— Нет, не о'кей. Если бы я знала, что ты таскаешь на себе этот груз вины, я бы тебя задушила. Видит Бог, мы оба были абсолютными дураками, но я составляла не меньше половины в этой паре. Не надо надевать дополнительные вериги. За любые неприятности мы несем равную ответственность. Ты меня понял?
— Кара?
— Мм-м?
Разговаривая с Крэйгом, Карен думала о том, что за время их совместной жизни она помогала усилить жившее в нем чувство вины. Родители Крэйга были добры к детям, и Карен прекрасно с ними ладила, но они были слишком уж 'передовыми' и развелись из-за своих идиотских 'открытых отношений'. Даже в школьные годы Крэйг никогда не говорил об этом, но, думала она, его чрезмерное чувство вины началось оттуда. Он завоевывал отчаянную репутацию, которая была просто показухой. В глубине души он жаждал стабильности и привязанности и всегда был неумолимо строг к самому себе.
Крэйг взял ее за подбородок, и цепь мыслей прервалась. Карен поняла, что выбрала не подходящий момент для анатомирования прошлого. Перед ней был мужчина, который явно пытался привлечь ее внимание в настоящем.
— Не хмурься, — приказал он.
Поскольку команда прозвучала так глупо, она перестала хмуриться.
— Я подарил тебе книгу не из чувства вины, солнышко.
— Нет?
Прикосновение его пальцев было красноречивым и дразнящим, но в глазах был странный напряженный блеск.
— Нет. Подарок — это каприз и ничего более. И будь я проклят, если знаю, почему Текс послал тебе эти розы, но моя мужская интуиция говорит, что его мотивы тоже не имеют ничего общего с виной.
Разговор был абсурдным, поскольку никакого Текса не существовало, но Карен не смутилась.
— Так, а что говорит твоя мужская интуиция о причинах, по которым Текс и прочие посылали эти цветы?
— Они очевидны.
Крэйг опустил руку и внезапно занялся откупориванием термоса, отвинчивая крышку и наливая в нее кофе.
— Ты красивая, талантливая, сексуальная женщина, Кара. Редкая комбинация. Мужчина должен быть глух, туп и слеп, чтобы это не оценить. Я не удивляюсь, что мужчины на тебя клюют. Но это не значит, что я хотел бы знать детали. И, кстати, я предпочел бы не слышать больше об этих цветах.
Тон был резковатым, и он так был занят крышкой от термоса, что не смотрел на нее. Комплимент ее тронул, но еще больше взволновало то, как он возился с этой дурацкой крышкой. Плечи были с дверь шириной, движения рук нарочито тверды, однако, подумала Карен, она никогда не видела его таким уязвимым.
До этого момента она не понимала, что игра, которую они начали, шла всерьез. Крэйг близко к сердцу воспринял все то, что она говорила о неоцененности и принятии всего как должного, Карен тяжело переживала его слова об ответственности за ошибки, которые они сделали.
Они вновь слышали друг друга. Трудно было поверить, что это повторится. Карен внезапно почувствовала приступ чего-то опасно, угрожающе, устрашающе… мягкого.
— О'кей, — прошептала она легкомысленным тоном. — Если ты не хочешь больше слушать об этих цветах, я не скажу ни слова.
— Хорошо, — ответил он.
— Но я должна сказать, что не хотела бы все это так оставить. Если бы я только знала, кто действительно послал мне эти цветы, я бы разделась догола, накинула пару прозрачных покрывал и соблазнила бы его под 'Болеро' в виде благодарности.
Крэйг поперхнулся кофе. Она вежливо протянула ему салфетку, которую он игнорировал. Он взглянул ей в глаза таким пронизывающим взглядом, что у нее сердце екнуло.
— Посмотрим, может быть, Текс напишет обратный адрес в следующий раз.
— Ты думаешь, Текс оценил бы личную благодарность?
— Я думаю, ты можешь свести Текса с ума без всяких усилий со своей стороны.
— Н-ну, я не хотела бы заходить так далеко, — промурлыкала Карен. — Но если ты считаешь, что ему не понравится идея 'Болеро', можно подумать о вечере у камина, о мараскине, о шампанском.
— Карен?
— Мм-м?
— Если ты не прекратишь, я могу поддаться искушению забыть о двух впечатлительных подростках внизу и начать гоняться за тобой по всему чердаку.
Он дразнил ее и вместе с тем не дразнил. Пыльный свет падал на его резкий, сильный профиль. На мгновение он замер, казалось даже не дышал.
— Я думал, ты напугана, моя радость.
— Была. И есть.
Она перевела дыхание.
— Но если один из нас будет скрытничать, ничего не выйдет, правда? Либо мы откровенны, либо нет. Либо мы даем на вторую попытку все сто процентов, либо нечего и пытаться. — Губы ее искривились в дрожащей улыбке. — Не уверена, что букмекер поставил бы на наш выигрыш.
Он протянул руку, чтобы поправить завиток у нее за ухом. Прикосновение было долгим.
— К черту букмекеров. Мы именно так открыли друг друга в первый раз: ты и я, один на один. И на этот раз, Кара, мы будем осторожнее.
Карен видела, как он смотрел на нее, чувствовала его прикосновение и чертовски хорошо знала, что осторожность — последняя вещь, о которой думает ее муж. В его глазах было довольно дьявольского жара, чтобы сжечь ее заживо. Она быстро спрыгнула на пол.
— Мы были здесь слишком долго. Ребята заинтересуются. Я лучше пойду вниз.
— Эй! Ты же не оставишь меня здесь искать декларацию, которой не существует.
— Оставлю.
— Вернись сюда, солнышко.
Она продолжала благоразумно продвигаться к лестнице. Крэйг будет целовать ее, стоит только остаться. Она искренне сомневалась, что он ограничится одним поцелуем, и было бы легко позволить паре поцелуев перерасти в проблему.
Она много раз теряла с ним голову, и ни он, ни она никогда не делали ничего иначе как с головокружительной скоростью. Особенно в сфере любовной алхимии и секса. Ей нельзя забывать об этом.
Оценивая свое отношение к Крэйгу, Карен поняла, что любила его всегда и поэтому, может быть — всего лишь может быть, — она должна броситься в этот поток. Но это может произойти только в случае полной уверенности, что на этот раз им все удастся, ведь другие люди, особенно дети, страдали от их ошибок. Боль научила ее осторожности, опыт вынудил принимать только продуманные решения.
Она уже спустилась на три ступеньки, когда голова Крэйга показалась над перилами. На лице этого дьявола сияла ухмылка, которой ни одна женщина не доверилась бы.
— Если ты собираешься меня тут бросить, — проворчал он, — самое малое, что ты можешь сделать, это рассказать мне, что ты имеешь в виду в связи с мараскином.
По глазам было видно, что он предвкушает, как она будет пить мараскин из его голого пупка.
Внезапно она тоже это увидела. Она подняла глаза к перилам.
— Ну что мне с тобой делать, Риордан, — пробормотала она.
— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил?
— Нет.
Она захлопнула дверь перед его носом, прежде чем издать булькающий горловой смешок. Угроза урагана, открытое море без руля, лавина в Скалистых горах… — вот что такое был для нее Крэйг. Несмотря на прожитые годы, он не потерял привлекательности.
Это была одна из вещей, которые она всегда в нем любила. Но сейчас это был сигнал,
