Комментарий к роману 'Евгений Онегин'

Соединиться с ним должна,
Что, безотрадно изнывая,
⁴ Его вседневно ждет она;
Он верил, что друзья готовы
За честь его приять оковы
И что не дрогнет их рука
⁸ Разбить сосуд клеветника;
Что есть избранные судьбами,
Людей священные друзья;
Что их бессмертная семья
¹² Неотразимыми лучами
Когда-нибудь нас озарит
И мир блаженством одарит.

1, 5 <…>

5—6 …друзья… оковы… — Тут слышится перекличка с историей Дамона и Пифия (последний получил три дня отсрочки для приведения в порядок своих дел перед казнью; первый же отдал в заклад свою жизнь до возвращения друга) в том виде, как ее изложил Шиллер в балладе «Порука» (1799), существовавшей в нескольких французских переложениях^{44}.

9—14 Исключенные стихи (10–14) существуют в двух вариантах. Первая беловая рукопись (ПБ, 9):

Что есть избранные судьбами
Что жизнь их — лучший неба дар —
И мыслей неподкупных жар,
И Гений власти над умами,
Добру людей посвящены,
И славе доблестно равны.

Вторая беловая рукопись (из архива братьев Тургеневых):

Что есть избранные судьбами
Людей священные друзья,
Что их бессмертная семья
Неотразимыми лучами,
Когда-нибудь, нас озарит
И мир блаженством одарит.

Цензор мог уловить в стихах 10–14 обеих беловых рукописей политический подтекст; отсюда их изъятие. На самом деле, как показал Тынянов (1934), этот отрывок является тонкой аллюзией на очень шиллеровское стихотворение Кюхельбекера («Поэты», 1820) о мифологическом происхождении поэтов. Сперва человек был бессмертен и счастлив, но быстротечные иллюзии плотских наслаждений его совратили. В результате «он в наслажденьи вечно страждет, и в пресыщении грустит»^{45}. Посему боги посылают в наш мир неких существ, исполненных божественной сущности, которых, после их воплощения, мы именуем поэтами. Языку стихотворения Кюхельбекера с такими выражениями, как «избранники», «бессмертное счастье», «род смертных» и т. п., явственно подражает Пушкин.

IX

Негодованье, сожаленье,
Ко благу чистая любовь
И славы сладкое мученье
⁴ В нем рано волновали кровь.
Он с лирой странствовал на свете;
Под небом Шиллера и Гете
Их поэтическим огнем
⁸ Душа воспламенилась в нем;
И муз возвышенных искусства,
Счастливец, он не постыдил:
Он в песнях гордо сохранил
¹² Всегда возвышенные чувства,
Порывы девственной мечты
И прелесть важной простоты.

1 <…>

1—2 Неведомый Пушкину Китс начинает сонет («К Хейдону», сочиненный в 1816 г.) поразительно сходной интонацией:

Highmindedness, a jealousy for good…

(Любовь к добру, возвышенность души…)

Такие совпадения сбивают с толку и ставят в тупик искателей сходства, охотников за источниками, неутомимых исследователей текстовых подобий.

2 <…>