нее на лице слишком много пудры и помады для девушки, претендующей на девятнадцать лет, но которая на самом деле на четыре года старше? Может, ее голубое шелковое платье с оборками из настоящего мехлинского кружева на рукавах и по подолу слишком вычурное? Нужно ли было украшать помпонами ее туфельки из белого сатина с красными каблучками? Не важно. Если дела пойдут так, как он наметил, у Клариссы будет дюжина таких платьев и достаточно настоящих драгоценностей.
Кожевенник задумчиво прищурил выцветшие глазки, перевел дыхание и произнес:
— Значит, мой юный друг Морган нравится тебе?
Иголка замерла в воздухе, Кларисса подняла голову и бегло кивнула головой.
— Чуточку, но, папа, он такой храбрый.
— Черт побери, девочка! Разве я не объяснял тебе сотню раз чтобы ты не звала меня «папа»? — резко поправил ее Мизей — Даже когда мы одни, ты должна называть меня «отец». Старайся говорить как благородные.
Кларисса надула маленькие яркие губки.
— И не дуйся. А то на лице появятся морщины. — Мизей с трудом поднял свое огромное, неуклюжее тело. — Я спросил тебя — что насчет молодого Моргана?
Она улыбнулась отцу.
— Ну, он мне нравится. Я все написала так, как ты сказал, отец. — Она отложила иголку и выпрямилась.
— Ты должна быть очень любезна и очаровать этого молодого джентльмена из Глеморганшира.
— Это будет просто. Он мне действительно нравится, — лениво промолвила Кларисса, наполовину прикрыв ясные голубые, действительно красивые, окаймленные длинными ресницами глаза. — Могу поклясться, отец, что Гарри Морган — самый видный из всех знакомых молодых людей. Да! В его широко расставленных серых глазах, самоуверенном взгляде и независимой походке есть что-то неотразимое.
Мизей немного удивленно взглянул на дочь и поднял руку.
— Ты, похоже, без ума от этого отпрыска благородной семьи, но избавь меня хотя бы от твоих выдумок.
— Выдумок? Как тебе не стыдно, папа. Когда Гарри уехал, он снился мне почти каждую ночь.
— Вздор! — фыркнул кожевенник и бросил на дочь острый, пронзительный взгляд. — Полагаю, ты будешь рада выйти за него замуж — или за кого-нибудь вроде него?
Кларисса просияла.
— Конечно. Гарри такой храбрый и… и вежливый. Он… он…
— Да, я знаю, знаю. Он родом из старой валлийской семьи йоменов [12], — Произнес Мизей. — Его отец — Роберт Морган, эсквайр [13] из Лланримни, он настолько знатен, что имеет право носить кольцо с печаткой. — Он остановился, чтобы раскурить коротенькую глиняную трубку. — Все это важно; все это нужно учесть. Как только король вернется, то я готов отдать руку на отсечение, что Морганы получат собственность и высокое общественное положение. Они все до одного горячие роялисты и много пострадали от этого.
На мучнисто-сером, похожем на пудинг, лице Мизея застыло малопривлекательное выражение.
— Ты, конечно, понимаешь, Рисса, кем люди вроде молодого Моргана считают кожевенника и его дочь? Мелкими сошками. Если ты хочешь завоевать этого юного красавчика джентльмена, тебе надо действовать тонко и осторожно. Во-первых, — Мизей поднял похожий на сосиску палец, — ты должна знать, что он участвует в… ну, в попытке восстановить монархию.
Кларисса радостно улыбнулась и захлопала в ладоши.
— Ой, как романтично! Дорогой король Карл! Как здорово будет, когда нами снова будет править король.
— Ба! Ты ведь не помнишь, как это было. Кроме того, Карл Стюарт еще не воссел на своем троне — и это будет не скоро. — Мизей громко рыгнул, потому что поторопился проглотить свое вино. — А теперь слушай хорошенько: восстановление королей на троне — это опасное дело, поэтому, цыпочка, я хотел бы, чтобы ты вытащила из твоего друга Гарри все, что сможешь.
Он понизил голос и взглянул в кукольное личико своей прелестной дочери.
— Информация сейчас ценится на вес золота и бриллиантов, поэтому ты не должна останавливаться ни перед чем — ни перед чем, понимаешь? — чтобы заставить его говорить. И ради Бога, не строй из себя скромницу! Я готов поклясться, что ты забавлялась в постели по крайней мере с тремя парнями, которых я могу назвать по именам.
— Папа! — Щеки Клариссы вспыхнули.
— Спокойно. Я не сержусь на тебя за отсутствие такой непрочной и никчемной вещи, как девственность, — чем девушка лучше, тем скорее она ее теряет. — Слегка ухмыляясь, он расстегнул блестящие серебряные пуговицы на очень длинном сюртуке в черную и красную полоску. — Хватит об этом. Делай, как я скажу, Рисса, и ты так приберешь к рукам Моргана и все его делишки, что он никогда в жизни не посмеет отказаться от свадьбы.
Он внимательно следил за выражением лица дочери, надеясь разглядеть хоть малейший намек на то, что она поняла и его невысказанные желания. Нет. Ей не хватало глубины мысли. Ее голубые глаза смотрели мечтательно и безмятежно.
— Самое главное, — подчеркнул Мизей, — узнай о его друзьях и связях. Попытайся расспросить где он был и кого видел в свою последнюю поездку. Мои кошелек в твоем распоряжении — как я понимаю он очень любит ликеры. Когда Гарри появится, позови Соломона, чтобы он приготовил любой напиток, какой тот захочет.
Грациозным движением девушка нагнулась, перевязала подвязку из белой фланели и разгладила красные шелковые чулки.
— Папа, ты правда считаешь, что Гарри на мне женится?
— Конечно. Но давай сначала убедимся, что он тебе подходит. Теперь ты понимаешь, почему я хочу обо всем знать? — Сопя и переваливаясь, он подошел, чтобы потрепать дочку по сияющей головке. — Всегда прислушивайся к моему мнению, Рисса, и скоро на твоем платочке появится герб. Я всегда забочусь о твоих интересах.
— Но, папа, а если Гарри обнаружит, что я не… — Кларисса нерешительно хихикнула, — ну, не совсем невинна?
Мизей снова улыбнулся своей застывшей улыбкой.
— Могу тебе поручиться, что это открытие его не расстроит. Нужно только убедить его, что он — первый, кому ты отдала свое сердце. Понятно?
Губы Клариссы приоткрылись в медленной улыбке, и стали видны ровные, мелкие зубы. Она остановила на отце взгляд действительно прелестных голубых глаз.
— О папа, как ты думаешь, когда появится Гарри?
Мизей послюнявил палец и безрезультатно попытался стереть с рубашки пятно от соуса.
— Скорее всего, сегодня. Он возвращается в город и найдет твою записку. Помни, что в наших… э… в твоих интересах выведать у него, что он собирается делать и кого видел. А теперь, Бога ради, иди и соскреби со щек эту краску. Моя дочь не должна походить на дорогую лондонскую шлюху.
Едва девушка убежала наверх, как по пустынной улице Болдвин раздался звук тяжелых шагов и громкий голос запел:
Быстро и легко вскочив на ноги, как это умеют делать многие толстые мужчины, Мизей поспешно бросился к окну, приоткрыл его и высунулся наружу. Вздохнул, а потом быстро собрал бумаги, над которыми трудился.
— Соломон! — позвал он. — Пошевеливай своей черной задницей и разожги огонь в моем кабинете.
Тяжело закашлявшись, негр заковылял прочь.
Мизей крикнул навстречу торопливому шуршанию нижних юбок:
