Через час, примерно, Шурпенко возвратился довольный. Теперь оба берега реки они надежно соединили канатом, по которому будут переправлять на плотах людей, коней, имущество.
Ни огня, ни шума не видно на берегу. Даже курить запретили, чтобы не демаскировать себя. Берег, казалось, вымер. А на самом деле сотни людей готовились к решительному броску. Для каждого подразделения комбат определил место в выжидательном районе, назвал время выхода к переправе. И когда оно подошло, Шурпенко тихо скомандовал:
— Кто первый на погрузку, подходите!
К плоту подошли минометчики.
— Здравствуй, земляк! — позвал Дмитрия младший лейтенант Огородников. — Вот и еще раз свиделись. Молодец, старшина, отличный пароход построил. Мой оркестр вместе с «трубами» почти весь разместится. Можно грузиться?
Проверив, как разместились на плоту минометчики, Шурпенко скомандовал:
— Взяться всем дружно за канат! Налегли!
Плот на глубине немного осел, но на плаву держался хорошо. За кормой забурлила черная вода.
Высадив минометчиков, Дмитрий Шурпенко повел плот в обратный рейс. Огородников, пожав на прощание руку, сказал ему:
— Жду тебя, Дмитрий, на этом берегу невредимым!
Обратный путь оказался труднее. Плот высветили вражеские прожекторы, ударили орудия; снаряды упали рядом. Однако в плот не попали. Правда, осколком ранило бойца. Переждав у берега очередной обстрел, Шурпенко скомандовал ездовым, чтобы скорее грузили повозки с боеприпасами. В туманном рассвете снова старшина поплыл к вражескому берегу, который теперь яростно огрызался пулеметным и орудийным огнем. Над плотом на бреющем полете пронесся «мессер», его бомбы и пули вспороли днепровскую воду. Не каждый решится второй раз испытывать в таком аду судьбу. А старшина и его бойцы, несмотря на смертельные трассы, крепко держали канат.
Несколько раз они уходили к вражескому берегу, пока не перевезли последнюю повозку с имуществом.
Жена Шурпенко, Варвара Петровна, рассказывала, что Дмитрий с фронта после форсирования Днепра прислал письмо, в котором сообщал о том, что командованием представлен к награде. А уже потом из газет узнала: за героизм и мужество, проявленные при форсировании Днепра, ее мужу Дмитрию Васильевичу Шурпенко присвоено звание Героя Советского Союза.
На правобережье Днепра бои не прекратились. Гитлеровцы, собрав крупные силы, решили внезапным, глубоким ударом выйти в тыл наступающим войскам 13-й армии, чтобы окружить, а потом и уничтожить.
В междуречье Днепра и Припяти 151-й стрелковый полк, в котором воевал Шурпенко, чтобы дать возможность главным силам 8-й стрелковой дивизии занять оборону и подготовиться к отражению противника, первым принял на себя контрудар танковой дивизии противника.
Вражеские бронированные машины перед боевыми порядками батальонов появились сразу после мощной артиллерийской подготовки. Ведя огонь с ходу, гитлеровцы были уверены, что обескровленные в предыдущих боях, наши стрелковые подразделения не выдержат их бронированного удара. К тому же немцы имели явное численное превосходство.
Однако фашисты просчитались. Вражеские танки, которым удалось ворваться на позиции полка, были уничтожены огнем противотанковой артиллерии. Стрелковым подразделениям ружейно-пулеметным огнем удалось прижать вражескую пехоту к земле, в самом начале боя отсечь от танков. А минометчики Огородникова обратили ее в бегство.
Но и после этого бой не утихал ни на минуту. Не считаясь с потерями, враг продолжал наращивать силу удара. Старшина Шурпенко, прикрывая огневые позиции артиллеристов, повел взвод в контратаку. Ему удалось несколько потеснить гитлеровцев. Но силы были слишком неравными; один за другим, сраженные пулями, падали бойцы. Полк до последней возможности прикрывал дивизию, которая, благодаря его стойкости, Сумела развернуться, изготовиться к бою.
На протяжении всего дня оборону 8-й стрелковой дивизии безуспешно штурмовали вражеские танки и пехота на плацдарме севернее села Чернобыль. 5 октября 1943 года на имя командира дивизии полковника П. М. Гудзь была прислана телеграмма Военного совета Центрального фронта, в которой всему личному составу славной 8-й дивизии объявлялась благодарность за проявленные подлинное коллективное мужество и стойкость при обороне плацдарма.
Выполнив боевую задачу, но понеся большие потери, дивизия прорвала кольцо вражеского окружения и вышла к своим. Но среди тех немногих, кто остался в живых после смертельного боя, старшины Дмитрия Шурпенко уже не было.
Борис Соколов
ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА ПОЛКОВНИКА ЗАЙЦЕВА
…Смоленщина — родная сторонка. В деревне Савостино Ельнинского района прошло детство Степана Зайцева. Отец, Харитон Николаевич, и мать, Прасковья Самойловна, работали в колхозе «Красный боец». Степан подрос, стал помогать родителям по дому и в поле. Его тянуло к знаниям. Он один из первых в деревне получил восьмиклассное образование. Заведовал избой-читальней в Бобровическом сельском Совете. В сентябре 1938 года его призвали на срочную службу в армию, где зачислили в школу младших командиров. Окончил он ее в звании старшины. Но не успела выгореть на солнце новенькая форма, как старшина Зайцев принял боевое крещение в сражениях на Халхин-Голе, показав незаурядную храбрость, отличные командирские качества. Был ранен. Правительство Монгольской Народной Республики по достоинству оценило ратную доблесть советского солдата, наградив его медалью.
22 июня 1941 года Степан Зайцев встретил в Перемышле. Накануне в штабе ему сказали: «Получен приказ об увольнении Вас из армии в запас». Но вместо долгожданной встречи с родителями на родной Смоленщине — кровавый бой с превосходящими силами противника. Взвод, которым командовал Зайцев, отбил несколько атак. Красноармейцы взвода уничтожили до десяти танков. Однако натиск врага не ослабевал, кончились боеприпасы. От взвода осталось 11 человек. Отступали, нанося урон врагу, попали в окружение, но нащупали слабое место и в скоротечном бою прорвались к своим. Было это под Ахтыркой, в августе сорок первого.
После небольшого отдыха окруженцам выдали новое обмундирование и направили по частям. Степан получил назначение в училище. Проучился там до мая 1942 года.
Рота истребителей танков под командованием лейтенанта Зайцева, заняв позицию под городом Лиски Воронежской области, вступила в тяжелые оборонительные бои. При отражении одной из танковых атак командир был ранен осколком в голову. От госпиталя решительно отказался. Тогда многие поступали так. Каждый понимал: над страной нависла смертельная опасность. Дорог каждый действующий штык. Пример командира воодушевил бойцов. Они видели, что даже раненный, он не ушел в тыл, а вместе с ними в окопах отражает вражеские атаки, руководит боем. Рота полюбила своего командира, верила в него, крепко держала позиции.
Летом 1943 года стрелковый батальон лейтенанта Зайцева был переброшен в самый разгар Курско- Орловской битвы под Прохоровку. Там пришлось отбивать по нескольку атак и переходить в наступление под шквальным огнем противника. Успехи батальона были отмечены командованием, а Степан Харитонович награжден орденом Отечественной войны I степени. Это был первый орден Зайцева.
После Курской битвы — 2-й Прибалтийский фронт. К тому времени Зайцев имел авторитет опытного боевого офицера, способного руководить ответственными боями. Под Великими Луками перед батальоном была поставлена задача захватить и удержать железнодорожную станцию — важный стратегический пункт, лишившись которого, враг вынужден будет спешно отступить. Бой длился более трех часов. Батальон нес потери. Вот пронеслась весть — тяжело ранен командир. Однако вскоре бойцы увидели Зайцева забинтованного, но не покинувшего бой. Станция была взята. За проведение этой операции командир
