он надевал «французское письмо». Энтони невольно усмехнулся. Только Мэдлин могла увидеть их такими, какими они и были на самом деле — возможно, необходимыми, но, несомненно, очень странными.
— Что вас так забавляет, сэр? — Она повернулась к нему. — Надеюсь, не то, что мы только что делали вместе?
Он расплылся в улыбке:
— Нет–нет, ни в коем случае. Милая, ты совершенно околдовала меня, и я уверен, ты прекрасно об этом знаешь.
Она взглянула на него с робкой улыбкой. Затем провела ладонью по его плечу.
— Что же тогда показалось тебе таким смешным, Энтони?
— Твоя реакция на мои «французские письма».
— О, я совсем забыла о них! — В ее глазах вспыхнуло любопытство. — Я же собиралась спросить… А из чего они делаются?
Он снова усмехнулся:
— Только ты могла задать такой вопрос.
— А тебя это беспокоит? — Она едва заметно нахмурилась.
— Нет, конечно. Напротив, именно это мне очень даже нравится. Нравятся твои неожиданные вопросы. Так вот, они делаются из овечьих кишок, вывернутых наизнанку, вымоченных, выскобленных, промытых, надутых и высушенных, а потом нарезанных.
— И снабженных ленточками! — подхватила она со смехом. — Но какие химикаты используются, чтобы вымачивать их? Как их надувают? Сколько времени требуется для сушки?
Энтони от души расхохотался:
— Ах, дорогая, мне следовало догадаться, что ты захочешь узнать о процессе во всех подробностях. Ты ужасно любопытна. — Он снова рассмеялся и поцеловал ее в нос, а затем прижал к себе.
Тут Мэдлин вдруг взяла его руку и внимательно посмотрела на запястье.
— У тебя здесь шрам. Откуда он?
Энтони тут же помрачнел. Все очарование этого момента мгновенно исчезло. Следует ли рассказывать ей эту неприятнейшую историю? Нет, он не мог. Слишком уж отвратительной она была.
В смущении откашлявшись, он пробормотал:
— Видишь ли, когда я был маленький, я… Я где–то застрял и попытался освободиться при помощи перочинного ножа. Вот и порезался.
— Похоже, это был очень серьезный порез, — заметила Мэдлин. — Наверное, долго заживал. Тебе еще повезло, что ты не истек кровью.
Энтони кивнул:
— Да, верно. То же самое сказал доктор, который меня зашивал. Сказал прямо перед тем, как бросить меня.
Мэдлин на мгновение замерла.
— Он бросил тебя? Что ты имеешь в виду?
Ох, не следовало рассказывать даже этого.
— Ничего. Это было очень давно.
Мэдлин пристально посмотрела на него.
— Но это было в Чертейе? — допытывалась она.
Энтони со вздохом пробормотал:
— Нет, в Телфорде. Я жил там с дядей и тетей. — Он потерся щекой о ее плечо. — Так что это не твой отец зашивал меня, если ты этого боишься.
— Конечно, нет, — поспешно проговорила она. — Так как же… доктор покинул тебя?
Энтони снова вздохнул:
— Не стоит об этом вспоминать. Забудь о том, что я говорил тебе. — Сама мысль о том, что Мэдлин узнает правду, казалась унизительной.
— Хорошо, забуду. — К его удивлению, она поцеловала его в запястье. — Я очень рада, что для тебя тогда все благополучно закончилось.
— Я тоже, — пробормотал Энтони. Он вдруг вспомнил о том, что Мэдлин пора возвращаться в Ричмонд, но ему ужасно не хотелось с ней расставаться.
Он вдруг почувствовал, что засыпает. Посмотрев на часы, пробормотал:
— Милая, уже за полночь. Твой отец не будет беспокоиться?
Никакого ответа. А глубокое и ровное дыхание Мэдлин свидетельствовало о том, что она заснула. Что ж, ничего удивительного. Сначала веселящий газ, а потом постель. Даже странно, что она бодрствовала так долго.
Наверное, следовало разбудить ее, но ужасно не хотелось. Да и почему бы ей не отдохнуть еще немного, прежде чем он отвезет ее домой? Когда они окажутся в карете, у него будет предостаточно времени, чтобы задать ей кое–какие вопросы. Пусть еще немного поспит, а потом…
Казалось, прошло всего несколько мгновений, прежде чем он снова открыл глаза, но, приподнявшись, Энтони понял, что прошло гораздо больше времени. Огонь в камине погас, да и свечи догорали, так что комната была погружена во тьму.
Немного помедлив, Энтони протянул руку, но Мэдлин рядом с ним не оказалось. Черт побери, где же она?
— Мэдлин, милая, — позвал он. — Мэдлин, где ты?
Неужели она ушла? Или просто встала с постели? Может, она сейчас ищет кремень, чтобы зажечь свечу?
Энтони подождал с минуту.
— Мэдлин, проклятие, ответь мне!
Ответом ему была тишина.
Он снова позвал Мэдлин, но она и на сей раз не ответила. Теперь было совершенно очевидно, что ее в комнате нет.
Выругавшись сквозь зубы, Энтони выбрался из постели и, опрокинув стоявший перед ним стул, стал осторожно пробираться к камину. Отыскав наконец каминную полку со стоявшей на ней коробкой с кремнем, он высек искру и развел огонь в камине. Затем осмотрелся и пробормотал:
— Черт возьми, куда же она ушла? И почему?
Сделав глубокий вдох, он зажег все свечи и взглянул на часы. Оказалось, что уже шел шестой час утра. Неужели он проспал все это время? Неудивительно, что камин погас. Но почему же Мэдлин не разбудила его?
Он быстро обыскал комнату. Вся одежда Мэдлин, а также ее туфли исчезли. Значит, либо она спустилась вниз, что было маловероятно, либо она вообще покинула дом.
Энтони охватил гнев. Неужели она ускользнула, словно… какая–то воровка?! И это после того, как они с ней пережили самую прекрасную ночь в его жизни? Черт возьми, как она могла?!
«Успокойся, — сказал он себе. — Возможно, она все еще здесь. Ты ведь не говорил со слугами».
А если Мэдлин все–таки ушла, то, может быть, он сумеет ее догнать. Она не могла уехать слишком далеко. И даже можно было узнать, где она живет, если она попросила слугу дать указания кучеру.
Усевшись на кровать, он принялся надевать кальсоны, потом взялся за чулки — и вдруг замер, словно окаменел.
В самом центре простыни он увидел… Да, это, несомненно, была кровь.
Несколько мгновений Энтони в растерянности смотрел на кровавое пятно. Неужели он сделал ей больно? Так вот почему она сбежала… Выходит, он каким–то образом оказался слишком груб с ней? Нет, не может быть. Ведь, учитывая ее поведение после того, как они…
О Боже! Мэдлин — девственница!
Вернее, совсем недавно была девственницей. До того, как он набросился на нее, точно бешеный бык.
— Проклятие, она была невинна, невинна… — бормотал Энтони в отчаянии.
Отыскав в простынях «французское письмо», он осмотрел его при свете свечи. Кровь была и на нем. Да, сомнений не оставалось — она была девственницей.
Но как же он сразу не догадался?.. Ведь она так странно вела себя… Да, странно, но он решил, что это из–за недостатка опыта.
Теперь ему вспомнились и другие детали — например, ее реакция на его наготу. Ох, какой же он идиот! Энтони громко выругался.
Но почему же она ему не сказала? Он был бы более осторожным с ней, более нежным. И как смела она все это время лгать ему, заявляя, что потеряла невинность с каким–то неумелым любовником?!
Последняя мысль заставила его задуматься, вспомнить каждый их разговор. Боже, да она ведь ничего об этом не говорила! Не говорила, потому что и не требовалось — он сам придумал за нее этого «неумелого любовника».
Конечно, она прекрасно знала, что он о ней думал, поэтому никогда не поправляла его. Но никогда и не говорила, что у нее был любовник. Она даже посмеялась над его предположением, что сэр Хамфри мог выступать в этой роли. Когда же он удивился ее словам о том, что она никогда не видела голого мужчину, ее ответ оказался уклончивым.
О Господи, как же он…
Внезапно дверь комнаты распахнулась и кто–то испуганно охнул. Повернувшись, Энтони увидел горничную, стоявшую у порога. Несколько секунд она смотрела на него, хлопая глазами, потом пробормотала:
— О Боже, сэр, я не знала, что здесь кто– то есть! Милорд не говорил нам, что кто–то остается на ночь.
— Я не остаюсь. — Горничная уже хотела уйти, но он окликнул ее: — Подождите!
— Да, сэр? — Она старалась не смотреть на него.
Энтони поспешно надел брюки и рубашку.
— Все гости уже уехали?
Она кивнула:
— Последние уехали час назад. Видите ли, убирали внизу, и нам показалось, что здесь что–то упало. Вот меня и послали посмотреть… «Должно быть, это я наткнулся на стул», — догадался Энтони.
— Вы, случайно, не видели, уехала ли миссис Брейхем? — спросил он. — Она блондинка, очень красивая, в золотистом платье. — Служанка задумалась, и он добавил: — И еще в черном плаще.
— Да, она уехала, — послышался вдруг мужской голос.
Энтони невольно выругался, увидев Стоунвилла, входящего в комнату. Именно его ему сейчас ужасно не хотелось видеть. Но маркизу, очевидно, было на это наплевать. Отпустив горничную, он закрыл за ней дверь и вопросительно посмотрел на приятеля.
— Почему ты еще не спишь? — проворчал Энтони, застегивая рубашку. — Ты уже должен давно храпеть в постели, разве нет?
Стоунвилл пожал плечами:
— Не сплю, потому что не устал. Кроме того, слуги сказали, что слышали какой–то шум здесь, наверху. И я пришел узнать, что произошло.
Проклятие! Похоже, у него нет выхода — придется посвятить в это дело Стоунвилла.
— Ты действительно видел, как она уезжала?
— Кто? Твоя очаровательная кузина?
Энтони нахмурился, однако промолчал.
— Только она, конечно же, не кузина. Прекрасная женщина по имени Мэдлин, — с усмешкой продолжал Стоунвилл. — Я слышал, как ты называл
