Убийцы Сталина. Главная тайна XX века

«У Орджоникидзе брата арестовали. Переживал очень. У меня брат тоже… Обвиняют, что я его не защищал. Вранье! Само по себе обвинение глупое. Представьте себе, что брат был бы врагом. Тогда я бы, конечно, пошел против него!

Я пришел в Политбюро, и Сталин мне сказал: «Вот мы получили показания, что ваш брат Михаил состоит в заговоре».

Я говорю: «Это ложь. Я знаю своего брата. Это большевик с 1905 г., рабочий, преданный человек, преданный Центральному Комитету партии. Все это ложь».

Сталин говорит: «Как ложь? Я получил показания».

«Мало ли показаний бывает? Это ложь. Я прошу очную ставку».

И Сталин сказал: «Хорошо. Давайте очную ставку».

Ванников, который на Михаила наговаривал, он же потом наркомом был, министром. Его освободили, конечно. Ванников был заместителем моего брата.

Когда на Ванникова были показания, Михаил, он горячий был, с пеной у рта его защищал. Этот Ванников у него на даче ночевал, боясь ареста. И брат защитил его. А потом этот же Ванников на него показывал. Тот говорит: «Ты что, с ума сошел?»

«Нет, ты был вместе со мной в одной организации. Что ему скажешь?»

— Но вы не видели Михаила перед тем, как он застрелился?

«Нет. Это было в коридоре. Ему сказали: ты там подожди, а мы еще раз поговорим с Ванниковым. Берия и Маленков. Ванников тут же сидел. Они говорили: Мы решили его еще раз допросить, что, он с ума сходит, что ли?» А брата попросили выйти и подождать. Он, видимо, решил, раз его попросили выйти, так ему не верят, и застрелился.

— Но его не арестовывали, раз у него был с собой пистолет?

«Нет, нет. Он оставался членом ЦК. Было решение Политбюро — снять всякие обвинения с Кагановича Михаила, памятник ему на Новодевичьем поставили и разрешили мне написать — я спрашивал специально решение Политбюро, что брат — «член ЦК». Там так и написано: «член ЦК».

Как можно реабилитировать человека, если его никто не только не осуждал, но и не обвинял? Зачем Берии нужно было писать эту записку, если Михаил Каганович сразу же был похоронен на Новодевичьем кладбище с надписью на памятнике «член ЦК» и не был осужден даже Ванников, пытавшийся его оклеветать? В этой «записке Берии» фальсификаторы находятся в плену ими же сфальсифицированной истории: когда стряпали эту фальшивку, то слышали, что М. Каганович застрелился, и, естественно, решили, что он был обвинен, как «враг народа», и из лени не стали проверять, что случилось с ним на самом деле.

Но возникает вопрос, а зачем фальсификаторы вообще над этой фальшивкой трудились? Зачем она? Это фон, на котором должны без особых подозрений выглядеть другие, основные фальшивки. В них даны поступки Берии, которых он на самом деле не совершал. И если не создать для таких фальшивок фон, то возникнет естественный вопрос, к примеру, а в связи с чем этот до крайности загруженный человек вдруг занялся делом, скажем, еврейского артиста Михоэлса? А при наличии фона следует ответ: как же, Берия ведь очень любил евреев! Еврейских врачей освободил именно поэтому, и жену Молотова, еврейку, реабилитировал поэтому, и вот, естественно, брата Лазаря Кагановича реабилитировал потому, что тот еврей.

Итак, займемся фальшивками, состряпанными в 80–90х гг. прошлого столетия.

Еще раз о деле врачей-вредителей

Напомню, что «дело еврейских врачей» — это, по сути, дело об убийстве Жданова, а название «дело врачей» было выдумано на заседании Президиума ЦК, который в отсутствие Сталина принял тексты заявления ТАСС и статьи в «Правде», в которых этот термин впервые появился. Напомню, что именно ЦК ежедневно муссировал в газетах дело об убийстве Жданова как «дело врачей-вредителей» до момента, когда у Сталина произошел инсульт. Со 2 марта все газеты о «врачах-вредителях» дружно замолчали.

По делу «врачей-вредителей» в сборнике Яковлева даны три документа:

— «записка Берии в Президиум ЦК от 1 апреля»;

— «постановление Президиума ЦК от 3 апреля»;

— сообщение МВД, опубликованное в «Правде» 4 апреля 1953 г.

По поводу «записки Берии в ЦК» следует сказать, что такая записка обязана была быть и с той же датой, но тот текст, что опубликован Яковлевым, является фальшивым от начала и до конца. «Постановление Президиума ЦК» в основе своей, возможно, таким и было, но в него добавлены моменты для того, чтобы оно координировалось с теперь уже фальшивой «запиской Берии». А сообщение, опубликованное в «Правде», сами понимаете, фальсифицировать было опасно — любознательные могут и тексты сверить, поэтому оно подлинное.

Напомню обстановку весны 1953 г. Берия принял объединенное МВД и МГБ после 7 лет своего отсутствия в этих организациях, т. е. кадры в этих министерствах уже были полностью абакумовские и игнатьевские. Причем эти кадры видели, что бывший министр МГБ Игнатьев резко пошел на повышение — стал одним из

5 секретарей ЦК и куратором, как сейчас выражаются, силовых ведомств. То есть без его согласия никакие крупные дела, никакие крупные снятия и перемещения лиц в МГБ — МВД происходить не могли, т. е. работники этих министерств сообщить Берии о преступлениях Игнатьева боялись. Между тем Берия открыто заявлял, что его в первый раз призвали в НКВД, чтобы разгромить ежовщину, а сейчас он пришел, чтобы разгромить игнатьевщину.

И «дело врачей» было тем делом, которым Берия сметал Игнатьева с поста секретаря ЦК и заставлял всех в МВД смотреть на себя как на единственного начальника. Чтобы убрать Игнатьева, Берия действовал с позиций партийных правил «за гранью фола» — дерзко и бескомпромиссно.

Смотрите на даты. 1 апреля он подает записку в Президиум ЦК, эта записка рассматривается Президиумом, но партаппаратчики фактически встали на защиту Игнатьева и в своем постановлении потребовали от Игнатьева только объяснения. Он остался секретарем ЦК, а в постановлении Президиума по этому поводу всего-навсего появился такой пункт: «Внести на утверждение Пленума ЦК КПСС следующее предложение Президиума ЦК КПСС: «Ввиду допущения т. Игнатьевым С.Д. серьезных ошибок в руководстве быв. Министерством государственной безопасности СССР признать невозможным оставление его на посту секретаря ЦК КПСС». Но пленум должен был состояться только в конце месяца, а за это время Президиум ЦК мог и передумать ставить этот вопрос перед 125 членами ЦК. Кстати, уже 4 апреля Президиум, в своей информации членам ЦК и секретарям вплоть до секретарей обкомов о «деле врачей», о предполагаемом снятии Игнатьева молчит, т. е. Президиум на самом деле снимать Игнатьева не спешил. А Берию, судя по событиям, это никак не устраивало, и он публикует в «Правде» «Сообщение МВД» по «делу врачей». Публикует сам, не согласовывая это с Президиумом. Сегодня фальсификаторы этот факт конфронтации Президиума ЦК и Берии пытаются скрыть, и в фальшивом «постановлении ЦК» есть пункт об утверждении «прилагаемого текста сообщения для опубликования в печати», но на самом деле Берия ни текст, ни этот шаг ни с кем не согласовывал, он опубликовал это сообщение сам.

Доказательством служит то, что после убийства Берии на июльском пленуме ЦК сразу несколько человек поставили ему в вину сообщение в прессе об освобождении врачей. Наиболее определенно об этом сказал в своем выступлении один из секретарей ЦК того времени Н.Н. Шаталин: «В самом деле, взять дело о врачах. Это, я думаю, даже общее мнение, что произошло правильное в конечном итоге решение, но зачем понадобилось коммюнике Министерства внутренних дел, зачем понадобилось склонение этого вопроса в нашей печати и т. д.? То, что врачей неправильно арестовали, как теперь выяснилось, заранее знали, что это было сделано неправильно. Надо было поправить, но надо было поправить, чтобы это было не в ущерб нашему государству, не в ущерб интересам нашего государства. Зачем это нужно было публиковать?» (Оцените логику хрущевцев: то, что всего лишь арестованные врачи были уже объявлены в прессе преступниками без суда и их имена полтора месяца трепали все газеты, — это, оказывается, было «не в ущерб нашему государству». А то, что Берия сообщил об