исключение. Мой камердинер обладает весьма необычными навыками. – Люсьен положил бриллиант на исцарапанный стол. – Мамферд, я хочу любой ценой попасть на этот аукцион.
Мужчина неотрывно смотрел на сверкающий бриллиант. Люсьен небрежно покатил камень указательным пальцем, пока тот не остановился прямо перед Мамфердом.
Почти конвульсивным движением осведомитель схватил бриллиант. К удивлению Люсьена, Мамферд поднял камень к свету и прищурился, оценивающе его разглядывая, прежде чем спрятать в складках одежды.
– Я проведу вас туда, господин. Вот увидите.
Дверь таверны отворилась, и дверной проем загородила массивная мужская фигура. Мужчина вошел в помещение, наклоняя голову, чтобы не удариться о деревянный потолок, его толстая шея над плечами напоминала Люсьену окорок. Следом за ним шел второй такой же огромный мужчина, только волосы у него были не темные, а рыжеватые. Это были впечатляющие фигуры, но внимание Люсьена привлек тот, кто следовал за ними.
Уилсон.
Мамферд бросил на них сердитый взгляд и сплюнул на пол.
– Ты его знаешь? – спросил Люсьен.
– Уилсона и его племянников? Этих смутьянов? Люсьен смотрел, как они подошли к хозяину постоялого двора и начали оживленный разговор.
– Похоже, они в хороших отношениях.
– Ага, они привозят хозяину время от времени бочку-другую спиртного. Если их послушать, так они единственные контрабандисты в округе. А на самом деле от них ничего не зависит. – Он презрительно скривил губы и зло посмотрел Люсьену в лицо. – Жаль, конечно. Контрабанда – работа для настоящих мужчин. Но они позволяют всем управлять этой Хадли и... – Он вдруг опомнился, закрыл рот и беспокойно посмотрел на Люсьена.
Проклятие, какому риску она подвергается ради того, чтобы обеспечить благополучие семьи!
– Чем они торгуют?
– Бренди, коньяк и все такое. Ничего из того, что вы ищете. – Мамферд ухмыльнулся щербатым ртом. – То, что вам нужно, могут достать только те, с кем я работаю.
По крайней мере Арабелла не втянута в кражу драгоценностей. И все же, принимая или поставляя партию товара, она подвергалась огромной опасности. Зная ее, он понимал, что она была уверена: все у нее под контролем. Но Люсьен лучше знал обстановку.
– Наверное, участие мисс Хадли ни для кого не секрет?
– Для тех, кто имеет отношение к делу. А почему вы спрашиваете?
– У меня свои интересы в Роузмонте, – угрюмо сказал Люсьен.
Осведомитель противно ухмыльнулся:
– Лорду Харлбруку не очень-то понравится, когда он об этом услышит.
– Меня не волнует, что подумает этот напыщенный индюк, – отрезал Люсьен.
– Полегче, полегче! Говорят, он положил глаз на мисс Хадли и ждет, что она выйдет за него замуж, чтобы снять с себя долг. Но она не будет с ним связываться. Хуже того, я слышал, что она платит ему ежемесячно, к тому же вовремя.
– А он знает, что у нее нет доходов, с которых она могла бы себе это позволить, – мрачно сказал Люсьен.
– Харлбрук считает, что контрабандой занимается Уилсон, и полон решимости его остановить. – Мамферд захихикал: – Вот бы он удивился, если бы обнаружил, что этим занимается его возлюбленная, а не ее слуга.
– Харлбрук дурак. – Люсьен поднялся и вложил монету в грязную руку Мамферда. – Дай мне знать об аукционе как можно раньше. – Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к двери. Мысли его были черны от беспокойства.
Как только он подошел к двери, она отворилась и вошел мистер Франкот. Увидев Люсьена, он остановился, лицо его моментально покраснело. Через некоторое время он торопливо поклонился. Люсьен кивнул и стал смотреть, как стряпчий идет к уединенному столу в дальнем углу.
В «Красном петухе» этим вечером было оживленно. Люсьен спрашивал себя, увидит ли он лорда Харлбрука до захода луны. Он стиснул зубы при мысли о том, что напыщенный лорд расставляет ловушку для Арабеллы. Люсьен вышел из таверны и направился к конюшням.
Гастингс немедленно появился с поводьями Сатаны в руке.
– Готовы ехать, ваша светлость?
– Да, только я пока не возвращаюсь в Роузмонт. – Он вскочил на Сатану. – Мне надо сначала кое-что посмотреть. Мисс Хадли замешана в контрабанде.
Серые глаза слуги впились в лицо Люсьена.
– Вы уверены?
– Ее слуги в «Красном петухе» торговались с хозяином постоялого двора. И, по всей видимости, это не секрет. Проныра Мамферд знает об этом все.
– Если знает он, значит, знают и другие. Положение в самом деле трудное.
Более чем трудное, просто ужасное. Арабелла ежедневно подвергает себя огромному риску. Когда Люсьен вспомнил, как она стояла у огня, промокшая и дрожащая, с побелевшими от холода губами, у него заныло сердце. Господи, как все запутано! Он считает делом чести защитить женщину, которая, похоже, процветает, занимаясь опасным делом.
– Гастингс, возвращайся в Роузмонт и сообщи, чтобы меня не ждали к обеду. Скажи им, что я поскакал в Йорк по делам и еще не вернулся.
– Хорошо, ваша светлость. Что вы будете делать?
– Прослежу за Уилсоном и его племянниками. Хочу знать, где они хранят свои запасы.
Гастингс сунул руку под плащ и достал пистолет, затем протянул его рукояткой вперед Люсьену:
– Это может вам понадобиться. Он уже заряжен. Люсьен заткнул его себе за пояс.
– Всегда готов, Гастингс? Светлые глаза сверкнули.
– Это моя работа, ваша светлость. Леди Хантерстон меньшего от меня не ожидает. – Он вскочил на свою лошадь, немного помедлил и сухо сказал: – Пообещайте, что постараетесь не портить свою рубашку. Их осталось совсем немного. – С этими словами он наклонил голову, потом повернул лошадь на дорогу и вскоре исчез из виду.
Люсьен некоторое время сидел неподвижно. Ему хотелось поехать в Роузмонт и потребовать от Арабеллы отказа от ее рискованного занятия. Но как он мог просить ее прекратить поддерживать семью единственным доступным ей способом?
– Черт бы побрал ее гордость, – пробормотал он. Он должен освободить Арабеллу от Харлбрука, даже если придется тайком заплатить этому ублюдку.
На рукав Люсьену упала снежинка, за ней еще и еще. Он вздохнул и направил Сатану в небольшую рощицу напротив «Красного петуха». Пока он сидел в темноте, воображение рисовало жуткие картины возможного будущего Арабеллы. Он представлял ее в тюрьме, в грязной камере, без надежды на освобождение.
У него перехватило дыхание. Он понял, насколько права была тетя Джейн: его действия десять лет назад вызвали к жизни целую цепь обстоятельств, которые теперь могли привести к катастрофе. Его беспокойство передалось Сатане, и тот заржал.
– Спокойно, приятель, – прошептал Люсьен, похлопывая по лоснящейся шее и вспоминая о довольно громком споре Уилсона с хозяином таверны. Похоже было, что старый конюх со своими огромными племянниками не собирался прятаться. Он вел себя так уверенно, словно им ничто не угрожало.
Люсьен стряхнул снег с полей шляпы, на сердце у него полегчало. Может быть, все не так безнадежно, как ему представляется.
Дверь «Красного петуха» распахнулась, и оттуда быстро вышел Уилсон, а за ним его племянники. Он отправил их за фургоном, и через несколько минут они уже ехали по тропинке в сторону побережья.
Люсьен последовал за ними, держась на довольно большом расстоянии. Они с грохотом проехали по незаметной извилистой дорожке, которая вела к берегу. Тропинка резко оборвалась, но фургон, не останавливаясь, продвигался сквозь снег и ветер.
Наконец дорожка привела к подножию скалы, потом резко свернула и пошла вдоль берега. Здесь дул сильный ветер с моря и заглушал все звуки, так что Люсьен больше не беспокоился, что его могут услышать.
Наконец Уилсон остановил фургон, и из него выбрались Лэм с Туэксом. Люсьен направил Сатану к кустам, росшим рядом с дорожкой. Привязывая коня, он заметил далекий мягкий свет, льющийся сверху. Он поднял голову и мрачно улыбнулся. Роузмонт.
Он похлопал Сатану по шее, потом вернулся к дорожке и пошел в сторону стоящего фургона. За несколько футов от него Люсьен резко остановился: фургон был пуст, а его пассажиров нигде не было видно.
Люсьен нахмурился. Куда они могли деться? Кроме жиденьких кустов, там были только скалы и океан. Уже собираясь повернуть назад, он заметил маленький ялик, плывущий вдоль берега. Туэкс и Лэм гребли, их мощные рывки быстро гнали лодку к двум большим черным утесам, выступающим из воды. Уилсон сидел на носу и выкрикивал команды.
Они собираются встречать корабль? Вряд ли. Океан пустынен, утесы слишком опасны. Ялик резко повернул и направился прямо к скале, возвышающейся над утесами. Вода поднималась, волны ударялись о маленькую лодку, но Лэм и Туэкс продолжали равномерно грести.
Люсьен пристально смотрел, как лодка исчезает в черноте скалы. Пещера. Все понятно. Неудивительно, что было так трудно найти признаки контрабанды в Роузмонте. У них превосходное укрытие.
Через некоторое время лодка снова появилась, так же неожиданно, как и пропала. На этот раз она осела в воду намного глубже: в ней были привязаны несколько бочек. Мощными гребками Лэм и Туэкс пригнали лодку к берегу, пришвартовались и погрузили свое добро в фургон. Скрипучий голос Уилсона, возмущавшегося медлительностью племянников, перекрывал шум ветра.
Люсьен наблюдал из-за жидких кустов в десяти футах от них, укрытый падающим снегом и темной ночью. Ему хотелось двигаться, ноги его занемели, пальцы рук болели от холода даже в перчатках. Но он сидел неподвижно. Вскоре фургон был загружен. Лэм и Туэкс втянули лодку на сушу и прикрыли ее ветками. Погасив лампу, они оставили ее за
