Военный удовлетворенно кивнул, засунул клинок в ножны и протянул женщине опись.
– Распишитесь и проезжайте.
Мать расписалась и вскочила в седло. Девушка вырвала поводья у ухмыляющегося солдата и последовала за ней.
– Прости, доченька, – произнесла Мэри, когда они отъехали на приличное расстояние от поста.
– Все в порядке, – зло пробурчала дочь.
Рынок раскинулся на парковке одного из супермаркетов. Чтобы спрятаться от палящих лучей солнца, каждый торговец натягивал над своим прилавком тент на высоких подпорках, поэтому вся огромная площадь была накрыта разноцветным полотном, натягивавшимся от ветра.
Мать и дочь привязали лошадей с краю и зашли на рынок. Мэри сразу же остановилась возле торговца керосином, а девушка проскользнула вперед. Она ходила между прилавками, разглядывая людей и товары, прислушиваясь к разговорам. Солнце, просачиваясь через натянутые полотна, разукрашивало торговые ряды цветными квадратами. Было жарко, и над рынком витали запахи – смесь гнилых овощей, жарящегося мяса, лошадиного и людского пота.
Уши закладывало от разноголосого гомона, в котором переплетались блеяние козлов, кудахтанье кур, крики продавцов: «Соль, качественная и недорогая морская соль!», «Дыни, сочные дыни!» и монотонный речитатив проповедника, читающего Библию. Надо всем этим колыхалось цветное лоскутное полотно, словно громадный воздушный змей, рвущийся из рук в небо. Волнующая атмосфера карнавала, возбуждение и радость наполнили девушку, и ей захотелось тоже взмыть в воздух, паря над долиной. Хотя на земле было не менее интересно, так много новых людей и разных вещей.
Она загляделась на чернокожую женщину с ребенком – никогда еще девушка не видела такой лоснящейся и темной кожи. Затем ее внимание привлек проповедник – его борода так забавно дергалась, пока он мрачно бубнил что-то себе под нос. В следующем ряду группа людей в темных одеждах пела песни о Боге под аккомпанемент гитары. Она хотела послушать, но один из них окликнул ее и, испуганная, девушка поспешила смешаться с толпой.
Прилавки ломились от сокровищ. Здесь были блестящие алюминиевые ведра, кастрюли и сковородки, острейшие ножи и сверкающие кольца, колье и браслеты. Народ стекался со всей округи, даже из Фресно и Модесто, чтобы выменять или купить необходимые товары.
Запах мяса привел ее к палатке, где чумазый малыш старательно поджаривал на вертеле тушку поросенка. Колечко с гранатом девушка отдала его матери, черноглазой испанке, в обмен на сочный буррито.
Из дальнего угла рынка послышались скрипучие звуки военного марша, грохочущего из старенького репродуктора, и девушка направилась в ту сторону. Проходя мимо прилавка с виски и крепким сидром, она услышала, как пьяный человек разглагольствует перед небольшой толпой:
– Чертовы предатели, вот кто они! Мы имеем полное право прийти в Сан-Франциско и взять то, что нам надо! Полное право!
Дойдя до края прилавка, девушка увидела возведенную из досок трибуну. С каждого ее края стоял навытяжку молодой солдат. Народ толпился вокруг, и девушка, пробравшись поближе, спросила у мужчины, продающего травы, амулеты, витамины и лекарства:
– Что здесь происходит? Так много народу, не меньше сотни человек!
– Генерал Майлз будет выступать.
Внезапно музыка смолкла. На трибуну поднялся высокий человек с нездоровым одутловатым лицом. Подойдя к микрофону, он заговорил, но треск помех искажал его голос, мешая слушать. Девушка различала обрывки фраз: «Я имею честь представить вам», – хлопки, как оружейные залпы, – «объединить некогда великую нацию, сохранить наш образ жизни, защитить наш…», – пронзительный звук, похожий на поросячий визг, – «итак, генерал Александр Майлз, человек, который…» Остаток речи потонул в овациях и приветственных выкриках.
Девушка вытянула шею, чтобы увидеть, кого так горячо приветствует толпа. На возвышении стоял человек плотного телосложения, с квадратным лицом и седыми волосами, остриженными «ежиком». Несмотря на жару, он был одет в форму цвета хаки. На рукавах тускло поблескивали золотые звезды; на лице сверкали очень яркие голубые глаза.
Генерал Майлз жестом отказался от предложенного микрофона. Над толпой зазвучал его чистый, звучный голос, заставляя всех умолкнуть и внимательно вслушиваться.
– Друзья! Я рад приветствовать вас здесь, рад, что все мы собрались, чтобы устроить праздник. Для меня честь, что я могу присоединиться к вам в такой чудесный день.
Ветер рванул тент, но никто даже не пошевелился, вслушиваясь в слова генерала.
– Люди должны иметь возможность собраться вместе. В дни одиночества и отчаяния значение таких собраний сложно переоценить, это самое ценное, что нам осталось. – Его голос зазвенел. – Поодиночке мы слабы, вместе – мы сила, каждый из нас беден, но вместе мы богаты. Поодиночке мы беззащитны и уязвимы, вместе мы Американцы! Я мечтаю о том дне, когда нация воссоединится и достигнет былого величия. Я верю в единый народ, хранимый Богом. Гордый народ, с множеством голосов, с миллионом рук, но тем не менее единый. Я мечтаю о стране, где будут расти наши дети в мире и благополучии.
Девушка стерла пот со лба. Название «Америка» она слышала от матери, но никак не могла взять в толк, почему голос взрослого мужчины начинает дрожать при его упоминании. Его поведение напомнило ей проповедника на рынке. Генерал говорил об этой неизвестной Америке с таким же благоговением и священным трепетом, как священник – об Иисусе. Его глаза шарили по толпе, как будто пытаясь заглянуть в душу каждого слушателя. Перехватив этот лихорадочный взгляд, девушка вздрогнула.
– Нельзя забывать, что мы американцы. Каждый из нас – лишь частица огромной силы. Грядет великое объединение, к нам уже примкнули Фресно, Модесто, Стоктон. Все поселения до Чикаго уже с нами. – Генерал повысил голос, его рука, поднятая в воздух, сжалась в кулак. – Но есть те, кто забыл о нашем наследии, отбросил традиции, как ненужный хлам. Я говорю о кучке изменников, осевших в Сан-Франциско. Они подрывают наше единство, сеют раздор и ненависть, пренебрегают нашими призывами к объединению. – Теперь он говорил как разгневанный отец, возмущенный поведением родного чада, переполнившим чашу терпения. – В некогда великом городе царит анархия, мародеры расхищают сокровища наших предков. Их действия не имеют оправдания перед людьми и Богом.
