— Мы не ожидали…
— Джордж, отнеси багаж мистера и миссис Грин в номер для новобрачных, — приказал Мэйджорс подошедшему рассыльному.
— Нет-нет, мы не заказывали… — испуганной скороговоркой выпалил Пол Грин.
— Не волнуйтесь, мистер Грин, — мягко прервал его Мэйджорс, — эта услуга за счет клуба. Ведь у вас медовый месяц, не так ли?
— Да, но…
В этот момент фотограф щелкнул аппаратом, вспышка ослепила молодых. От неожиданности они чуть не подпрыгнули, а новобрачная испуганно прижалась к мужу.
— Не считайте это чистым альтруизмом с нашей стороны, мистер Грин, — улыбнулся Мэйджорс. — Завтра ваша фотография будет украшать все газеты под броскими заголовками типа «Молодожены мистер и миссис Грин проводят неделю в гостях у „Клондайка“ по приглашению администрации». Как видите, обычная реклама для создания достойного имиджа. — Мэйджорс учтиво поклонился Дебби. — Добро пожаловать в «Клондайк», миссис Грин. Мы рады сообщить вам: пока вы гостите у нас, все здесь, кроме игровых столов, оплачивает клуб. Если повезет, о нас еще не раз напишут в прессе. Кто-нибудь из вас прежде бывал в Вегасе?
— Нет, — ответил за обоих Пол. — Могу я спросить вас кое о чем, мистер Мэйджорс? В вашем городе игральные автоматы стоят повсюду, буквально на каждом шагу. Это первое, что бросилось в глаза, лишь только мы вышли из самолета. Если вы скажете, что их не установили в ванных комнатах, я буду очень удивлен. Или все же установили?
Мэйджорс расхохотался, запрокинув голову.
— Пока нет. Но поверьте, нам предлагали, и не раз. Правда, до сих пор удавалось устоять перед подобным искушением, — ответил он и, заметив, что рассыльный Джордж нетерпеливо переминается с ноги на ногу, добавил уже более официальным тоном:
— Джордж покажет вам ваши апартаменты. И запомните: все за счет нашего заведения. Если возникнут вопросы, любые, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.
Мэйджорс проводил взглядом удаляющуюся пару.
Стоявший неподалеку Сэм Хастингс задумчиво протянул:
— До чего лакомый кусочек эта девочка.
Мэйджорс кивнул, не слишком прислушиваясь к его словам, и, помахав рукой, направился к своему кабинету.
— Брент! Подожди минутку!
Он тут же остановился, развернулся кругом. От звука этого голоса радость переполнила его, кровь побежала быстрее. К нему приближалась женщина. Линда Фостер. Светлая мулатка. Кожа у нее не шоколадная, а чуть коричневатая, и черты лица правильные, почти европейские. Ей двадцать восемь лет, у нее острый ум и роскошное, сводящее с ума тело. Глядя на нее, Мэйджорс всегда вспоминал — надо сказать, с некоторым стыдом — замечание, которое когда-то отпустил его многоопытный дядюшка: «Брент, мальчик мой, если тебе придется трахаться с негритянкой, выбирай ту, что посветлее. Они гибкие, как норки, и знают толк в этом деле». Да, они это действительно знают, дядюшка был прав!
Линда улыбалась, но выражение лица у нее было встревоженное.
— Жаль, что приходится сообщать тебе плохие новости, Брент, но Джей Ди опять дурит. Если так пойдет, то он не сможет выступать вечером.
Мэйджорс шумно выдохнул и выругался:
— Черт побери! Где он?
— В гримерной, изрядно налакался и ругается последними словами, накидывается на каждого, кто по неосторожности приблизится к нему.
— Пойдем посмотрим, что там творится. Может, нам удастся привести этого сукина сына в надлежащее состояние.
Он сердито зашагал через холл, энергично переставляя длинные ноги. Линда ухватила его за руку и чуть не вприпрыжку, чтобы не отстать, поспешила за ним.
Нона Эдриан, зевая, вышла из спальни и взглянула на часы, стоящие на телевизоре. Сегодня ей на работу в «Клондайк» во вторую смену, так что впереди еще целый час.
Она почувствовала, что замерзает, и поплотнее закуталась в халат. В гостиной было прохладно. Нона подошла к кондиционеру. Ну конечно, установлен на восемнадцать. Работа Лэша, ясное дело. Он терпеть не может жару, а на улице сейчас, пожалуй, не меньше тридцати восьми градусов.
Лэш, Лэш…
— Черт побери, у нас кончается кофе, Нона! — крикнул он из кухни. — Пойдешь на работу, купи.
Ага, разбежалась.
— А почему бы тебе самому не купить? — огрызнулась Нона, оглядываясь по сторонам в поисках сигареты. — Целыми днями торчишь здесь, небось уже всю задницу себе отсидел. — Она отыскала полупустую пачку, вытащила из нее сигаретку и прикурила.
Нона услышала звук отодвигаемого на кухне стула и обернулась. В дверном проеме нарисовался Лэш.
Уолтер Лэшбрук. Смуглый брюнет, мощный, волосатый, словно обезьяна. Могучая грудь густо заросла шерстью, грубой и жесткой, как у животных; крепкие руки тоже сплошь покрыты жесткой кудрявой растительностью. На нем были только трусы, мужское добро выпирало, будто увесистый кулак.
Он вынул изо рта недокуренную сигарету и свирепо посмотрел на Нону.
— Ладно тебе ныть. Не будь дурой. Знаешь ведь, я занят…
Лэш запнулся, взгляд его потемнел: Нона нарочито небрежным жестом распахнула халат. Подобное зрелище всегда действовало на него одинаково — он терял способность говорить и думать о посторонних вещах.
В свои тридцать пять лет Нона выглядела великолепно, и она прекрасно это знала. А Лэшу полезно лишний раз напомнить, насколько он сам похож на обезьяну, если он вдруг невольно забудет об этом. К тому же красота была не единственным ее достоинством. Нона работала кассиром в казино. Меняла фишки на деньги, выплачивала выигрыши счастливчикам и ежедневно имела доступ к сорока тысячам долларов.
Нона выжидательно разглядывала выпуклость на трусах Лэша, но он развернулся и тяжело потопал на кухню. Нона усмехнулась и расстегнула заколку, поддерживающую волосы. Рыжеватые локоны рассыпались по плечам. Она тряхнула ими и снова заколола.
У нее были прекрасные плечи. Все мужчины говорили ей это, даже Лэш, а от него комплимента дождаться — что у скупердяя доллар выпросить. Грудь у нее была большая и высокая; Нона всегда носила одежду, выгодно подчеркивающую ее прелести, особенно в «Клондайке». Мужчинам нравятся женщины с объемистыми дынями за пазухой и пышными буферами, они любят как бы случайно касаться их, пожирать взглядом или украдкой тянуть руки и как бы невзначай ласкать их. Они считают, что таким образом успокаивают расшатавшиеся нервы, а возле игровых столов нервы у людей взвинчены до предела.
Нона сделала последнюю затяжку, затушила сигарету и тоже пошла на кухню. Лэш сидел за столом и читал газету; тут же стояла пепельница, полная окурков (вид столь же привлекательный, что и у кучки собачьего дерьма), и чашка с остывшим кофе.
— Есть хочешь? — поинтересовалась Нона. Он ведь сам себе ничего не сделает.
— Ага. Поджарь-ка яичницу. — Он встряхнул газету и перевернул страницу. — Где бы раздобыть деньжат, детка?
Нона достала сковороду с длинной ручкой и поставила на плиту.
— Как это «где раздобыть»? Да я же отдала тебе все деньги два дня назад! Все! Что, уже все просадил?
— Ничего я не просадил! Но мне нужно как можно больше, чтобы сработал мой план. Я же говорил тебе.
Нона потянулась к холодильнику за яйцами.
— Да, говорил, но не слишком распространялся.
Я ничего не поняла и теперь не понимаю.
— Господи Иисусе! Да смени же пластинку! Мы обсуждали эту тему миллион раз! — рявкнул Лэш. — Я
