хорошо, если бы Маркс ограничился социологией — предсказанием коммунизма. Но он считал себя экономистом, то есть тем, кто умеет хозяйствовать. Поэтому он написал массу экономических рекомендаций о том, когда брать власть, и о том, что потом делать.
Рассуждая в Лондонской библиотеке о том, как это произойдет, Маркс пришел к выводу, естественно вытекающему из его теории, что революция, ведущая к коммунизму, должна произойти во всем мире, иначе в одной стране ее сомнут капиталисты других стран, а начаться она должна в наиболее промышленно развитой стране — там, где больше всего пролетариата и меньше реакционных крестьян. Стран в мире много, и по теории вероятности такая революция действительно могла бы случиться в промышленно развитой стране, но, во-первых, она случилась в одной стране и эта страна назло всем выстояла, во-вторых, если коммунистическая (социалистическая) революция случалась позже, то обязательно в аграрной стране, а не в пролетарской. Сначала в СССР, потом в Китае: история нагло издевалась над великим учением. Очень скоро выяснилось, что учение Маркса совершенно непригодно к строительству государства, которого по Марксу, кстати, не должно было быть вообще, а без государства вообще ничего не получалось.
По Марксу, при коммунизме действует принцип: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В нашем мире, как известно: «Каждому по его деньгам». Но если «по потребностям», то зачем деньги? И Маркс нашел, что при коммунизме денег не будет, а будет простой обмен товарами: рабочий сделал определенное количество товара и отдал тому, кому этот товар потребен. А сам у других взял себе то, что потребно ему. Все просто, и большевики после революции попробовали организовать этот простой товарообмен без денег. Разочарование не заставило себя ждать.
Понимаете, с помощью теории братьев Монгольфье можно поднять в воздух воздушный шар, но невозможно построить современный воздушный шар, дирижабль и тем более самолет. Живая и мертвая силы теории Маркса также оказались не способны помочь большевикам в реальных делах.
Трагедия в том, что коммунизм — это реальность, более того, мир погибнет, если не начнет идти в сторону коммунизма. В 60-х годах в СССР был поставлен эксперимент по коммунистическому общежитию, который почему-то освещался очень скупо. На норвежском острове Шпицберген СССР взял концессию на добычу угля, и там появилась наша колония. Посылали опытных специалистов, и разумеется, люди туда ехали за деньгами, то есть далеко не рафинированные бессребреники. В этой колонии были магазины, в которых, естественно, все продавалось за деньги. Экспериментаторы поставили советскую колонию Шпицбергена в условия, похожие на коммунизм, — объявили, что все товары можно брать бесплатно по потребности. Сначала все бросились хватать, особенно дефицит — паюсную икру, сигареты с фильтром и т. д. Но экспериментаторы упорно снова и снова заполняли магазины товарами. И тогда люди успокоились и стали брать ровно столько, сколько им нужно. Но главное оказалось впереди. Спустя некоторое время они стали бесплатно брать меньше товаров, чем раньше покупали! Правда, это были советские люди, которые, по меньшей мере, школьное воспитание получили при Сталине, а не нынешние россиянцы. Тем не менее и сегодня говорить о том, что коммунизм невозможен, может только животное, которое так и не развилось до уровня человека.
Беда в том, что с помощью учения Маркса до коммунизма добраться невозможно, и Сталин к концу жизни неоднократно говорил: «Без теории нам смерть!» Но как умный человек, не имея реальной теории, он не отказывался от марксизма — страшно оставить людей вообще без веры. Он всячески объяснял провалы марксизма изменившимися условиями и, где мог, пытался подтвердить его примерами из практики СССР, зачастую жертвуя и логикой, и своим авторитетом.
Как же выкручивался Сталин, имея вместо руководящей теории Марксов бред?
Что ему досталось
В переводе с греческого «экономика» — это ведение хозяйства. Поэтому любой человек, который ведет реальное хозяйство, уже является экономистом безо всяких дипломов. Правда, сегодня экономику считают наукой, но я к этому отношусь скептически — эдак мы скоро и отправление естественных надобностей зачислим в разряд искусств. А Сталин действительно был выдающимся хозяином.
Давайте еще раз вспомним, что царь Николай II оставил большевикам.
Ему навесили лапшу на уши, что России «нужны западные инвестиции», что она должна снять защитные барьеры и «войти в мировой рынок», что «рубль должен быть конвертируемым» и т. д. Николай II согласился со своими советниками, и в Россию хлынул иностранный капитал. Он действительно строил предприятия по добыче и переработке российского сырья, и объемы производства в России росли быстрее, чем в других странах. Но большая часть этого прироста тут же вывозилась за рубеж в виде процентов за кредиты и дивидендов с западных капиталов, для чего и требовался конвертируемый золотой рубль.
С 1888 по 1908 год Россия имела положительный торговый баланс с остальными странами в сумме 6,6 миллиарда золотых рублей, то есть ежегодно на 330 миллионов золотых рублей вывозилось больше, чем ввозилось. По тем временам сумма в 6,6 миллиарда рублей в 1,6 раза превышала стоимость всех российских промышленных предприятий и оборотных средств на них в 1913 году. Иными словами, построив два предприятия в России, Запад на деньги России строил три предприятия у себя. (Заграничных предприятий России за рубежом было всего лишь на несколько сот миллионов рублей в виде железных дорог в Китае и на севере Ирана.) Такие тогда были «западные инвестиции». Сегодня они во сто крат хуже.
Поэтому-то среднедушевой доход разграбляемой таким способом царской России рос медленнее, чем среднедушевой доход тех стран, которые своими кредитами и «инвестициями» грабили Россию. Производил- то русский все больше и больше, а получал все меньше и меньше.
Очень хорошо показана экономика дореволюционной России в учебнике Э. Аесгафта «Отечествоведение», изданном в 1913 году. В 1910–1913 годах в России годовой сбор зерна составил 5 млрд пудов (82 млн тонн). Урожайность составляла всего 8 Центнеров с гектара. Несмотря на низкие сборы, Россия вывозила ежегодно за границу до 10 млн тонн зерна. Но потребляемого хлеба приходилось в России 345 кг на человека в год, а в США — 992 кг, в Дании — 912 кг, во Франции — 544, в Германии — 432. Сахара же потреблялось в год на одного жителя в России только 6 кг, тогда как в Англии — 32, в США — 30, в Германии и Швейцарии — 16.
Итак, имея очень небольшое по сравнению с другими странами производство, Россия тем не менее экспортировала и хлеб, и сахар. Из-за крайне сурового климата (длинная и суровая зима, часто засушливое лето) и географических условий (плохие водные пути и большие расстояния) затраты на производство и сельхозпродукции, и промышленной продукции были выше, чем в других странах. И чтобы продавать что-то на экспорт, это что-то нужно было скупать по столь низкой цене, что рабочему и крестьянину почти ничего не оставалось. Так и делали, после сбора урожая купцы устанавливали низкие цены на зерно, но крестьянин вынужден был его продавать, поскольку обязан был заплатить налоги. Получалась довольно издевательская ситуация. К примеру, немцы, учтя это обстоятельство и то, что в России нет ввозных пошлин на зерно, покупали в Германии наше же зерно, ввозили его в Россию, здесь мололи и российским же гражданам и продавали. В 1913 году они таким образом вернули в Россию 12 млн пудов[3] Жесточайшим «затягиванием поясов» народа Сталин собрал в 1924–1928 годах деньги на закупку оборудования для промышленности.
Резко поднял цены на продовольствие и остальные товары по отношению к золоту в 1929–1933 годах.
Произвел в эти же годы эмиссию денег, чтобы рынок СССР стал ненасытным.
И промышленность СССР бросилась его насыщать со скоростью, недоступной промышленности других стран.
В этой схеме любой стране доступны этапы 1 и 3. Но царскому правительству был недоступен 2-й этап. Поскольку Россия входила в состав мирового рынка и не вводила монополию на внешнюю торговлю (чего ни капиталисты, ни аристократия не дали бы царю сделать), то цены на основную ее продукцию — продукцию сельского хозяйства — были на уровне мировых, и их невозможно было поднять. А из-за длительной и суровой зимы и из-за огромных расстояний России эти цены покрывали затраты только при нищенских заработках работников и не давали доходов основной массе населения — крестьянам. Также невозможно было поднять заработки и рабочим, поскольку из-за тех же высоких затрат на производство
