считал, что при нынешнем развитии технологий и энергопотреблении Землю можно спасти, либо уменьшив раз в десять ее население, либо во столько же раз сократив потребление на человека. То есть, придется вернуться к нищете.
Но если проблему Мальтуса сегодня понимают не только специалисты, то есть еще один вопрос, о котором ведают лишь сугубые профессионалы. Речь идет о потери устойчивости биосферы планеты, частью которой выступает сам человек. В один кошмарный момент, по мнению Н.Моисеева, биосфера может не выдержать чудовищной нагрузки со стороны человечества, и катастрофическим скачком перейти в новое равновесное состояние — где людям места не предусмотрено. Просто изменятся на Земле условия — и она превратится в подобие Марса или Венеры, где природа тоже пребывает в равновесии. В первом случае — в виде холодной пустыни с разреженной, непригодной для дыхания атмосферой. Во втором — в виде безводного мира, с чудовищной пятисотградусной жарой и «воздухом» из углекислого газа, мира, вечно закутанного ядовитыми облаками.
Некая природная катастрофа в конце концов может стереть людской род с лица планеты. Это не так уж и нереально.
Ведь для гибели человечества достаточно совсем немного (по космическим меркам, конечно) изменить температуру на поверхности планеты или состав ее атмосферы. Это просто чудо, что биосфера Земли вот уже миллиарды лет поддерживает условия, пригодные для разумной жизни. Тысячи тысяч лет природа Земли выдерживала чудовищные удары и нагрузки, сохраняя условия для жизни. Она выдерживала падение гигантских метеоритов, невиданные всплески солнечной активности или нарастание вулканической деятельности. Биосфера планеты могла залечивать последствия катастроф, приводя все в равновесие. Если, например, вулканы выбрасывали в воздух огромные объемы углекислого газа, грозя превратить Землю в подобие безжизненного венерианского ада, то биосфера отвечала бурным размножением растительности — и та перерабатывала углекислый газ в живительный кислород.
Но самым тяжелым бременем для планеты стал человек. Уже в начале 1970-х люди производили ежегодно отбросов в 2000 раз больше, чем все остальная биосфера. И природа перестала реагировать на эти нагрузки! Содержание углекислого газа в воздухе растет — но Земля уже не отвечает ростом растительной массы. Не увеличиваются площади лесов и пустыни не превращаются в поросшие травами степи! А это значит, что природа утратила способность восстанавливать равновесие, благодаря чему мы и можем жить в этом мире. Это значит, что возникла необратимая рассогласованность, которая будет только нарастать.
А в итоге Земля содрогнется от гигантского катаклизма. Она просто стряхнет нас с себя, как стряхивает со своей кожи паразитов измученное зудом и укусами животное. И тогда биосфера приобретет новые параметры, уже непригодные для жизни. И тогда планета наша станет подобием Марса или Венеры.
«…Катастрофа может разразиться совершенно неожиданно и столь стремительно, что никакие наши действия уже ничего не смогут изменить…»
Западные ученые рисуют один из сценариев сценарий «крика Земли». Например, появления болезни Эболы — геморрагической лихорадки, убивающей людей за считанные часы, превращающей их внутренности в кровавую кашу. С подобной болезнью мир столкнулся в 1994-м, назвав ее лихорадкой Эбола. Но она не передавалась воздушно-капельным путем, при кашле или чихании. Однако вирусы мутируют. Громадные биореакторы для таких мутаций — тропические леса. Их вырубают, в них лезут миллионы праздных туристов из богатого мира — и вот на Земле появляются загадочные, нетипичные и смертоносные болезни, которые передаются уже слюной больных, и эта напасть разносится по всем континентам в салонах авиалайнеров. Гибнут миллиарды людей, и…
«…Слабая государственная власть практически превратилась в некий символический пережиток прошлого. Контроль над миром взяли в свои руки несколько транснациональных корпораций, которые повели жестокую борьбу за сокращающиеся ресурсы. Распределение богатства приняло уродливые формы. Ничтожно малое число людей с имеющими рыночную ценность специальностями трудятся на глобальные корпорации, получает большие деньги и ведет комфортабельную и защищенную жизнь в хорошо укрепленных анклавах-колониях. Эти люди целиком и полностью посвятили себя работе; зачастую они трудятся по 90-100 часов в неделю без выходных.
Остальное население обитает в заброшенных зданиях или самодельных лачугах. Школы закрылись, ощущается нехватка продовольствия. Идет постоянная борьба за выживание. Большинство населения Земли живет в условиях, по сравнению с которыми трущобы Рио-де-Жанейро ХХ века покажутся просто верхом роскоши. Непрестанные социальные бунты и революции жестоко подавляются корпоративными службами безопасности (правительства слишком слабы, чтобы содержать армии)…»,
Печать угасания
Завершающие акты катастрофы по законам синергетики? Они объединены фазой жесткой турбулентности и распада пропорций. За ними следует разрыв ключевых связей между важнейшими составляющими системы. А напоследок — разрушение всей системы. И систему ждут либо полная гибель, либо рождение новой системы из обломков старой. Из обломков в прямом смысле этого слова.
Обычно три последние стадии конца следуют друг за другом. Но есть основания полагать, что по отношению к Большому миру три стадии будут развертываться фактически одновременно, причем в исторически сжатые сроки. Сколько отмерено привычной человеческой цивилизации? Минимум — 30-50 лет, максимум — век.
Когда мы с вами говорили о вопиющем неравновесии в динамике общества, техносферы и природы, то отмечали ускоренное исчерпание полезных ископаемых Земли из-за развития энергетики. Одновременно мы говорили и об опасности природной мутации. А теперь мы расскажем об ускорителе-катализаторе процесса разрушения старого мира — законе падающей эффективности. Может быть, никакой другой закон так точно не описывает нарастание явлений деструкции.
Если взять и посчитать, сколько нужно дополнительно вложить капитала на один процент прироста внутреннего валового продукта, скорректированного на структуру секторов экономики, то окажется, что за последние полвека эффективность падает. То есть, для того, чтобы нарастить ВВП на один процент, даже западникам приходится вкладывать все больше и больше средств. Первым с таким законом падающей эффективности инвестиций столкнулся Советский Союз. В свое мы чесали в затылке: почему, вкладывая в экономику все больше, получаем все меньше и меньше отдачи? Над СССР тогда поиздевались всласть, потрясая этим явлением как убийственным доказательством полной несостоятельности социализма. Да вот незадача: такие же явления наблюдаются и на свободном Западе. Там тоже для наращивания экономического потенциала приходится вбухивать средств все больше и больше. И не столько денег, сколько нефти, газа, металлов (включая и редкоземельные) и вообще всех природных ресурсов, которых на нашей Земле-матушке становится все меньше и меньше.
Есть имитационные модели, которые показывают, что где-то с середины 1970-х годов этот фактор стал действовать не в пределах отдельных стран, а во всемирном масштабе, под действием глобализации экономики. Четверть века назад был выбор: либо кризис, начавшийся на Западе в 1969-м (и продолжившийся в 1973-м) должен был перерасти в тотальный структурный кризис, либо какие-то иные районы мира нужно было столкнуть в пучину экономического коллапса. Происходила принудительная регуляция мировой экономики. Самая сильная и богатая ее часть сначала сбросила в кризис Третий мир, оборвав его индустриальное развитие по советской модели. Потом, к 1980-м годам, когда этот резерв исчерпали, настал черед русских, Советского Союза. Россию опрокинули и расчленили на пятнадцать
