытаясь отдернуть непослушную ногу. — Иди, выпей чего- нибудь. Мне нужно обсудить серьезные проблемы с обладательницей звания самой деловой женщины нашего города.
Том вновь пожал плечами и вышел из комнаты. Он давно свыкся с раздражительностью своего подопечного. Гудвин Фарроу не тот человек, чтобы безропотно мириться с бездеятельностью. В свои шестьдесят два года он не утратил былой энергии. Даже тот факт, что частично парализован и большую часть времени проводит в постели, почти не отразился на его деятельной натуре.
— Судя по всему, ты еще не видела вчерашний выпуск газеты! — рявкнул Гудвин и яростно скомкал в кулаке растрепанные страницы. — Да, не видела, иначе бы не выглядела столь самодовольной! Том всегда приносит мне свежий номер, как только газета выходит из печати, но вскоре жители Честера тоже достанут
