Тогда вопрос: почему немцы свою мотопехоту с танками называли танковыми войсками — танковыми дивизиями, корпусами, армиями?
Из-за экономических трудностей. Они не имели столько автомобилей, тягачей, самоходных орудий и бронетранспортеров, чтобы оснастить ими все свои сухопутные дивизии. Накануне войны с Францией они демоторизовали сухопутные войска — они изъяли у всех пехотных дивизий автотехнику боевых подразделений и передали ее танковым и мотопехотным дивизиям, а пехотные дивизии оснастили гужевым транспортом.
Следовательно, разделение дивизий немцев на пехотные и танковые — это мера вынужденная, по их изначальной идее все дивизии вермахта должны были быть танковыми в немецком понимании, т. е. такими, как наши нынешние мотострелковые.
Исходя из смысла того, что такое победа в бою, наши сегодняшние танковые войска (полки и дивизии) бессмысленны, поскольку танк сам не в состоянии очистить территорию от врага, следовательно, он не может и одержать победу в бою.
Мне скажут, что нашим танковым войскам никто и не ставил в задачу самостоятельно одерживать победу, они должны действовать вместе с мотострелками. Я знаю, все же хоть и офицер запаса, но меня учили тактике, и я помню, с кем должен идти в атаку.
Когда, развернув свой взвод в боевую линию, я пойду в атаку, за мной должна подняться в атаку мотострелковая рота. Все это правильно, и все хорошо, но возникает вопрос: если в этой атаке сгорят мои танки и погибнут экипажи, кто будет виноват в этом? Я или командир мотострелковой роты, который не уничтожил гранатометчиков? Если я придан этому ротному, то вроде он, но и у него есть доводы — а может, мои танкисты сгорели потому, что это я плохо подготовил их к бою или плохо командовал ими в бою? То есть — я сам и виноват.
Отвлекусь. Тактику нам читал тогда подполковник Н.И. Бывшев, ветеран, танкист. Помню занятие по тактике — я командир танка, идущего с пехотой в атаку, мне нужно давать команды экипажу. Я командую заряжающему: «Бронебойным!» Наводчику: «Ориентир два вправо 10 танк в окопе 1100!» И на подтверждение заряжающего «Готово!» и наводчика «Цель вижу!» даю команду механику-водителю: «С короткой!» Но скомандовать «Огонь!» Николай Иванович мне не дал: «Нельзя останавливаться!» (По команде «С короткой» механик-водитель должен остановиться на время, пока наводчик наведет пушку на цель и выстрелит, т. е. на 3–5 секунд). «Почему? — удивился я. — Ведь с места точнее прицелишься и больше вероятности, что попадешь».
«Потому, — пояснил настоящий танкист, ходивший в такие атаки во время войны, — что пехота, увидев, что ты остановился, немедленно заляжет, а поскольку над ней будут свистеть пули, то поднять ее будет невозможно и дальше ты пойдешь в атаку один». Это к вопросу о том, как на реальной войне взаимодействуют несколько родов войск.
Но вернемся к примеру со сгоревшими танками. И ротный может доказать, что не виноват, и я могу. А если никто не виноват, то нет и ответственного за бой, а если нет ответственного, то нет и единоначалия, а нет единоначалия, то это уже не армия, а бардак.
Вы скажете — а как же немцы? Ведь у них тоже танкисты были в танковом полку, а пехота — в мотопехотном. Пусть и в одной дивизии, но все же разделены на рода войск.
Это разделение было вызвано не потребностями боя, а экономическими возможностями. 22 июня 1941 г. сухопутные войска Германии напали на нас силами 121 дивизии, из которых лишь 17 были танковыми. Но ведь проблемы, требующие танков для их решения, возникали и у пехотных дивизий. И танковые дивизии командировали на время свои подразделения (сопровождаемые ремонтно- эвакуационными) в пехотные дивизии. Уже по этой причине включить танки в состав пехоты было невозможно. По этой причине тяжелые танки «Тигр» вообще не включались в армейские танковые дивизии, а составляли 14 отдельных батальонов и несколько рот отдельных и в дивизиях СС. То есть то, что у немцев существовали и танковые части, исходило не из их принципа ведения боя, а из необходимости: ножки нужно протягивать по одежке.
Но надо обратить внимание на вопрос, который у нас среди историков никто и не ставит — это исключительное воинское товарищество, существовавшее в гитлеровской армии. Ведь немцы выручали друг друга ценою жизни вне зависимости от того, в каких родах войск находились. Вот, к примеру, строчка из записок Г. Гудериана: «3 сентября я проехал мимо тыловых подразделений 10-й мотодивизии и участвовавшей в бою хлебопекарной роты к мотоциклетным подразделениям дивизии СС 'Рейх'». Как вам нравится эта «хлебопекарная рота»?
Или вот начальник штаба 20-й танковой дивизии немцев докладывает о боях по блокированию под Вязьмой соединений нашей 33-й армии. Сообщает, что с 1 по 26 февраля 1942 г. отбил 65 атак численностью свыше батальона с танковой поддержкой и 130 атак численностью менее батальона, уничтожив при этом 26 танков силами дивизии и 25 танков приданными батареями 88-мм зенитных пушек. Танковая дивизия — это сухопутные войска, подчинявшиеся своему главнокомандующему фельдмаршалу Браухичу. 88-мм зенитки — это люфтваффе, подчинявшиеся рейсхмаршалу Герингу. А 88-мм зенитка — это орудие больших размеров и весом в 8 т. Выкатить его на прямую наводку против наших танков — это большой риск для зенитчиков, чье дело сбивать самолеты. Но выкатывали и подбивали наши танки. Немцы как-то умели объединить свою армию в едином порыве.
В Грозном чеченские боевики уничтожали опорные пункты МВД России, а рядом расположенные армейские части и пальцем не шевелили. Вы скажете, что это предательство Кремля. Да, но в чем оно выразилось? В том, что на одном поле боя было два рода войск с одной задачей, но подчинявшихся разным командирам. Ведь если бы и армия, и МВД подчинялись одному, если бы этот командир отвечал за каждого убитого солдата и милиционера одинаково, то этого бы не было.
Вот такие размышления еще раз подвели меня к первому выводу, что танковые войска в том виде, в каком они у нас сегодня существуют, никому не нужны. Не только их идея не соответствует идее победы в наземном бою, но она и создает трудности в управлении войсками.
Однако то, что написано выше, это мелочи, пустяки, и не стоило бы о них упоминать, если бы не более серьезные обстоятельства. Давайте вспомним историю танковых войск.
После своего рождения в годы Первой мировой войны и подросткового состояния, танковые войска достигли своего расцвета именно у немцев.
В 1939 г. тогда еще немногочисленные танковые дивизии шли впереди тогда еще достаточно юной армии Германии и обеспечили разгром миллионной армии Польши за две недели.
В 1940 г. танковые армии немцев обеспечили окружение и разгром превосходящей по силам армии франко-английских союзников практически тоже за две недели.
В 1941 г. четыре танковые армии немцев во главе сухопутных войск обеспечили громкие победы германскому оружию под Минском, Смоленском, Вязьмой, Киевом. А в 1942 г. — под Харьковом с выходом к Волге и Кавказу. В том же году советские танковые войска пробили бреши для окружения немцев под Сталинградом, и далее советские танкисты составляли кулаки тех ударов, которыми Красная Армия погнала немцев назад к Берлину.
Но дальше все пошло не так. Закончилась Вторая мировая, танковые войска во всех странах непрерывно развивались в сторону резкого удорожания танков и содержания этих войск. Казалось, они становятся все сильнее и эффективнее. Но…
Арабо-израильские войны, в которых египтяне и сирийцы имели превосходящие танковые силы и наших советников, окончились для арабов поражением. Наличие танковых войск не привело к победе.
Вьетнамская война не добавила славы танковым войскам США, неплохие американские танки ничего в этой войне не решили.
Афганская война показала бесполезность этих войск даже против достаточно слабого противника.
То же показала война в Чечне.
Оказалось, что стороне, имеющей развитые танковые войска и «суперсовременные» танки, проиграть войну ничего не стоит.
Мне скажут, что арабы — плохие солдаты, что в джунглях танку воевать неудобно, что в горах ему воевать неудобно, что в городах ему воевать неудобно. А почему? Почему сегодня такие танки, что им нигде воевать не удобно? Почему танк, прикрытый 100 мм брони, не может воевать в городе, а пехотинец,
