рисковать жизнью. Она намерена попасть в Англию живой и здоровой.
Нора заставила лошадь осторожно выбирать путь. Когда кончилась равнина, Эван остановился и стал ждать. Его конь нервно пританцовывал и хотел продолжить быстрый бег, но Эван придержал его.
По лицу шотландца Нора видела, что он недоволен.
– Кажется вы не торопитесь? – резко спросил он Нору.
– Да, я не тороплюсь, – согласилась она. – Хочу вывести вас из себя, и это, судя по вашему лицу, мне удалось. Мама всегда говорила, если начинаешь что-то важное, делай это хорошо, не торопясь.
Ворча, Эван почесал бороду и сердито посмотрел на Нору:
– Вы избалованная девчонка.
– Да. – Она гордо подняла голову. – И мой отец считает, что это делает меня обворожительной.
Эван что-то сердито проворчал и направил коня в сторону леса. Теперь, когда он ехал спокойно, Норе не приходилось догонять его.
Поскольку они ехали почти рядом, она продолжила задавать вопросы, которые не успела задать раньше.
– А далеко живет ваш брат? Мы уже на земле Макаллистеров?
– Да, – ответил Эван, оглядывая просторы. – Но это пока окраина. Я добираюсь до него за полтора дня. Но с вами, боюсь, на дорогу понадобится год.
– Вы всегда носитесь галопом как сумасшедший?
Эван промолчал, не желая отвечать на такой вопрос. Однако Нора терпеливо ждала ответ.
Эван, казалось бы, не замечал ее.
– Простите, – сказала она сердито. – Но я задала вам вопрос, Эван Макаллистер.
Он молчал.
Нора была в полном смятении.
– Вы всегда не отвечаете на вопросы?
Эван сделал глубокий вдох.
– Милая леди, если бы вы побольше молчали, я отвечал бы на все ваши вопросы.
– Вы отвезете меня в Лондон?
– Нет.
Она стиснула зубы. Что ж, пусть будет так. Если он не поможет ей и не сделает так, как она просит, то она тоже не будет слушаться его.
– Прекрасная погода, не так ли? – сказала Нора, оглядываясь вокруг. Она постаралась поравняться с Эваном. – Свежий воздух и довольно тепло. Я люблю это время года. Люблю с детства, а потом с юности. Мы с мамой всегда…
Эван застонал, понимая, что либо эта девица заговорит его до смерти, либо он сам убьет ее.
От ее голоса у него в ушах стоял звон, а от выпитого эля болела голова, да еще яркий солнечный свет резал глаза, и в животе урчало. Он собирался остаток дня провести в блаженном оцепенении у себя в пещере, но вместо этого едет в замок Лахлана, где встретится с матерью и братом, увидит печаль в их глазах и почувствует свою вину.
Он все еще боялся смотреть матери в глаза, хотя она ни одним недобрым словом не обмолвилась. Она, как и он, знала, кого надо винить в гибели Кирана. Но вся тяжесть вины легла на его плечи…
– Что с вами? – вопрос Норы заставил его очнуться.
– Со мной все хорошо.
– Вы плохо выглядите, печальны и подавлены. Неужели мое общество вам так неприятно?
Эван готов был подтвердить это, но удержался от лжи. Ему незачем быть намеренно жестоким с Норой. Она не виновата, что он не в себе. Возможно, когда-то она была жестоко обижена и отсюда все ее странности. Сам болезненно расставшийся со своими мечтами, он не хотел мешать другим верить в них.
– Нет, миледи, я не нахожу вас неприятной.
– Я раздражаю вас?
– Это ваши слова – не мои.
Нора улыбнулась ему доброй улыбкой, ее янтарные глаза излучали тепло.
– Значит, вы считаете меня очаровательной?
Он почувствовал странное желание закричать от отчаяния.
– Вы можете хотя бы немного помолчать?
– А вы хотя бы немного поговорить?
– Нет, не могу. Будем считать, что я немой.
– Хорошо, но для немого вы говорите неправдоподобно хорошо. Я была знакома с одним немым. Он жил в соседней деревне и шил великолепную обувь, мягкую и невесомую.
