времён и народов, в ходе которой советские войска нанесли сокрушительное поражение крупной группировке противника, составлявшей пятую часть всех его сил, действовавших на Восточном фронте.
В период контрнаступления под Сталинградом и при организации воздушной блокады окружённой группировки противника советская авиация совершила 35929 самолёто-вылетов. И это при том, что из 76 суток только в 28 была полностью лётная погода. Сброшено 141 тысяч авиабомб, ампул КС и выпущено около 32 тысячи реактивных снарядов общим весом 8039 тонны. Выпущено более 300 тысяч снарядов из пушек и около 2581 тысяч пуль из пулемётов. Проведено 950 воздушных боёв.
Авиация противника за это же время произвела только 18500 самолёто-пролётов, потеряв на земле и в воздухе 1416 самолётов.
Потери люфтваффе на советско-германском фронте с каждым днём войны возрастали. Вот немецкие данные за период с 1 декабря 1942 года по 30 апреля 1943 года. Всего германские ВВС недосчитались 8810 самолётов, в том числе 1240 транспортных, 2075 бомбардировщиков, 560 пикировщиков, 2775 истребителей. Это две трети всех потерь на фронтах.
Кубань
Стабилизировав фронт, немецкое командование с весны 1943 года начало подготовку к летнему наступлению под Курском. В осуществлении намеченного плана важное значение придавалось укреплению группировки в Крыму с целью сохранения плацдарма для наступления на Кавказ, а также отвлечения на второстепенные направления как можно большего числа советских войск.
К середине апреля 1943 года противник сосредоточил на аэродромах Крыма и Кубани основные силы 4- го воздушного флота, имевшего 820 самолётов. Кроме того, он мог привлекать более 200 бомбардировщиков с аэродромов юга Украины. Сосредоточение с обеих сторон большого количества самолётов для действий в ограниченном районе предопределило упорную и напряжённую борьбу в воздухе.
На Тамани оборонялась 17-я немецкая армия и румынские войска. Поддерживала их авиация 4-го воздушного флота под командованием генерала Отто Деслоха, насчитывающая в марте 1943 года свыше 1000 боевых самолётов: 580 бомбардировщиков, 250 истребителей и 220 разведчиков. Штаб 4-го воздушного флота находился в Днепропетровске. Штаб VIII-гo воздушного корпуса – в Полтаве, IV-ro воздушного корпуса – в Донецке, а штаб 1-го воздушного корпуса – в Симферополе. На Кубань и в Крым прибыли лучшие истребительные эскадры люфтваффе: 3-я «Удет», 51-я «Мельдерс», и 52-я, а также пикирующие бомбардировщики, которыми командовал полковник Эрнст Купфер.
1-м воздушным корпусом командовал генерал Гюнтер Кортен, который первым делом разместил истребительные эскадры как можно ближе к линии фронта. Там же действовало по одной эскадрилье словаков, хорватов и румын, которые находились в оперативном подчинении у немцев. Летали они на «мессершмиттах». Собрав такой мощный авиационный кулак на относительно узком участке фронта, немцы начали авиационное наступление. Так, 6 апреля 1943 года силы люфтваффе совершили здесь 750 вылетов, а советские авиачасти – всего 307. 12 апреля – соответственно 862 и 300, 15 апреля – 1560 и 447.
17 апреля немецкие войска силами 5-го армейского корпуса начали операцию «Нептун» по уничтожению советского плацдарма на Мысхако. С утра до вечера волнами по 25 самолётов пикирующие бомбардировщики атаковали позиции десантников. 17 апреля пикировщики сделали 511 самолёто-вылетов. Всего же немецкая авиация 17 апреля совершила 1560 самолёто-вылетов а советская – всего 538, но немцы не смогли уничтожить советских десантников. 18 апреля на Северо-Кавказский фронт по приказу Ставки прибыли маршал Г. К. Жуков и командующий ВВС генерал А. А. Новиков. Новиков приказал из резерва немедленно перебросить на Кубань 2-й бомбардировочный, 3-й истребительный, 2-й смешанный авиационные корпуса и 282-ю истребительную дивизию. Силы советской авиации увеличились до 900 самолётов. Из них: 370 истребителей, 170 штурмовиков, 165 бомбардировщиков, 195 ночных бомбардировщиков. Советские ВВС здесь уже имели до 65 % новых самолётов типа Як-1, Як-7б и Ла-5, а также английские и американские самолёты-бомбардировщики Б-20 и Б-3, а также истребители «Эйркобра» и «Спитфайр».
Всего над Кубанью произошло три воздушных сражения. По количеству воздушных боёв и участвовавших в них самолётов на узком участке фронта они были первыми такими крупными за всю войну.
Первое воздушное сражение началось 17 апреля, когда противник попытался ликвидировать десантные части на плацдарме в районе Мысхако. На войска 18-й армии противник бросил 450 бомбардировщиков и около 200 истребителей. С советской стороны для противодействия немецкому наступлению в районе Мысхако привлекалось 500 самолётов, в том числе 100 бомбардировщиков. В этот день немецкие бомбардировщики совершили более 1000 самолёто-вылетов в район Мысхако.
20 апреля противник вновь предпринял мощное наступление, но за 30 минут до начала наступления советская авиация силами 60 бомбардировщиков и 30 истребителей нанесла по противнику упреждающий удар, а через несколько минут – снова удар группой в 100 самолётов, что сорвало наступление противника. Затем, с 29 апреля по 10 мая, развернулись бои в районе станицы Крымской. Об их интенсивности говорит то, что за три часа наступления немецкая авиация произвела более 1500 самолёто-вылетов.
Советская авиация с 26 мая по 7 июня произвела 845 самолёто-вылетов по аэродромам противника Саки, Сарабуз, Керчь, Тамань, Анапа. Немецкая бомбардировочная авиация действовала и с аэродромов Крыма и Украины. Воздушные бои над Кубанским плацдармом были ожесточёнными. На сравнительно узком, 25—30 километров, участке фронта, в день происходило до 40 групповых воздушных боёв, в каждом из которых с обеих сторон участвовало 50—80 самолётов.
В ходе воздушных сражений советская авиация произвела около 35 тысяч самолёто-вылетов, из них 77 % – фронтовая, 9 % – авиация дальнего действия и 14 % – авиация Черноморского флота. По советским данным, противник потерял 1100 самолётов, в том числе более 800 – в воздушных боях.
И снова о точности учётных данных. По данным советских архивов, ВВС РККА уничтожили все самолёты 4-го воздушного флота (всего их было 1050). Немцы же, со своей стороны, сообщили, что уничтожили в воздушных боях свыше 1000 советских самолётов и 300 самолётов сбили зенитным огнём, то есть больше, чем их было на этом участке фронта … Обе воюющие стороны относительно потерь противника действовали по старому правилу: «Пиши поболее, что их жалеть-то, басурманов!». Так что истину можно понять только из сопоставления многих данных. Однако то, что на Кубани происходили грандиозные воздушные сражения, в которые обе противоборствующие стороны бросили лучшее из имеющегося у них, и что потери с обеих сторон были огромны, сомнению не подлежит. Архивными данными, публикациями, самими участниками подтверждено, что на Кубани действовали самые лучшие, хорошо подготовленные, имевшие большой боевой опыт немецкие лётчики, зачастую летавшие парами с 1939 года, умело использовавшие в бою радиосвязь и эшелонирование по высоте. Даже молодые лётчики из пополнения имели не менее 200 часов налёта, а прибыв во фронтовые части, они должны были налетать ещё не менее 100 часов в прифронтовой полосе, прикрывая свои аэродромы, изучая местность, и только потом вводились в бой под прикрытием опытных лётчиков. Немцы, исходя из того, что у русских больше самолётов и лётчиков, своих берегли. В люфтваффе считалось: если в бою был сбит один советский самолёт и при этом потерян один немецкий, то это не победа, а поражение. На основании изучения немецких документов, литературы, изданной в ФРГ, и моих личных бесед с бывшими лётчиками люфтваффе я уяснил формулу боя, которой руководствовались немецкие лётчики: «Увидеть противника, оценить обстановку, принять решение, ударить, уйти».
С советской стороны, наряду с лётчиками, имевшими уже солидный боевой опыт, такими, как А. И. Покрышкин, Г. Г. Голубев, А. Ф. Клубов, Н. Ф. Смирнов, В. Г. Семенишин, В. И. Фадеев, Б. Б. Глинка, Д. Б. Глинка, Г. А. Речкалов и многими другими асами, были молодые пилоты, имевшие после окончания лётных школ мизерный налёт, а также лётчики, прибывшие из внутренних округов и с Дальнего Востока, и не имевшие боевого опыта.
На командном пункте командира немецкой авиагруппы всегда находились два радиста: один прослушивал переговоры своих самолётов, и с его помощью командир руководил боем, а второй, знающий русский язык, прослушивал переговоры советских самолётов. А послушать было что. Противник составлял списки фамилий наших лётчиков, определял среди них командиров и ведущих групп. У пленных лётчиков немцы отбирали групповые фотокарточки, уточняли личности и делали фотоальбомы. Вот откуда предупреждающие команды: «Покрышкин в воздухе!» и другие. Много потерь среди опытнейших советских
