покурю?
— Пожалуйста.
Сара наблюдала за тем, как Шон сосредоточенно занимается разведением огня. Он набил трубку и собрал несколько сухих веточек, после чего достал огниво и кремень.
Терпеливо и спокойно он принялся высекать огонь, наконец сухие веточки загорелись от искры. Шон взял ветку подлиннее и, запалив один конец, поднес к трубке и раскурил ее. Сара вдохнула сизый дым и вспомнила о сигарах, которые курил Джеб. Слезы хлынули у нее из глаз.
Она рассердилась на себя и, всхлипнув, постаралась отвлечься. Ее очень огорчила смерть Джеба, но с какой стати ей оплакивать его? Ведь он изнасиловал ее, лишил девственности и, значит, заслуживает презрения, а не жалости!
Крохотная кучка хвороста продолжала гореть, и Сара стала украдкой разглядывать Шона Фланагана. Он был красив, но чуть более худой, чем бывают мужчины при его росте. Его странный костюм — кожаные штаны, мокасины и енотовая шапка — не мог скрыть военной выправки. Рожок с порохом, сумка, в которой он, как выяснилось позже, носил патроны, кремень и огниво, ружье — все это было ладно подогнано и заботливо вычищено.
— Не согласитесь ли вы теперь удовлетворить мое любопытство? — галантно поинтересовался Шон, усевшись поудобнее и попыхивая трубкой. — Как вы оказались в Новом Орлеане, мисс Сара Мади? Я почти не сомневаюсь в том, что вы англичанка.
Сара помолчала, собираясь с мыслями. Сначала она решила лишь в общих чертах поведать Шону свою историю, разумеется, опустив при этом рассказ о своих отношениях с Джебом. Какое дело незнакомцу до ее личных переживаний!
Но, увлекшись рассказом и найдя в Шоне благодарного слушателя, Сара не удержалась и выложила всю подноготную.
Шон ни разу не прервал ее, лишь молча посасывал трубку.
Закончив рассказ, Сара почувствовала невероятное облегчение, но в следующий момент вдруг испугалась, теряясь в догадках, какова будет реакция собеседника.
— Поразительно, что этот ваш капитан повел себя как настоящий бандит. Если судить по тому, как он с вами обошелся… — задумчиво вымолвил Шон.
— Да, но он спас мне жизнь… — Сара осеклась, поймав себя на том, что защищает Джеба. Она взглянула на Шона и покраснела, заметив, что тот понимающе улыбается.
— Скажите, уж не влюбились ли вы в него, Сара Мади?
— Вовсе нет! С чего это пришло вам в голову? — Она смущенно отвернулась. — Правда, следует признать, в нем было немало хорошего, так же как и плохого.
— Если бы он не только выслушал вас, но и поверил вам с самого начала, то наверняка был бы сейчас жив. Да и ваша жизнь была бы вне опасности, — заметил Шон.
Сара упрямо молчала, всем своим видом демонстрируя, что не намерена обсуждать этот вопрос. После долгой паузы она сказала робко:
— Вы до сих пор ничего не рассказали мне о Шоне Фланагане.
— Да тут, собственно, и рассказывать нечего. Раньше я был солдатом, легионером Ирландского батальона. Теперь промышляю охотой на пушного зверя в Арканзасе.
— А что это — охота на пушного зверя? Я ничего не знаю об этом занятии.
— Я ставлю капканы или просто отстреливаю зверей. шкурки которых потом можно продать. Ондатры, выдры, лисы, еноты, выхухоли… Их мех очень высоко ценится.
— А кто покупает шкурки?
— Одна компания. Она отправляет шкурки в Европу, где из них шьют шубы для состоятельных дам. Вы же недавно приехали из Англии. Неужели не видели там знатных леди в великолепных мехах?
— Что-то не припомню, — после недолгого раздумья ответила Сара. — Я уже говорила вам, что не имела доступа в высшее общество. Миссис Олгуд никогда не носила роскошных шуб, драгоценностей и тому подобного.
— Очень может быть, — кивнул Шон. — Насколько я знаю, меха в основном отсылают в Париж и другие европейские столицы. Англичане — строгая нация. Они не любят роскошествовать. Конечно, я не имею в виду королеву и двор. — Его ленивая усмешка вдруг превратилась в сияющую улыбку. — Но помяните мое слово: пройдет каких-нибудь двадцать-тридцать лет, и бассейн Миссисипи станет крупнейшим центром добычи пушнины. Особенно район. прилегающий к горам. Я слышал, там зверь не переводится. — Шон выбил трубку и поднялся. — Пора в путь, моя милая. — Он протянул ей руку.
— Почему вы; едете ночью? — спросила Сара, стиснув зубы, чтобы не застонать. Она была еле жива от усталости.
— По двум причинам. Во-первых, ночью прохладнее.
Во-вторых, вокруг полно недоброжелателей.
— Недоброжелателей? — У Сары замерло сердце.
— Я имею в виду индейцев. Натчез и чикасава видели много зла от белого населения Луизианы и теперь мстят. За последние пятьдесят лет здесь было несколько кровопролитных войн между туземцами и поселенцами. Индейцев выгнали с той земли, где они жили веками. Они вынуждены скитаться и не упускают случая, чтобы напасть на торговый караван или на одинокого путника. Ночью они не так смелы — их боги запрещают воевать в темноте. Но далеко не все из них набожны, поэтому я никогда не расстаюсь с моей «Кэти». — Он ласково погладил приклад ружья.
— «Кэти»? — удивленно переспросила Сара. — Вы называете так ружье?
— Да.
— Но почему? :
— Я и сам толком не знаю. Наверное, потому, что жизнь человека в этих краях во многом зависит от того, насколько надежно его ружье. Кроме него, у меня есть пара пистолетов и охотничий нож, но для ведения боя на расстоянии годится только ружье. Если приходится защищаться или нужно раздобыть еду, пистолетами не обойдешься.
— И все же это очень странно, Шон. Почему вы назвали ружье женским именем, а не мужским?
— Черт его знает! — Шон казался смущенным. Он взял ружье и, заботливо осмотрев его, забросил на плечо. Перехватив внимательный взгляд Сары, Шон добавил с улыбкой:
— Наверное, потому, что охотник как бы обручен со своим ружьем.
— Брак по расчету, вы хотите сказать, — усмехнулась Сара.
— Пожалуй, — отозвался Шон и расхохотался так громко, что один из его мулов испуганно шарахнулся. — А знаете, вы начинаете мне нравиться, Сара Мади.
Я люблю женщин с чувством юмора. Ладно, пора двигаться. А то за болтовней вся ночь пройдет.
Шон собрал мулов, усадил Сару верхом и доверительно сообщил:
— Кэти… так звали мою крестную мать.
Он ускакал вперед, показывая дорогу. За все время пути он не проронил ни слова, Сара очень быстро выбилась из сил, и ей тоже было не до разговоров. Она понятия не имела, куда они едут, сколько еще им предстоит трястись в седле без привала. Ночь казалась бесконечной.
Вдруг жизнерадостный голос Шона вывел ее из состояния обреченной покорности своей участи:
— Разобьем лагерь здесь.
Сара словно в полусне подняла голову и огляделась. В предрассветной прохладе клубился туман. Шон снова свернул с дороги и завел свой маленький караван на укромную просеку. Гигантские тени кипарисов казались в тумане таинственным воинством потустороннего владыки. Сару охватил мистический ужас, усиленный нечеловеческой усталостью.
Шон тем временем преспокойно растягивал что-то у корней кипариса. Этот странный предмет был оторочен с одной стороны желтоватого цвета мехом. Покончив со своим занятием, Шон подошел к мулу, на котором сидела Сара, и протянул руки:
— Идите сюда, мисс. Я смотрю, вы едва живы.
Сара почувствовала, как его сильные руки обхватили ее за талию и сняли с мула. — Шон донес ее до дерева и, опустившись на колени, уложил на меховую подстилку.
— Что это? — спросила она слабым голосом.
