– А я и не знала, что вы можете говорить по-французски.
– А ты можешь?
Она с сожалением покачала головой.
– Несколько слов.
Подвинув стулья, лорд поднял серебряную крышку.
– Ну-ка, что у нас здесь такое?
– Позвольте мне, господин. – Тина представляла блюдо, как фокусник волшебную шляпу. Дразнящий аромат заставил Дугласа невольно вдохнуть поглубже. – Лосось в белом соусе.
Глаза лорда весело щурились, он ценил изысканную кухню, хотя у себя на родине ему приходилось довольствоваться простой пищей. Для молодых были также приготовлены засахаренные каштаны и фрукты и куропатка, нафаршированная яблоками с изюмом. Мсье Бюрк выбрал к ужину легкое вино – «шабли», и, хотя Рэм предпочитал эль или виски, он согласился, что к этим блюдам «шабли» подойдет превосходно. Поддерживая стул для Валентины, лорд нежным поцелуем коснулся ее головы и пробормотал:
– Я-то считал, что мой голод направлен совсем на другое, но французу удалось соблазнить меня.
– Разве не это же Ева сказала Адаму?
Закинув голову, он расхохотался.
Искоса посматривая на мужчину, Огонек произнесла:
– Вы не так уж часто смеетесь.
– Это не потому, что мне не смешно. Просто я научился скрывать свои эмоции.
– Что требует большого самоконтроля.
– Однако некоторые вещи ему не поддаются.
– Например?
– Возбуждение, – искренне признался он. – Мне кажется, что я смог подавить его, а потом шорох твоего платья, или то, как ты дергаешь плечиком, или сияние твоих волос снова заставляют меня вожделеть.
Тина не знала, действительно ли это так или просто слова, которые мужчина говорит женщине, когда хочет переспать с ней.
Положив в рот последний кусочек рыбы, он закрыл глаза.
– Эта пища развращает.
– Угу, – согласно промычала леди Кеннеди.
– Обычно женщина, получающая удовольствие от еды, не отказывается и от других радостей жизни.
Она улыбнулась Рэму.
– Ну, раз вы так настаиваете на моем обучении, то можете продолжать.
– Урок усвоится лучше, если будет показан, а не рассказан. Ведь надо судить по делам!
– Хотелось бы услышать и слова тоже, лорд Дуглас.
Через секунду он уже усадил ее к себе на колени, не в силах удержаться на расстоянии от этой прелестной проказницы.
– Ты всегда обращаешься но мне на «вы» и по фамилии.
– Я не стану произносить ваше имя.
– Нет, станешь! – приподняв ее гриву и целуя шею, пообещал Сорвиголова.
– Дуглас, у нас есть еще десерт.
– Я знаю, – изгибая бровь, многозначительно ответил он.
– Нет, на это стоит хотя бы посмотреть! Он приготовил произведение искусства. – Миндальный торт был из клубники с карамельно-кремовой начинкой в форме щита, на котором алело сердце. Окунув палец, Тина поднесла его к губам Рэма.
– За это можно умереть, – облизывая палец, пробормотал тот.
Огонек вручила жениху ложечку, и через несколько минут, покончив с кулинарным шедевром, Дуглас вновь почувствовал приближение «другого голода». Сейчас им не нужны были слова. Его губы на ее лице повели медленное обольщение. Лорд целовал виски женщины, ее брови и очень нежно – веки. Прикосновения обжигали ее кожу, затем он принялся-слегка покусывать мочку уха Тины, и у нее перехватило дыхание, когда кончик языка мужчины обвел по контуру ее губы. Рэм снова приподнял всю пылающую копну волос невесты и, целуя ей шею, расстегнул и снял жесткий воротничок. Глаза мужчины продолжали порочную игру, впиваясь в рот Огонька. Он соблазнял ее и взглядом, и губами, и руками. Захватив пухлую нижнюю губку женщины, Дуглас наслаждался ею, как спелой вишней. Его ловкие пальцы незаметно расстегнули платье Тины, теперь ничто не преграждало им дорогу к нежной груди. Легко касаясь бархатистой кожи, лорд пробуждал в женщине неизведанные прежде чувства.
Постепенно она начала понимать, что с ней происходит. Огонек сидела на коленях мужчины, его рука ласкала ей грудь, а его губы – все ее тело, она тоже была возбуждена. Ему все это доставляло такое наслаждение, что невеста Дугласа могла гордиться своей женской властью. Ада была права – чувственность может дарить блаженство без любви. И то, что ненавидишь мужчину, который тебя возбуждает, оказывается, вовсе не помеха! Сорвиголова смел и опытен, он любит повелевать и вскоре узнает все тайны ее тела, но ее тайных мыслей ему не раскрыть никогда.
