Так похоже на ее мальчика – он всегда умел сгладить острые углы и успокоить ее. Вот кто был ей настоящим утешением! Олимпия не знала с ним никаких неприятностей, напротив, Чарли всегда разрешал проблемы, если они возникали с другими детьми, что часто случается в любой семье. Он был их домашним миротворцем, как старший, всегда проявлял недетскую ответственность, словно стараясь взять на себя все то, чем когда-то пренебрег его отец.
– На самом деле все очень просто, – улыбнулся Чарли. И снова, как и в начале лета, за его улыбкой Олимпии почудилась печаль. Тогда сын объяснил свое нерадостное настроение гибелью друга.
– У тебя все в порядке? – Олимпия заглянула сыну в глаза, но не смогла в них ничего прочесть.
Однако материнское чутье говорило ей, что сын что-то скрывает. В душе Олимпия надеялась, что у него не случилось серьезных неприятностей, и успокаивала себя тем, что Чарли по натуре человек вдумчивый и глубокий, и причина может лежать в отвлеченных от реальной жизни сферах.
– Мам, у меня все хорошо! Ну что ты опять напридумывала?!
– Точно? Не разочаровался в учебе?
– Нисколько. У меня же диплом почти в кармане.
Олимпия подумала, что в жизни Чарли наступает непростой период. В июне он получает диплом и должен будет определиться с выбором дальнейшего пути. Чарли намеревался слетать в Калифорнию и пройти собеседование в фирме отца его друга. Он решил сделать это не на Рождество, а позже, в весенние каникулы. Еще он подал заявление в Оксфорд, а также послал документы в Гарвард на факультет богословия. У Чарли были большие планы, но надо было делать выбор и принимать ответственное решение. Впереди целая жизнь, а определить ее он должен сейчас. Ее сын, ответственный и серьезный, не давал себе права на ошибку.
– Не стоит так тревожиться из-за того, чем будешь заниматься в дальнейшем. Все образуется, я уверена, ты сделаешь правильный выбор. Все будет хорошо, сынок, я верю в тебя!
– Мам, я знаю, что все будет в порядке. – Чарли обнял мать и поцеловал ее. – Ты тоже не волнуйся. Ты с отцом в последнее время не разговаривала?
Олимпия покачала головой:
– После лета – ни разу. Последняя наша беседа касалась Вероники и ее решения не ехать на бал. Отец был взбешен, наговорил глупостей. Словом, разговор у нас был на повышенных тонах.
– Может, тебе стоит переброситься с ним хотя бы парой слов, не то на Аркадах вы будете чувствовать себя неловко.
Чарли прекрасно знал, какую неприязнь мать испытывает к Фелиции и какие у нее напряженные отношения с бывшим мужем, хотя Олимпия никогда внешне не проявляла своих чувств и не давала резких оценок.
Для детей оставалось загадкой, как их родители вообще могли пожениться. Двум таким разным людям прожить вместе семь лет – это не шутка. Возможно, теперь, став взрослыми, они лучше понимали, почему мать вышла замуж за Чонси Уокера. Молодость – время иллюзий, соблазнов и надежд. Да и сама Олимпия в двадцать два года была другой. Она воспитывалась в строгих правилах аристократической семьи, а Чонси был человеком их круга. А разве объяснишь теперь детям, как хорош был Чонси?! Чарли, правда, считал, что мать вышла замуж прежде всего потому, что сама рано лишилась родителей и ощущала потребность в стабильности и семье. Вот и захотела создать эту семью. Но с годами они оба изменились, матери стали близки иные воззрения, образ жизни мужа стал ей чужд, и они отдалились друг от друга. Теперь же они и их семьи и вовсе будто живут на разных планетах.
Мамин образ жизни был близок Чарли куда больше. Он обожал Гарри, тем более что и Гарри всегда прекрасно у нему относился. Но одновременно он испытывал сыновнюю привязанность и верность отцу, при том что видел все его недостатки, всю ограниченность. А к Фелиции Чарли всерьез вообще не относился.
Чарли, впрочем, считал мачеху вполне безобидной. Мать с ним в такой оценке не соглашалась. В ее глазах вторая жена Чонси была воплощением злобной глупости. Видимо, причина такой оценки Олимпии крылась в том, что Фелиция ее страшно ревновала и никогда не упускала случая отпустить при встрече какую-нибудь ядовитую реплику, как правило – неумную. К счастью, виделись женщины редко.
Чарли понимал, что его матери будет непросто на балу без Гарри, и жалел, что тот не сумел ради нее преодолеть свое предубеждение. Но теперь уж, видимо, и не преодолеет. Чарли для себя решил, что в отсутствие Гарри сделает все, чтобы поддержать мать. А его совет позвонить Чонси, чтобы заблаговременно навести мосты, был, безусловно, здравым. Он знал, отец будет польщен. Чонси обожал, когда ему оказывали знаки внимания, от этого он становился значительнее в собственных глазах.
– Пожалуй, позвоню, – неуверенно согласилась Олимпия. Ей такая перспектива вовсе не улыбалась, но она понимала, что сын прав – это был разумный совет. – Навестишь отца в зимние каникулы?
– Да, думаю съездить к ним на пару дней, перед нашим отъездом в Аспен.
Олимпия с мужем и детьми запланировали недельную поездку в Колорадо на горнолыжный курорт. Они делали так из года в год. Все с нетерпением ждали эту поездку.
Чарли никогда не говорил матери, что ему гораздо больше нравилось проводить время в их компании, нежели с Чонси и его семьей. Однако понятие Чарли о сыновнем долге обязывало его наведываться к отцу. И он не переставал надеяться, что, может, на этот раз они с отцом сойдутся поближе, найдут более глубокие точки соприкосновения. Пока же этого, увы, не случилось. Чонси был человеком поверхностным в отличие от собственного сына.
– Он жаждет показать мне своих новых пони, – вздохнул Чарли. – Ну просто как ребенок!
Он знал, что отец очень разочарован тем, что сын не интересуется игрой в поло. Чарли ездил с ним верхом и даже в Европе участвовал в псовой охоте, но поло его совершенно не увлекало. А вот у Чонси это была настоящая страсть.
– Не хочешь в Аспен кого-нибудь из своих друзей привезти? – спросила сына Олимпия.
Они арендовали в горах домик, и Олимпия всякий раз предлагала детям пригласить кого-нибудь из их друзей. С друзьями всегда веселей. Но Чарли, после некоторого замешательства, покачал головой:
– Да нет, буду кататься с девчонками. Или с Гарри.
