на ее вопрос о причине приезда.
– И вам это удалось, Чарльз?
– По правде говоря, нет. – Он с отвращением скривился. – Это дикое место населено дегенератами, пьяницами и преступниками всех мастей…
У Чарити вырвался тихий стон. Знал ли Чарльз, что ее мать тоже была осужденной? Скорее всего нет. Если бы она рассказала ему об этом, он с презрением отвернулся бы от нее. Поэтому она не стала возражать ему, а Бонни, даже не заметив ее замешательства, продолжил свою речь:
– Я думал, для умного и способного человека здесь откроются широкие возможности, но не нашел для себя ничего достойного, кроме… – Он на секунду умолк, и на его лице отразилась неприкрытая алчность. – Я твердо уверен, что для меня существует только единственный путь. Из всего увиденного здесь я сделал заключение, что губернаторы не так уж долго удерживаются на своем посту. Следовательно, не исключено, что, если я покажу себя с лучшей стороны в качестве помощника губернатора Блая, у меня, когда его отзовут, будет шанс занять его место. А если я не ошибаюсь, это может произойти довольно скоро.
– Думаю, вы будете прекрасным губернатором, Чарльз! – горячо поддержала его Чарити.
– Дорогая, полностью с вами согласен. – Он уверенно кивнул, и глаза у него загорелись. – Чтобы управлять этим ужасным краем, требуются настойчивость, железная рука и твердая воля, пресекающие все попытки мятежа. Вот чего здесь не хватает! – Он хлопнул ладонью по столу. – Распоясавшихся военных нужно силой заставить подчиняться законному правительству!
Бонни продолжал еще что-то говорить, но Чарити его не слушала, погрузившись в сладостные мечты о том, какие заманчивые перспективы откроются перед ней, если он станет губернатором, а она – его женой.
А потом началось что-то совершенно необъяснимое. Пока Бонни говорил, а Чарити глядела на него, у нее постепенно возникло ощущение, что между ними над столом будто протянулись какие-то невидимые нити, и это одновременно и пугало ее, и доставляло удовольствие. Ей казалось, что она погружается в бурлящую стремнину и ее подхватывают темные подводные течения. Сейчас для нее не существовало ничего иного, кроме завораживающего низкого голоса и ощущения мужской близости. В конце концов она поняла, в чем дело, – Чарльз хочет ее! Но как это могло произойти, если они даже не касались друг друга? Однако если бы она была в состоянии заглянуть в себя и проанализировать собственные чувства, то поняла бы, что испытывает то же самое: ей безумно хотелось протянуть руку через стол и дотронуться до Бонни.
Принесший еду официант разрушил чары, но лишь на короткое мгновение. Принявшись за ужин, Чарити снова окунулась в ту же волнующую атмосферу и вовсе не чувствовала вкуса аппетитной бараньей ноги под соусом.
А Бонни своего аппетита не скрывал. Он почти с жадностью набросился на еду. Чарити нашла такое поведение несколько странным для столь утонченного джентльмена, но это не оттолкнуло ее, а, наоборот, показалось очень милым. Она лишний раз почувствовала, что рядом с ней находится мужчина, у которого естественный, здоровый аппетит и который остается самим собой невзирая на правила хорошего тона.
Когда, перейдя к десерту, они ели пирог с сочными ягодами, с нижнего этажа послышалась барабанная дробь. Чарити взглянула вниз и увидела на сцене высокого мужчину, наряженного в шутовской костюм. Когда барабанная дробь стихла и шум умолк, клоун прошелся по сцене, вращая над головой раскрытый женский зонтик.
– Просто не исключено, что может пойти дождь. В городе Сиднее всякое бывает! – Его слова были встречены смехом и свистом. – Так что я всегда готов, как сказал священник, явившись в гости к только что овдовевшей женщине в расстегнутых бриджах. Но я понимаю, джентльмены, ах да, и леди, что вы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои шутки, какими бы смешными они ни были. Песен, танцев и колкостей у нас в изобилии, и если наши девушки-танцовщицы не разожгут ваш пыл, джентльмены, значит, вы одной ногой в могиле. На сегодняшний вечер наш главный номер – леди, прибывшая на этой неделе прямо из Ливерпуля. Итак, цветок Сиднея – Лилли Ливерпуль! Но сначала попросим станцевать наших девочек! Рассаживайтесь, господа, и наслаждайтесь!
Вышедший справа тапер сел за пианино и заиграл веселую мелодию, под которую на сцену выбежали четыре полногрудые девицы.
– Не перейти ли нам поближе к перилам, чтобы было лучше видно? – предложил Бонни и, не дожидаясь ответа Чарити, встал и помог ей подняться.
Отнеся оба стула к перилам, он снова наполнил бокалы. Чарити отдавала себе отчет, что и так уже выпила слишком много, но, с интересом наблюдая за представлением, автоматически приняла предложенный бокал.
Девицы, самозабвенно танцевавшие на сцене под бренчание пианино, по мнению Чарити, не так уж сильно отличались от тех, которых она видела на улице. Возможно, они были немного моложе, но явно так же бесстыжи и потасканны. Их платья были короче, чем принято в обществе, и доходили только до середины икр. Пышные груди того и гляди вывалятся наружу. Подпрыгивая, они задирали юбки, выставляя напоказ толстые ляжки и бедра.
Клоун шнырял между танцовщицами и, время от времени цепляя сложенным зонтиком подолы, поднимал девушкам платья, демонстрируя обществу их розовые штанишки. Улучив момент, когда одна из девушек стояла спиной к зрителям, он забросил подол ей на голову и с лукавой улыбкой обернулся к залу. Она же, вместо того чтобы опустить юбку, наклонилась вперед и покрутила задом. Одобрительный рев мужской половины зрителей пронесся по залу, а Чарити, покраснев от смущения, искоса взглянула на Бонни, но он был всецело поглощен зрелищем, и она, сделав глоток вина, снова обратила взгляд на сцену. Еще некоторое время представление продолжалось в том же духе – девицы делали всяческие непристойные движения, приводившие публику в восторг, а в промежутках клоун отпускал вульгарные остроты. Чарити с болезненным любопытством и восхищением наблюдала за происходящим, как, вероятно, наблюдала бы за брачными танцами каких-нибудь экзотических животных.
Бонни все время подливал ей вина, и она непрерывно пила, совершенно позабыв об осторожности. Увлеченная представлением, Чарити не заметила, когда он придвинул к ней свой стул. Когда же он обнял ее за плечи и длинными тонкими пальцами стал ласкать обнаженное плечо и приоткрытую грудь, она хотела было оттолкнуть его, однако прикосновение его нежных пальцев доставило ей столько удовольствия, что Чарити застыла в блаженном оцепенении.
Внезапно в нижнем зале воцарилась тишина, и Чарити заставила себя посмотреть на сцену, на которой теперь не было никого, кроме клоуна.
– Итак, наступает черед главного номера нашей программы. Представляю вашему вниманию Лилли
