широкими плечами. Закатанные рукава открывали сильные руки, которых дряблость коснется еще нескоро. Незнакомый человек, увидевший командира наемников впервые, мог с легкостью не дать ему и сорока, а через секунду определить и больше пятидесяти.
Леклерка Мартин уважал за опыт и требовательность, а потому с порога козырнул и начал: «Господин полковник, лейтенант…» Тот не дал ему закончить: «Дверь закрой». Достал из ящика стола стаканы, из сейфа — початую бутылку виски. Налил не по-детски, на три четверти.
— Помянем.
Вроде одного считали французом, другого немцем, а пили-то по-русски — единым духом, не морщась. Чего уж там.
Помолчали.
— Садись. Рассказывай, — велел полковник. Сам сел рядом, а не за оккупированный бумагами стол.
Мартин кратко изложил свое видение событий.
Обычное дело — Румпель прилетел набрать команду. Кстати, лейтенанта его предложение не заинтересовало. Дальше началась пальба. По всему выходит, посредник кому-то насолил. Притом крепко, раз потратились на киллера. Валить заметного человека в Европе не резон, а здесь, в Африке, — самое оно, дикари грохнули туриста, это на публику, для тех, кто в теме, — профессиональный риск и у жертвы, и у палача, не повезло обоим. Короче, не наша с вами, полковник, проблема — отчего да почему.
О «маминых бусах» лейтенант сознательно умолчал. Зачем усложнять жизнь хорошим людям.
Леклерк с выводами согласился. Мимоходом поведал: звонил капитан американского фрегата, жаловался. Был послан. В полицию.
Теперь о деле.
— Тебе по ранению причитается, да понимаешь, с фондами нынче беда. Опять же, в дерьмо ты вляпался по собственной инициативе, — кисло сообщил полковник и огласил цифру. — Штука налом. Годится?
Затевать тяжбу из-за пустяковой случайной царапины Мартин и не собирался — непременно выйдет наружу и коллеги сочтут его жлобом, а вот поторговаться требовал обычай.
— Штука? Скажите уж прямо, собираетесь выставить старого солдата на посмешище…
По ходу дискуссии полковник осведомился, нет ли у лейтенанта родственников среди жертв холокоста, а тот, в свою очередь, посоветовал командиру чаще смотреться в зеркало, в профиль — вылитый министр обороны Израиля. Поржали, прикончили виски и договорились.
Для поправки здоровья лейтенант Мартин и, за компанию, его подчиненный, сержант Дайс, переводятся в службу тылового обеспечения до истечения контракта. Курорт с сохранением жалованья.
— И запомни, ландскнехт. Услышу, что вас, засранцев, видели в городе до дембеля, расстреляю лично, и рука не дрогнет. Свободен. — Напутствовал подчиненного Леклерк.
«Иди ты в жопу», — беззлобно подумал Мартин. Впрочем, условие принял к сведению, руки у полковника и правда не тряслись даже с самого сурового перепоя, а меткости можно было только позавидовать.
Наемники стояли отдельным лагерем на территории «Зеленой зоны». Квартировали в оборудованных под жилье контейнерах, по двое в клетушке на восемь квадрат с общим сортиром в блоке. Меблировка была незатейлива и отвечала принципу минимальной достаточности. Пара коек, иногда в два яруса, стол, пара стульев и небольшой шкаф. Некоторые вешали на стены полки, но это уже было самодеятельностью и выпендрежем. Особо изнеженные покупали на местном рынке циновки, остальные довольствовались старой тряпкой при входе. Душ устанавливался на улице из расчета один на пять-шесть блоков. Воду, естественно, никто не грел. На такой жаре да в темном баке уже к середине дня в нее хотелось добавить холодненькой.
По дороге к себе Мартин вспомнил, что за день так и не успел поесть, завернул в кантину.
— Лейтенант, говорят, что ты отправил в участок бравого морячка по подозрению в принадлежности к сексуальным меньшинствам? — встретил его вопросом продавец. — Не боишься, что теперь весь американский флот объявит тебе войну?
— Слухи, дружище. Сплошные слухи.
— А мне сдается, что не совсем, — продавец осклабился и подмигнул: — Говорят, что даже служба безопасности «Лукойла» в Ираке не додумалась под таким соусом штатовцев в участок сдавать. Слышал же про дневник иракского партизана? «Понедельник. Мы выбили американцев из Ум-Касра и захватили порт и нефтяные вышки. Вторник. Американцы нанесли массированный удар и захватили Ум-Каср и нефтяные вышки. Среда. Появилась служба безопасности «Лукойла», долго ругалась и выгнала нас с американцами воевать в пустыню…»
— Что поделать, работа. — Мартин пожал плечами. — Мне б рыбки…
— О, да ты у нас эстет. — Продавец заржал в голос и выставил на прилавок двухлитровый пакет сока. — Держи. А колбасу завезут завтра. — Заметил, как лейтенант покосился на холодильник. — Даже не вздумай. Не работает, зараза. Это после двух дней я специально придерживаю для личных врагов.
Минут через десять с парой пачек галет и литром апельсинового сока, пожав по дороге руку с десятку наемников и старательно уйдя от объяснений подробностей происшествия, Мартин добрался до своего контейнера.
В комнате его ждал неизмененный Дайс, на столе полдюжины пива (видно, раскрутил Саржа на лекарство для командира) и консервированная бельгийская ветчина.
— Лови. — Мартин кинул сержанту флакончик спирта. — Привет от Дока.
— Живем, — обрадовался тот и заторопился, открывая бутылки и банки.
— Мне с соком, — попросил лейтенант. Поймал недоуменный взгляд приятеля и пояснил: — Я уже с Леклерком Румпеля помянул. Кстати, с завтрашнего утра и до расчета мы с тобой в обозе.
— Опа-опа! И после этого он говорит: мне с соком.
— Чудак, тебе же больше достанется, — усмехнулся Мартин.
Отстегнул с бедра кобуру, снял разгрузку, повесил на вбитый в стену гвоздь и уселся на койку.
Сержант тем временем орудовал за столом. Разлил треть флакона по двум стаканам. Долил свой пивом до половины и молниеносно перекрыл рукой доступ воздуха — и так пойло теплое. Затем повторил операцию для лейтенанта с поправкой на сок.
Махнули по первой. Ух, и гадость. Терпи, солдат.
Дайс выдержал паузу, занюхал рукавом и надолго приложился к бутылке пенного.
Лейтенант захрустел галетами, перемежая их ветчиной. Утолил первый голод, потянулся к разгрузке, достал и выложил перед собой вещи мертвецов — контейнер киллера и мобильный посредника.
Сержант отвлекся от смешивания очередной порции и спросил:
— Может, все-таки объяснишь, что там за штуковина?
Мартин открыл крышку и дал приятелю полюбоваться завораживающим мерцанием капелек- жемчужин, нанизанных на спиралевидную нить.
— «Мамины бусы», если уметь ими пользоваться, могут сделать человека быстрее пули. Ну, и здоровья нехило добавляют, если не переусердствовать — радиоактивны немного. Мертвеца, конечно, не оживят. А так… Смотри.
Лейтенант размотал повязку. Рана на предплечье затянулась розовым припухшим рубчиком, словно заживала уже с неделю.
— Ни хрена себе! — выдохнул Дайс. — А где их делают?
— Их не умеют делать. Их находят. — Мартин резко захлопнул контейнер. — Под Припятью. Только не говори мне, что никогда не слышал о Чернобыльской зоне, артефактах и сталкерах. Так, товарищ?
Ключевые слова он произнес на русском и без малейшего акцента.
— Слышать слышал. Теперь и поверил, — на русском же ответил сержант и вновь перешел на английский: — Что делать будем, комред Мартин?
— А ничего, — пожал плечами наемник. — Я буду ждать звонка от клиента Румпелькирхена. Потом поеду в Берлин. А ты решай — со мной или нет.
— Обижаешь. Не забыл, я уже подписался. Но ты же отказался от работы, — напомнил Дайс. — Да и
