Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер?

миль. Само­лет, обнаруженный 18 октября «Михаилом Мирчинко»,— совсем другая история.

Глава 11. СОВЕТСКИЕ ПОДВОДНЫЕ ПОИСКИ (2)

Четвертый остов, 18 октября

К полудню 26 сентября флотилия, сопровождающая «Михаила Мирчинко», передвинулась в глубоководную по­исковую зону на другой стороне Монерона, к северо-западу от острова. Именно там военно-морской флот США поймал сигналы излучателя черных ящиков KAL 007. Перемещение «Мирчинко» указывало на конец поисковых операций на первом остове и заставило поторопиться с ротацией' водо­ лазной команды на борту. Мурманские водолазы, которые ждали в своих комнатах в Холмске, поднялись на борт суд­на 26 сентября:

«Они забыли о нас. Они предоставили нас самим себе до конца сентября... Только в конце месяца тральщик доста­вил нас на «Михаила Мирчинко» и мы получили официаль­ный приказ найти самолет».

Четыре водолаза вошли в компрессионную камеру 29 сен­тября. Они оставались под компрессией в течение месяца, до 26 октября, когда их сменила другая группа, остававшая­ся под компрессией до 6 ноября. Другие пловцы, из Сева­стополя, Сахалина и Советской Гавани, должны были также участвовать в ротации команд на борту других судов.

13 сентября, во время поисков остова, советский воен­но-морской флот использовал прямой метод, по причинам, которые адмирал Сидоров описывал в предыдущей главе. Поиск, результатом которого явилась находка 18 октября, проводился совершенно по-иному. Офицер, который «участ­вовал в поисках «Боинга»», но потребовал анонимности, дал следующий комментарий: находка 18 октября на самом деле была «Боингом», хотя в этом случае не «Боингом-747», как KAL 007, а «Боингом-707», оснащенным как USAF RC-135.

«К поискам «Боинга» можно было относиться как к ши­рокомасштабной операции. У нас были данные от сотруд­ников Министерства обороны, которые мы ввели в компь­ютер. Специалисты вычислили координаты места падения самолета. Затем мы запросили радарные станции, которые зафиксировали расстояние и азимут. Через несколько часов у нас был математически вычисленный эллипс».

В этом случае координаты точки падения были получе­ны только через «несколько часов» с использованием мате­матической процедуры, рассчитанной на компьютере. На­против, место падения первого самолета было немедленно определено по присутствию обломков и помечено буями, несколько судов прибыло через двадцать минут после паде­ния. Офицер, описывая положение четвертого остова, про­должает:

«Офицер флота, специалист по навигации, поработал над компьютерными данными. Мы немедленно отправились в район поиска. Мы использовали технологию магнитного обнаружения, похожую на ту, которой пользуются минные тральщики. Здесь повсюду были суда, и это мешало нам ра­ботать. Наши поисковые суда работали в трех следовав­ших друг за другом волнах. Первыми шли минные тральщи­ки с магнитометрами. Если я правильно помню, их было шесть. Затем там было гидрографическое судно, исполь­зующее свой поисковый сонар. Наконец, там была еще одна группа тральщиков, которые использовали боковой сонар. Вот почему мы могли патрулировать одну и ту же тер­риторию тремя различными типами судов. Когда все три типа судов получили подтвержденное эхо, мы послали во­долазов... Мы были уверены, что «противник» [американ­цы. — М.Б.] обладал отличным оборудованием, и мы зави­довали его судам... Но, тем не менее, мы первыми обнаружи­ли остов, а не они».

Поиски тремя последовательными волнами отражены на ситуационной карте JMSA на 9 сентября 1983 г., где ясно показана первая волна поиска с использование шести мин­ных тральщиков. Один из очевидцев рассказывает в «Из­вестиях» историю, интересную саму по себе, которая ука­зывает на график:

«Адмирал Сидоров приказал нам обмануть американ­цев при помощи ложного черного ящика, который было очень трудно отличить от настоящего. Фальшивый черный ящик был сброшен за борт на глубине 620 метров. Для того чтобы увеличить их трудности, адмирал приказал двум группам су­дов имитировать поисковые операции в районе, где мы сбро­сили фальшивый черный ящик, в то время как другие суда продолжали искать в настоящей зоне. Было также предло­жено, чтобы капитаны двух траулеров отправились в лож­ную поисковую зону и начали открытым текстом переда­вать фальшивую радиоинформацию, чтобы обмануть амери­канцев. Рыбаки кричали по радио:«Мы нашли черные ящики!» Вскоре после этого американцы пригласили представителей западных средств информации на свои суда, чтобы они могли присутствовать при обнаружении черных ящиков».

Советы на самом деле, как они заявили, могли помес­тить поддельные черные ящики в воду 26 сентября, чтобы ввести в заблуждение американцев, которые мешали их по­искам. Но американцы сказали, что они обнаружили сигна­лы черного ящика в той самой поисковой зоне (к северо-за­паду от Монерона) 14 сентября, прежде чем Советы броси­ли свои фальшивые черные ящики в воду. Поэтому первые сигналы, принятые военно-морским флотом США, не при­надлежали фальшивым ящикам. Вероятно, их передавал из­лучатель самолета, который на самом деле упал в этом рай­оне. Советский флот держал в этом районе ряд судов, где те оставались в течение месяца, работая на глубинах более 1000 метров. Это могло служить указанием на то, что здесь на самом деле находился остов самолета, в котором содер­жались настоящие черные ящики.

Тем не менее передвижения советских судов, наблюдав­шиеся JMSA, подтверждают слова адмирала Сидорова о том, что он поместил на дно фальшивый черный ящик, чтобы отвлечь американцев. Карта JMSA от 26 сентября показы­вает, что перед полуднем советские суда неожиданно пере­местились в район, находящийся в 16 морских милях се­веро-западнее Монерона, где концентрация американских судов была наибольшей. Эти советские суда были, совер­шенно очевидно, те, которые сбросили на дно фальшивые черные ящики и имитировали их находку. В то же самое время основные силы советского флота были собраны во­круг «Михаила Мирчинко», к северу от Монерона, где, без сомнения, продолжались поиски «в настоящей поисковой зоне», по словам офицера, процитированным выше. Именно там 18 октября мог быть найден «самолет», который, как на­стаивает Иллеш, был единственным найденным обломком. Капитан Иван Варфоломеевич Шайдуров принимал участие в этой операции. Он говорит:

«Они послали меня в зону поисков принять участие в операции и дали мне под командование группу траулеров... Когда я принял на себя эти обязанности, меньшие по раз­мерам траулеры и вспомогательные суда уже покинули это место [где был найден первый остов. — М.Б.]. Они не поя­вились в новой поисковой зоне, которая имела площадь око­ло трех морских миль... Я оставался здесь в течение меся­ца, с 10 октября по 10 ноября ... «Михаил Мирчинко» сто­ял на якоре прямо над фюзеляжем «Боинга».

Заявление капитана Шайдурова подтверждается доку­ментами JMSA. Он говорит, что меньшие по размерам трау­леры и вспомогательные суда уже ушли, когда 10 октября он приступил к своим обязанностям. Японские документы показывают, что они ушли 26 сентября. Журнал JMSA так­же показывает, что 30 сентября большая часть, советского флота из группы «Михаила Мирчинко» находилась к северу от острова Монерон, где должна была оставаться в течение нескольких недель в небольшом районе площадью не боль­ше трех морских миль, как сказал капитан Шайдуров.

Почему Советы отослали назад первую группу трауле­ров? Маленькие траулеры были хорошо приспособлены для поисков в мелких водах неподалеку от Сахалина. Но на этот раз работа шла в более глубоких водах к северу от Моне­рона. Усилия по поиску на этом новом месте были гораздо более трудными. Советы направили меньшие суда, которые они использовали в мелких водах у Сахалина, назад в порт, заменив их глубоководными траулерами под командовани­ем капитана Шайдурова. Остов, наконец, был обнаружен:

«Больше месяца прошло с момента его гибели, когда мы, наконец, вышли на место. На самом деле, прошло почти два месяца. Мы нашли самолет 16 или 17 октября. Мы потра­тили все следующие дни, работая на дне, которое кишело крабами, всевозможными разновидностями креветок и рыб. Там было