Благодаря ВТР Красная империя росла и поднималась, покуда Запад в тридцатые годы мучительно боролся с Великой депрессией. Благодаря ей удалось сокрушить Гитлера, к ногам коего целые страны падали, точно перезревшие яблоки. А потом — на глазах изумленного мира поднять из развалин страну за какие-то семь лет, без помощи богатых США.
Вторая революция произошла в 1950-е и начале 1960-х годов. Мы снова рывком вышли вперед, став из залитой кровью, полуразрушенной, технологически отсталой и голодной страны — великой державой Космоса, Атома и Науки. Мы заставили себя догонять. В тени главных свершений, за реакторами, колоннами ракет и храминой Московского университета, виднелись свершения поменьше — но тоже великие! Первыми в мире мы выпустили на линии реактивные лайнеры и межконтинентальные воздушные корабли. Первыми совершили переворот в жилищном строительстве, обеспечив народ доступными квартирами в пятиэтажках, возводимых индустриально-поточным способом. Начали создавать невиданную в мире единую энергосистему, способную обеспечить нашу цивилизацию электричеством с гораздо меньшими затратами, чем на Западе. Распечатали сокровищницу Сибири. Приступили к успешным разработкам организационного оружия. Построили лучшую в Европе вычислительную машину — БЭСМ.
Вторая революция была научно-технической — НТР. Небо озарилось факелами взлетающих русских «востоков», «восходов» и «союзов».
Но они, по большому счету, были только подготовкой к третьей революции. Назовем ее ГТР — гуманитарно-технологической. Вот она-то и должна была принести Красной империи полную мировую победу. Стать третьей ступенью русского Звездолета. И навсегда изменить историю человечества.
К 1980-м годам, несмотря на все недостатки и мерзости, в стране накопилась критическая масса необычных технологий будущего и творцов будущей эпохи. Мы могли, как минимум, убить экономику как таковую, предъявив человечеству чистые биосферные жилища с фантастически низкой стоимостью. А еще — новую энергетику, невиданный транспорт, революционную медицину, агротехнику на биофотонических началах, обеспечивавшую рекордные урожаи. Словом, все то, что воплощало в себе коммунистические мечты об изобилии за грошовые затраты.
Благодаря такому прорыву мы не только заставляли США сдохнуть и попросить пощады в гонке вооружений (а ведь это почти случилось в реальности!), но и предъявляли миру пленительно заманчивый образ жизни. Новый ее стиль. Мы уводили от Запада сотни миллионов зачарованных. Несли реальное освобождение от нехватки средств и экологической катастрофы. И приходили к венцу ГТР — созданию сверхчеловека русского толка, солнечного творца, доброго великана. Смеющегося гиганта, распахивавшего дверь в Небо, дававшему человечеству неисчерпаемые источники дешевой энергии, звездолеты, телепортацию, механизмы общего думания и творчества…
Именно этим должен был увенчаться путь Советского Союза. Создание новой расы людей становилось вознаграждением за те миллионы жертв, что пришлось положить на алтарь первых двух революций. Потеряв армии прекрасных и сильных людей на стройках века и в кровопролитной войне с Западом, получив балласт в виде огромной доли ущербных, мещан, обывателей и хамелеонов, Красная империя, тем не менее, обретала надежных хранителей. Сначала сверхчеловеков были бы сотни. Затем — тысячи. А потом и миллионы!
ГТР обеспечивала выход из тупика. Сегодня он представляется для многих роковым. Даже уважаемый аналитик, футуролог и русский империалист, как Сергей Переслегин, доказывает: мол, Победа 1945 года стала для нас такой же пирровой, как и победа 1918-го — для Франции. Дескать, слишком обескровила она русских. По мнению Переслегина, лучшим вариантом была победа немцев в сорок третьем и заключение Берлинского пакта между Берлином и Москвой. Тогда, мол, создавался бы сильный противовес Атлантическому миру, а развитие человечества пошло бы по пути космической экспансии…
Тысячу раз нет! Подобный вариант насквозь утопичен и унизителен для русских. ГТР — вот что было бы настоящим выходом из изнурительной Холодной войны и полной победой в конкуренции с Западом! В этом варианте мы совмещали Империю и Академию по Айзеку Азимову, соединяли мощнейший интеллект и силу супердержавы.
Из сокровенных мыслей Калашникова:
Знаете, что мне напоминает СССР? Только не надо про рабовладельческое общество и искусственно низкую стоимость рабочей силы… Мы эту очку зрения по «Огоньку» 1988 года знаем. Да и сами в Союзе жили.
Мне лично Советский Союз напоминает самолет Коанды. Знаете, кто первым в мире построил реактивную летающую машину? Румын Коанда в 1910 году. Этакий нескладный биплан с расчалками, но с реактивным движком. Причем в принципе он был таким же, как в нынешний «боингах» или «туполевых». В этом смысле нескладень Коанды был намного ближе к современности, чем БИ-1 или «Мессершмитт-163» 1942 года. Те были не реактивными, а ракетными самолетами, питаясь не атмосферным воздухом, а окислителем из отдельного бака. Аэроплан румына «дышал», как нынешние турбореактивные машины. Просто не имелось тогда воздушной турбины, и потому приходилось использовать в ее роли обычный поршневой движок. А потому самолет Коанды упал, едва перемахнув забор летного поля.
Союз был именно таким самолетом Коанды. С поршневым мотором вместо турбины. Потому что турбины еще не изобрели. А в принципе попытка прорваться в метаисторию была верной. И нельзя не согласиться с Сергеем Переслегиным, написавшим о двух сторонах Страны Советов. Итак, одним он «представляется системой, отрицающей всякую человечность и тяготеющей к средневековым социальным импринтам (вплоть до инквизиции и крепостного права)». Но, с другой стороны, «СССР — уникальный эксперимент по созданию социальной системы с убывающей энтропией, вершина двухтысячелетней христианской традиции, первая попытка создать общество, ориентированное на заботу о людях и их личностном росте».
А это значит, читатель, что такая попытка будет предпринята снова. И не где-нибудь, а у нас. Причем на новых технологиях, да еще в таком виде, что… Боюсь, некоторые даже не сразу поймут, что строится СССР-2. Более того, многие «официально-думские» и замшело-начетнические коммунисты сочтут такое нарушением принципов и устоев. И даже мешать попытаются!
Будучи историком, я не верю в исступленные обвинения тех, кто говорит о бесчеловечном эксперименте коммунистов, по злой воле поставивших опыт над несчастной страной. Мне смешно при виде картинок «России без 1917 года». Не было никакого идиллического, «органического» развития до 1917 года, с коего расписную Русь столкнули-де злые ленинцы. Оставим эти сказки дурной кухонной интеллигентщине семидесятых! В реальности было иное: вторжение капитализма в страну, где 80 процентов населения жило в докапиталистической и некапиталистической деревне! В царской России капитализм безжалостно кромсал тех, кто жил в общинах, в мелкотоварном докапиталистическом, а то и в натуральном хозяйстве. На что сие похоже? На нынешнюю глобализацию, когда западный постиндустриализм вламывается на сельский, традиционный Юг, в Латинскую Америку и Азию, порождая трущобы, партизанские движения и наркобаронов. В отсталой, крестьянско-патриархальной России начала ХХ века подобное вызвало кризисы и череду революций, вылившихся в яростную войну всех против всех! Российская империя поздних Романовых выступала как неразвитая отсталая страна, игрушка в руках капиталистического Запада. И ее втянули в совершенно не нужную русским Первую мировую, сделали пушечным мясом.
Как царская Россия сама себя убила, как взорвалась адским пароксизмом взаимного уничтожения, мне известно слишком хорошо. Если бы не коммунисты железом, кровью и идеей Светлого Завтра не объединили бы рассыпавшуюся уже летом 1917 года страну, то в двадцатые от бывшей Российской империи оставались клочки — слабые псевдогосударства, марионетки Англии, Франции, Америки и Японии. И Германия, разорвав оковы Версаля, в таком варианте истории легко покоряла нас до Урала. И что было бы дальше — одному Богу ведомо.
СССР был героической и трагической попыткой Русской цивилизации уйти от смерти и энтропии. Попыткой цивилизации, приговоренной к смерти уже в начале ХХ века, прорваться в далекое будущее и овладеть Историей. И я не буду плевать в память своих дедов.
Все ужасы в истории Союза связаны как раз с несовершенством технологической базы. Чтобы обеспечить детям дворцы творчества и планетарии, чтобы дать народу отличные медицину и образование,
