Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер?

— Кто вызывает 805-го?

Эти строчки были прочитаны Осиповичу, который про­комментировал их так:

«Да, это меня вызывали. Хотя голос показался мне странным. Как будто кто-то вклинился в наш разговор. Иностранец, знавший русский язык, говорил на нашей час­тоте, для того чтобы создать неразбериху и отдать лож­ные приказы. Для того чтобы защититься от этих помех, мы используем секретный четырехзначный код. Вот поче­му мы попросили этого человека с незнакомым голосом свя­заться с нами снова, используя код. Если бы он не знал код, он не смог бы ответить».

Пленка Киркпатрик позволяет предположить, что неизвестный больше не выходил на связь, по крайней мере, его ответ не появляется на пленке. Предположительно, он не знал код. Это не мог быть советский пилот, но с очень большой вероятностью мог бы быть оператор на борту RC-135, находившегося поблизости. RC-135 способен пере­давать на всех частотах, используемых русскими, и может создавать помехи на радарной и радиочастоте, военной и гражданской.

В 06.22.02 Осипович сказал, что получил приказ от­крыть предупредительный огонь и заставить нарушителя приземлиться. Он сказал, что сделал 243 предупредительных выстрела. Но, добавил он, «у меня не было никаких трассе­ров, только бронебойные снаряды». Заявление Осиповича породило путаницу. Многие посчитали, что это заявление опровергает слова маршала Огаркова, что перехватчик вы­пустил четыре предупредительных очереди, всего 120 трас­серов. Министерство обороны России заявило, что в то вре­мя пушки перехватчиков обычно заряжались смесью сна­рядов разных типов, так что каждый четвертый или пятый был трассером. Это делается не для предупреждения, а для того, чтобы помочь атакующему пилоту лучше прицелиться. Для практических целей существовали также кассеты с од­ними трассерами. Возможно, Осипович и журналист не по­няли, что каждый из них имеет в виду под очередью трассеров. Тем не менее полезнее знать число выпущенных трас­серов и время, в которое они были выпущены.

На пленке Киркпатрик истребитель, который выпускает очередь из бортовой пушки, имеет номер 805. Его выстре­лы были сделаны в 06.20.49 (сахалинского времени). В сво­ем интервью «Известиям» Осипович увязывает свою пре­дупредительную стрельбу с событиями, которые произош­ли в 06.22.02 и записаны на ленте Киркпатрик. Этот факт указывает на то, что два истребителя выпустили предупре­дительные очереди почти в одно и то же время. Осипович выпустил всего 243 «бронебойных снаряда», и 805-й также выпустил несколько очередей из пушки, предположитель­но предупредительную очередь из 120 снарядов, о которой упомянул маршал Огарков.

Осипович продолжает:

«Я получил приказ вынудить его приземлиться. Я занял позицию позади самолета и стал делать предупредитель­ные выстрелы. Именно в этот момент он начал замедлять скорость... В эфире творилась неописуемая сумятица, и я не мог разобрать ни слова. Я помню, что вслед за мной шел МиГ-23, который не мог лететь достаточно быстро, по­тому что он все еще нес подвесные топливные баки. Пи­лот не переставал кричать: «Я вижу воздушный бой! Воз­душный бой!» Я не имел никакого понятия, о каком воздуш­ном бое он говорит».

Лента Киркпатрик связывает внезапную гибель само­лета с моментом времени, когда истребитель 163 доложил, что нарушитель находится в 25 км впереди него. В это время Осипович еще не делал предупредительных выстрелов и не выпускал ракет. Ясно, что, если бы в этот момент был воз­душный бой, ни Осипович, ни 163-й (пилот Литвинов) не принимали в нем участие. Те слова, которые услышал Оси­ пович, не появляются ни в японских записях переговоров, ни на ленте Киркпатрик.

Если мы изучим ленту Киркпатрик, то увидим, что в то время, как Осипович слышал неразбериху по радио (06.24 сахалинского времени), на пленке почти ничего нет, интен­сивность переговоров составляет примерно четыре вызо­ва в минуту. Что произошло с другими сообщениями, ко­торые были частью этой поразительной суматохи? Были ли они вырезаны из пленки? Если Осипович мог слышать их, то почему мы не можем? Спектрографический анализ на пленке Киркпатрик, произведенный в университете штата Вашингтон, показывает линии склейки и другие доказатель­ства удаления записей. Посол Киркпатрик сказала в ООН, что запись была сделана магнитофоном, который активи­зируется речью, и никаких подчисток не проводилось. Оси­пович сказал, что той ночью в воздухе было много других самолетов: ведомый Осиповича, самолет со Смирных и два АВАКСа из Ванино, если назвать только некоторые из них. Сахалин имеет важное стратегическое положение поблизо­сти от 20 военных авиабаз. Существует шанс, что, по край­ней мере, один АВАКС находился на одном из островных аэродромов. Тот факт, что АВАКСы «Танкер» и «Сухогруз»

были посланы с материка на помощь, дает некоторое пред­ставление о масштабе вторжения. Осипович продолжает:

«Я просигнализировал огнями, но вместо того, чтобы подчиниться и приготовиться к посадке, другой самолет по­пытался стряхнуть меня с хвоста, сбросив скорость. Этот самолет замедлил скорость до 350 км в час (217 миль в час). Мой самолет не мог лететь со скоростью меньше 400 км в час (248 миль в час) без срыва воздушного потока, что оз­начает, что я должен был догнать его снова. Мы были не­подалеку от границы, и для того чтобы остановить его, я должен был зайти ему в хвост снова, что дало бы ему вре­мя уйти. Я оказался прямо над нарушителем.

Я резко спикировал и повернул вправо, в результате чего оказался в 5 км сзади и в 2000 метрах ниже нарушителя. Я включил форсаж и потянул ручку управления немного на себя, до тех пор пока мой радарный прицел не захватил цель. Когда я оказался рядом с другим самолетом, у меня появился хороший шанс его рассмотреть. Он выглядел больше по раз­мерам, чем Ил-76, но силуэт напоминал мне Ту-16».

Ту-16 — это советский бомбардировщик с длинным, тонким фюзеляжем, напоминающим карандаш. Осипович, который провел больше тысячи перехватов в небе над Са­халином, был способен описать цель, если он ее видел, как в ту ночь, в условиях начавшегося рассвета.

«Первая ракета ударила в хвост, и я увидел большое оранжевое пламя. Вторая снесла половину левого крыла. Огни немедленно погасли».

Осипович заявил, что первая ракета, та, которая попала в хвост и вызвала оранжевую вспышку, управлялась инфра­красной головкой самонаведения. Ракеты с инфракрасными головками самонаведения летят по направлению к источни­ку тепла. Это означает, что самолет, в который она попала, имел один или несколько двигателей в хвостовой секции. «Боинг-747» (KAL 007) или «Боинг-707» (RC-130) не имеют в хвосте ни двигателей, ни топливных баков.

«Когда погасли огни того самолета, по которому я стре­лял, я отвернул вправо и возвратился на базу. Затем я услы­шал, как наземный контроль наводил на цель другой само­лет. «Цель снижается, — сказал диспетчер. — Я больше ее не вижу». Пилот: «Цель теряет высоту, она на пяти тыся­ чах метров. И он повторил снова: «Я больше ее не вижу».

Цель, на которую диспетчер наводил другой самолет, не является той же самой целью, которую только что по­разил Осипович. Другой пилот, скорее всего, не был ведо­мым Осиповича. Из-за того, что у него кончалось топливо, Осипович отошел от цели, как только увидел пламя, выры­вающееся из ее хвоста. Другой пилот мог видеть цель так же отчетливо, как и Осипович, и продолжал бы следить за ней без помощи с земли. Тот факт, что наземный контроль наводил второго пилота на цель, не упоминая об Осипови­че, предполагает, что он направлял его на другую цель в со­всем в другом районе.

Осипович продолжает:

«Развернувшись по направлению к базе, я посмотрел на приборы и увидел, что у меня осталось топлива всего лишь на десять минут. Я все еще находился в 160 км от базы, и мое беспокойство еще больше усиливал сгущавшийся ту­ман. Мой аэродром был полностью закрыт туманом. Я поду­мал, что не смогу до него долететь, и, пролетая над каким-то болотом, подумал, что мне следовало бы катапульти­ роваться. Каким-то образом я смог приземлиться. На базе меня встретили как героя, и мой командир, подполковник Курников, сказал, чтобы я готовился получить звездочку [повышение на один ранг. — М.Б.].

Я сбил вражеский самолет-разведчик. ЭтиRC-135все­гда кружили вокруг нас. Все это дело с гражданским авиалай­нером началось только потом. Они нашли остов, но там не было никаких пассажиров. Единственным найденным останкам человека была рука пилота в черной перчатке. Не имеет значения, что они говорят, я отвечаю за свои сло­ва: самолет, который я сбил, был не пассажирским, а