Слова Котти относительно Джона Макартура оказались пророческими. Через три дня после губернаторского бала Макартур явился. Котти в это время сидел у себя в кабинете.
– Войдите, – отозвался Котти на стук в дверь и ничуть не удивился, узнав своего посетителя.
Из вежливости он вышел из-за конторки и, шагнув навстречу гостю, протянул ему руку.
– Из достоверных источников мне стало известно, что вы присутствовали на губернаторском балу, – без всяких предисловий с холодной надменностью заявил Макартур, демонстративно не замечая протянутой руки.
– Я был приглашен.
– Некоторые из приглашенных не пошли туда, сэр.
– Я счел, что было бы невежливо не принять приглашение губернатора колонии.
– Многие не одобряют губернатора Блая. Он повсюду сеет зло и раздор.
«Как и вы со своими соратниками!» – подумал про себя Котти, а вслух сказал:
– Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, однако он до сих пор губернатор, назначенный королевской властью.
– Возможно, ему недолго уже осталось быть губернатором, – проворчал Макартур.
– Да? – Котти потер рукой подбородок. – Я этого не знал.
– Можете поверить моим словам, господин Старк. Мы твердо намерены направить королю прошение о смене губернатора. Кое-кто даже выдвигает предложение в случае необходимости сместить его силой и заменить человеком, более подходящим для этой должности, одним из тех, кто будет стремиться работать на благо людей. Сам я не собираюсь заходить так далеко, однако некоторые горячие головы готовы на все, и я не уверен, перевесит ли в такой ситуации здравый смысл.
– Такое поведение может быть расценено как измена, – осторожно высказал свое мнение Котти.
– Может, и так, но в Англии не до конца знакомы с нашими проблемами. – Макартур в упор посмотрел на Котти. – Я пришел сюда, сэр, чтобы выяснить, вступаете ли вы в союз с губернатором Блаем.
– Господин Макартур, я не вступаю в союз ни с кем, кроме своих клиентов. Как я уже сказал вам однажды, я не намерен становиться на чью-либо сторону, ибо тогда лишусь своего бизнеса. И губернатору Блаю я сказал то же самое.
– В нашей борьбе против капитана Блая нам необходима как можно более широкая поддержка, и особенно здесь, в районе Скал, где процветают торговля спиртными напитками и их производство. А поскольку вас считают королем Скал, – Макартур даже не старался скрыть насмешки, – ваша поддержка будет иметь определенный вес.
– Но тем не менее я останусь нейтральным.
– Другие могут последовать вашему примеру, сэр, а этого мы не можем допустить.
– Господин Макартур, я прекрасно осведомлен, что в Новом Южном Уэльсе вы занимаете высокое положение и обладаете большим влиянием, но на меня, сэр, ваша власть не распространяется. Ни вы, ни губернатор Блай не вправе указывать мне, что делать, до того момента пока я не нарушил законы королевства.
– Как вы полагаете, во что превратится ваша торговля, если я и другие гарнизонные офицеры запретят людям посещать ваши таверны? Не сомневайтесь, убытки будут колоссальные.
– И вы это сделаете?
– Сделаю, сэр. Я считаю, что идет беспощадная война, в которой можно применять тактику, неприемлемую в других случаях.
– Значит, я буду вынужден рисковать, – пожал плечами Котти.
– Вы отказываетесь изменить свои взгляды и оказать нам поддержку?
– Совершенно верно. Я твердо намерен сохранять нейтральную позицию.
Макартур покраснел. Он не привык, чтобы ему перечили, и на мгновение Котти показалось, что его гость вот-вот выйдет из себя, однако присущая Макартуру выдержка победила.
– Уверен, вы пожалеете о своем решении, господин Старк, – выпрямившись, холодно пообещал Макартур.
– Возможно. Но мне придется самому пожинать плоды своего решения, не так ли?
Макартур повернулся и открыл дверь, но потом снова прикрыл ее.
– Несомненно. И не рассчитывайте на мое заступничество, вы его не получите!
Джон находился в таверне, когда Макартур пришел к Котти. Достаточно долго прожив среди «глиняных лиц», Джон научился разбираться в людях и понимал, что этот человек опасен. Во время разговора между Котти и Макартуром Джон стоял около двери и слышал угрозы гостя, поэтому, как только Макартур вышел из «Короны», Джон проскользнул в свой чуланчик, собрал все необходимое и отправился за пределы города.
День был чудесный. По мере того как городская суета оставалась позади, Джона охватывала умиротворенность, которая всегда посещала его вне безумия цивилизации. Казалось, будто голоса земли не могут существовать там, где так много людей теснится в одном месте. Когда Джон находился в городе, ему всегда казалось, что его чувства спят, подавленные множеством построек, человеческими разговорами, ударами топоров и молотков, визгом пил, ржанием лошадей, скрипом повозок. Но стоило ему покинуть город, как чувства снова просыпались. Земля и небо говорили с ним как прежде, как в те дни, когда он жил с племенем. Это было горько-сладкое ощущение, потому что теперь Джон чувствовал себя принадлежащим обоим мирам – и ни одному из них. Иногда ему казалось, что он идет по очень узкому мосту, по обе стороны которого его подстерегают опасности. Он понимал, что в конце концов придется выбирать ту или иную жизнь, но он никак не мог решиться на это.
