Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

у них под обстрелом и просидели…

С. Скрипник.

«В то время в молдавском парламенте, как и в обществе в целом, не существовало единого мнения о том, что делать дальше — прекратить или продолжать боевые действия… В некоторых СМИ республики началась кампания против нового правительства, которое стало обвиняться в прокоммунистической, промосковской ориентации… Неоднозначная и противоречивая оценка событий тех дней дала в последствии повод некоторым «исследователям» заявить о том что «потеряли реальную возможность разобраться с казаками и выгнать их из Приднестровья», не дали «нашим парням выйти из окопов»… В этих условиях авантюристический характер таких заявлений звучал, как явная провокация, и не мог вызвать ничего, кроме новых человеческих жертв».

О подписанном Соглашении Молдова узнала вечером 23 июля из передач национального радио и телевидения. На следующий день в печати были опубликованы приказ о прекращении огня и решение смешанной комиссии о создании зон безопасности и размещении вдоль линии вооруженного конфликта миротворческих сил. Многие «ястребы» Молдовы были в ярости — эти сообщения они восприняли «в штыки». Кишинёв вновь взорвался митингами, организованными Народным фронтом. Митингующие скандировали антиправительственные и антипрезидентские лозунги, по городу прокатилась волна насилия и противоправных действий, нападок на МВД. 24 июня в столице возникла реальная угроза опасного гражданского конфликта, когда среди митингующих на площади перед парламентом появились около двухсот вооруженных военнослужащих 9-го мотопехотного батальона под командованием командира взвода В.Романа, самовольно покинувших позиции на Кочиерском плацдарме. Они, захватив паром через Днестр, а после — автобусы и грузовики, отправились в «поход на Кишинёв» на «разборки» с правительством и президентом. Социально-политическая обстановка в Молдове резко обострилась, русскоязычное население Кишинёва, готовясь к худшему, застыло в ужасе!.. Но всё обошлось — 30 июля последние ненавоевавшиеся «кочиерские бунтари» добровольно сдали оружие…

Дня через два-три после приказа о прекращении огня, благодаря жестким мерам 14-й российской армии, выступившей не на словах, а на деле гарантом этого, и действенному контролю международных военных наблюдателей в Бендерах, работа которых перешла в практическое русло, воинственный пыл ОПОНовцев и волонтёров постепенно спал, обстрелы прекратились. Ни разрывов мин, ни стрекота пулемётов, выстрелы стали звучать редко.

Но война с мирным населением Бендер продолжалась…

А. Деркач. «Микрорайон «Ленинский». «Днестровская правда», 11 августа 1992 года, N183(7870).

«…Люди пришли к однозначному выводу: мира и покоя не будет, пока в городе будет хоть один полицейский или волонтёр. Выламывая двери, они врывались в дома, грабили, издевались, уничтожали всё, что не могли забрать с собой. Нашли на пектиновом заводе пищевой спирт, стали пить его и вывозить флягами из города. Почти каждую ночь, напившись до одури, носились по улицам, стреляли, наводя страх и психически действуя на жителей… Забавлялись, стреляя по окнам домов, ставя «растяжки» на дверях подъездов… Кроме пьянства они насиловали проходящих девушек и женщин. Я дважды видел это. Поэтому… свою взрослую дочь… одели старухой и лицо постарались изменить гримом… Проверяя на постах документы, рвали их или простреливали, возвращая затем хозяину со словами: «Это тебе на память». Если кто не отвечал по-румынски, получал удар в лицо. Наносились удары и тем, кто отказывался лизать обувь полицейским…».

…Но «белых беретов» — военных наблюдателей из международной комиссии они стали бояться. Особенно российских офицеров. А уж тем паче патрулей… 14-й армии! Завидев приближающуюся машину с флагом России, полицейские и волонтёры старались поскорей убраться с их глаз долой, или тут же придавали себе благообразный вид невинной овечки — «А чё я? Я — не я, и мама не моя»… Выставление на линии соприкосновения сторон постов и введение в городе патрулей 14-й армии было ещё одним сильным решением генерала А.Лебедя. Решением личным, властным, без согласования и подсказок «сверху». Рисковал ли он? — безусловно! Но Лебедь без риска — оправданного риска — не Лебедь. «Румын» он предупредил: «…Ещё один выстрел — и, позавтракав в Бендерах, обедать мы будем в Кишинёве, а ужинать — в Бухаресте!» — прозвучал по приднестровскому радио его гневный громоподобный бас с очередным «нефильтрованным» высказыванием. Его поняли. Уже знали, что Лебедь слов на ветер не бросает, «шутить» с ним — кровью захлебнёшься… Блефовал ли он? — возможно… Но он был тонким, талантливым психологом, просчитывал всё точно. Александр Иванович как-то сказал: «Иногда всё решает блеф и крепкие нервы». В этом — весь Лебедь.

С. Станкевич, советник президента Российской Федерации.

«Сила никогда не заменит дипломатию и право, но, к великому сожалению, пока ещё никому не удавалось полностью исключить её из арсенала инструментов государственной политики. Если бы в Бендерах карательная операция не встретила адекватного силового отпора, дипломатии сейчас уже не о чем было бы договариваться — Приднестровье было бы раздавлено…».

В эти дни, в соответствии с первым этапом плана разъединения сторон, из Бендер начался вывод тяжелого вооружения и боевой техники, создавая полосу безопасности, подразделения стали оттягиваться со своих позиций. Узнав об этом, жители Бендер с опаской пошли на свои заводы и фабрики, в учреждения, где они работали до войны, взглянуть, что там. Но увидели там лишь разрушения, опустошение, кровь…

…На территории пивзавода, на клумбе, недалеко от центрального входа, чуть присыпанный землёй, уже почерневший и начавший разлагаться, лежал труп мужчины. Это был работник завода, его расстреляли ОПОНовцы, когда он не смог ответить, как и откуда сливается пиво… Два с половиной миллиона литров пива было разграблено и испорчено. Автоматические линии и часть другого оборудования цехов демонтированы, что не смогли вывезти — взорвали, изуродовали. Многие очевидцы рассказывали, что волонтёры и ОПОНовцы устроили здесь настоящее звериное логово. В административном корпусе стояла страшная вонь, повсюду погром. У входа на стенах следы крови, как будто кого-то били так, что она брызгала фонтаном. Исчезла вся офисная и бытовая техника, повсюду разбросаны опаленные документы, бумаги… — сейфы вскрывали с помощью гранатометов. В приёмной и кабинете директора увидели вообще страшную картину: не только брызги крови на стенах, но и коричнево-бурую массу спекшейся крови, ковром покрывавшую пол. На столе стоял графин, доверху заполненный…уже запекшейся кровью… Повсюду валялись пустые консервные банки, бутылки, во всех углах и кабинетах были видны испражнения. У людей, увидевших всё это, сложилось впечатление, что здесь жрали, с…ли, спали и пытали одновременно и в одном месте…

Подобное увидели везде, где стояли «защитники конституции». Свидетельств тому — масса!

Г. Воловой, депутат парламента Республики Молдова и Бендерского горсовета ПМР.

«…Позвонили учителя из средней школы N2. Они видели, как полицейских, находившихся в ней, уводили оттуда на автобусах и машинах… Я попросил их без… (* военных) специалистов в здание не заходить, так как можно было ожидать чего угодно… Перед войной школа была основательно отремонтирована, сейчас восстанавливать её придётся не один месяц… Здание окружали окопы, наружные стены со следами пуль, все стёкла выбиты, а внутри…

Всё, что не могли забрать с собой полицейские и волонтёры, было переломано и уничтожено. Демонстрационные приборы даже в тех классах, куда не долетали пули, были разбиты о стену. Компьютерный класс сожжен, но, видимо, после того, как оттуда всё вынесли. Висевший в коридоре портрет Пушкина — подарок художника школе, носящей имя великого поэта — вначале превратили в мишень и расстреляли, а затем порезали ножами на куски… Выпускные аттестаты были исчёрканы, и по диагонали латиницей на них было написано «недействительно» (* их не успели вручить — город был