– Мне хочется еще раз поблагодарить тебя, Котти, и пожелать тебе спокойной ночи.
– Спокойной ночи, госпожа Блэксток, и тебе тоже, Хоуп. – Он протянул руку и ласково погладил Хоуп по головке, а потом исчез, нырнув в темноту.
Выглянув за дверь хижины, Фейс увидела, что костер уже погас, и пожалела, что не узнала у Котти, где он набирал воду. Наверное, он принес воду оттуда, где река впадала в бухту.
Чарити уже почти уснула, у Хоуп тоже слипались глаза, но она обвила ручонками шею матери и прошептала:
– Не тревожься, мама, у нас все будет хорошо.
– Конечно, милая, – шепнула мать.
– Я уже достаточно большая и могу помогать тебе.
– Конечно, ты уже большая девочка, а сейчас спи.
Несколько минут Фейс постояла возле дочерей, радуясь тому, что Хоуп, по-видимому, уже освоилась в этой чужой стране, и позавидовала ее способности быстро ко всему приспосабливаться. Фейс сомневалась, что она сама когда-нибудь сможет привыкнуть к жизни в Новом Южном Уэльсе. Какой бы тяжелой ни была их жизнь в Лондоне, только Англия навсегда останется для нее родным домом.
Дрожа от холодного ночного воздуха, проникавшего сквозь большую дыру в крыше, Фейс тяжело вздохнула, забралась во второй гамак и потянула на себя одеяло. Гамак угрожающе закачался, и она затаила дыхание, боясь, что он перевернется и она окажется на полу. Но еще до того, как ее ненадежная постель перестала раскачиваться, Фейс уже спала, не замечая доносившихся снаружи звуков оргий.
Котти Старк тоже слышал шум, доносившийся из питейных заведений, расположенных вдоль Скалистой дороги, но для него эти звуки были привычны и приятны. Недалеко от хижины, которую он занял для семейства Блэксток, Котти свернул к таверне «Корона», одной из самых больших и благоустроенных таверн в Сиднее. Большинство подобных заведений в основном предназначалось для развлечения солдат и моряков с кораблей, изредка бросавших якоря в заливе, и их владельцы в массе своей были людьми грубыми. Но Уилл и Сара Мур, прибывшие сюда как свободные поселенцы еще с первой флотилией, в отличие от других были совершенно иного типа. Уилл Мур, крупный, дородный мужчина, поддерживал в своей таверне порядок и не допускал никакого безобразия. Его заведение посещали свободные поселенцы и даже щеголи из городского «высшего света». Его жена Сара, когда муки и баранины было вдоволь, выпекала хлеб и пироги и готовила вкусные бараньи паштеты. Будучи уже немолодыми и не имея собственных детей, Муры после смерти Генри Старка, с которым были знакомы еще в Англии, взяли Котти к себе и присматривали за ним как за собственным сыном, хотя понимали, что Котти – парень независимый и не позволит им вмешиваться в его дела больше, чем он сам того захочет. Котти ясно дал им понять, что в ином случае он подыщет себе другое жилище. В течение дня Котти выполнял кое-какие поручения в «Короне», чтобы компенсировать затраты Муров на его содержание. Но он вовсе не собирался всю оставшуюся жизнь перебиваться случайной работой в таверне, а был твердо настроен обзавестись собственным делом, причем уже в недалеком будущем.
Сегодня ранним вечером Котти пробрался к Саре в кухню, где раздобыл мясо кенгуру и кусок хлеба, хотя знал, что из-за недостатка продовольствия Сара бдительно следит за своей кладовой. Он решил, что стоит пойти на риск, если благодаря этому можно будет получать уроки у Фейс Блэксток. Если бы Муры узнали, сколько всего он когда-либо брал у них, они пришли бы в ужас и скорее всего страшно бы рассердились. Котти усмехнулся.
Вообще же Котти привык ко всякого рода рискованным приключениям и, прекрасно зная все щели и закоулки Сиднея, научился не попадаться, нарушая комендантский час. «Работа», о которой он вскользь упомянул в беседе с Фейс Блэксток, заключалась в незаконной продаже рома.
Ром в этих местах был не менее ценной валютой, чем сами деньги. Какие бы то ни было спиртные напитки нельзя было выгружать на берег без разрешения губернатора Филлипа, а после получения такового их полагалось хранить на таможенном складе, который запирался на замки и засовы и находился под охраной двадцать четыре часа в сутки.
Покупать любого вида спиртное могли только те, кому это было дозволено: офицеры и свободные поселенцы, а также владельцы постоялых дворов для своих таверн, но и для них количество покупаемого спиртного было ограничено. Помимо этого, на спиртное существовали портовые пошлины, которые время от времени менялись и иногда подскакивали до астрономических величин. Многих жителей Сиднея алкогольные законы не устраивали, и они искали пути, чтобы обойти их. К жаждущим рома относились и осужденные, для которых употребление спиртных напитков было запрещено теоретически, но допускалось практически. Осужденным наличная валюта была недоступна, поэтому офицеры и свободные поселенцы пользовались этим и при совершении торговых сделок рассчитывались ромом. Они также нанимали осужденных для выполнения различных работ, помимо их официальной повинности, и расплачивались с ними ромом. Спекуляция и контрабанда процветали, и, хотя это влекло за собой различные наказания, многие считали, что дело того стоит. В результате подпольной торговли ромом Сидней, а особенно район Скал, быстро превратился в место постоянного пьяного разгула и драк. И в конце концов безобразия достигли таких масштабов, что правительственным солдатам было предписано ходить в район Скал только парами.
Котти обладал достаточной проницательностью, чтобы предвидеть: ситуация будет только ухудшаться по мере прибытия в Новый Южный Уэльс следующих партий осужденных и переселенцев. Чем больше кораблей станет здесь на якорь, тем больше развлечений потребуется командам после многомесячного пребывания в море. Не желая упускать свой шанс, Котти пользовался любой представлявшейся возможностью заработать. Благодаря удачному обмену ему удалось приобрести небольшую лодку, которую он прятал в одной из многочисленных бухточек вблизи Сиднея и которая весьма помогала ему осуществлять торговые сделки. Более года имея дело с контрабандой рома, Старк твердо уяснил, что члены судовой команды и офицеры стремятся к сотрудничеству с контрабандистами, и даже капитаны не являются исключением, потому что таким образом они могут избежать портовых пошлин.
На берегу Котти продавал ром тем, у кого были деньги, чтобы заплатить за товар. Продавал его и непосредственно осужденным, среди которых было немало головорезов, ради выпивки способных на любое насилие. Он никогда не испытывал недостатка в покупателях, так как позволял себе торговать ромом по более низким ценам, чем таможенный склад, и при этом ухитрялся получать хорошую прибыль. Если бы ему удалось и далее безнаказанно продолжать заниматься этим делом, то к двадцати годам он стал бы обладателем немалой, по местным понятиям, суммы деньжонок. Пока все складывалось удачно: вряд ли кому-то могло прийти в голову заподозрить двенадцатилетнего мальчонку в чем-либо подобном.
Котти проскочил мимо входа в таверну и направился к маленькой пристройке, в которой жил. Как раз в тот момент когда он проходил мимо черного хода, дверь отворилась и на пороге показалась Сара Мур.
– Это ты, Котти! А я уже боялась, что тебя задержали за нарушение комендантского часа. Где ты был? – спросила, нахмурившись, полная седовласая женщина.
