Часть 12. «ПЕНА»
Даже хрустальный водопад даёт мутную пену.
…К середине июля в Бендерах установилось относительное — относительное! — затишье. Это было следствием принятых 14-й армией весьма жестких мер после объявления генералом Лебедем, как он назвал, «вооруженного нейтралитета», и подписанного соглашения о прекращении огня. Данное вовсе не означало, что стрельба и бои прекратились вообще. Отнюдь. Но стрельбы стало поменьше, бои — редки и скоротечны, да и минометные обстрелы не так часты. Обе стороны, в основном, сидели на своих позициях. Никаких атак. Лишь дозоры, разведка. Да ещё охота на снайперов — эти-то вообще, как «с цепи сорвались»…
Предупреждение 14-й армии обеим сторонам прозвучало весьма не двусмысленно. Только вдруг начнется где-нибудь бой или артобстрел, как тут же над городом появляются два-три российских вертолета Ми-24. И, если засекут атаку или «работающую» батарею — тут уж не обессудьте, ребята, и получите, как говорится, «по полной программе»!.. Всё это делалось весьма аккуратно. Как сказал генерал Лебедь:
На улицах города вдруг неведомо откуда опять стали появляться военные наблюдатели-«международники». Но доверия к ним уже не было. Все прекрасно понимали, что Бендерам и всему Приднестровью нужны не дискредитировавшие себя «белые береты», а «голубые каски».
Здесь произошла парадоксальная ситуация — один русский генерал, действиями подчиненной ему армии и своими «нефильтрованными», по-солдатски прямыми высказываниями, мало того, что в одночасье «загасил» активные боевые действия вооруженных сил двух смежных государств, так ещё и расшевелив, заставил наконец-то работать дипломатов. И если бы только одной своей страны. При участии Приднестровья и комиссии ООН — ну куда уж без них-то?.. — МИДовцы России, Молдовы, Украины, Румынии и даже Турции спешно включились в переговорный процесс по прекращению этого конфликта. По всему было видно, что войне скоро конец.
Но этот период — период «расслабухи» — стал, пожалуй, самым трудным и опасным. Особенно для казаков. Бойцов ТСО и республиканской гвардии Приднестровья хоть устав «подстёгивал» — держал дисциплину. С казаками, в общей массе, и в тех условиях — сложнее. Казак в бою — для врага страшнее чёрта, а казак на войне без «дела» — это такой бардак! Как говорится: хоть всех святых выноси… Бардак, оправдываемый пресловутой и, якобы, традиционной «казачьей вольницей».
В это самое время во многих резко высветилась самая главная и самая страшная из приобретенных привычек — воевать. Привычка воевать — что это? Значит — убивать? Появилась такая потребность?.. Нет, это даже не привычка, в сути её понимания. К данному состоянию слово «привычка» мало подходит — сказано будет слабо, размыто и многим не понятно. Это — как наркотическая зависимость души, как заполонившая сознание, опаснейшая из инфекций, требующая всё новой и новой подпитки… Какой «дури»? Очередной дозы адреналина? Крови, как заразы?.. Ведь это страшно! Что это — патология?
Всё это было очень трудно понять. Лишь спустя почти год Вадиму немного приоткрылось объяснение этому, но чуть с другой стороны.
Разговор на него не подействовал. Осенью 93-го он уехал в Москву защищать Белый дом. После, спасаясь от преследования победивших тогда ельцинских «демократов», с несколькими соратниками по «питерскому коридору», финансируемому сербской диаспорой США, «туристом» отбыл в Югославию… Но разве он такой один был? Много. И воевали после всюду. Через несколько лет после Бендер вилимские казаки узнали, что в 1993 году в Нагорном Карабахе погиб их бесстрашный «Миксер» — сотник Виктор Притула, оттуда же через Ереван «грузом 200» вернулся в землю родной Якутии и их славный снайпер «Иван Иваныч»…
…Будто заядлый игроман-картёжник, готовый раз за разом ставить на кон свою жизнь в игре со Смертью, пока..? Пока карта в масть идет… В Бендерах эта «игра» для кого-то стала если не смыслом, то частью жизни, их буднями. Она их захватила всецело. И вдруг наступившее «безделье» — как карты отобрали… Началась психологическая «ломка». И начались… пьянки. Конечно, не поголовные и не повсеместные. Но даже единичные случаи резко бросались в глаза. И кому-то они «вышли боком». Там, где пьянка — недалеко и до преступления.
