чем дело.
— Тогда нам лучше всего уйти отсюда. — Куинн взял Мору за руку. — День не бесконечен, — добавил он мрачно.
— Мне надо переодеться… — сказала девушка.
— Забудь об этом. Ты и так выглядишь прекрасно. — Стиснув картонку под мышкой, Куинн Лесситер потащил Мору к двери и замедлил шаг лишь на секунду, чтобы кивнуть Такеру Гарретсону.
— О нет, мистер Лесситер, вы не можете так поступить! — Эмма заступила ему дорогу прежде, чем Такер успел ее остановить.
— Мэллой! — предупреждающе прорычал муж, но она не обратила на него внимания.
— Мора купила самое прекрасное платье на свете, она должна быть в нем во время церемонии. Я уверена в этом и на этом настаиваю. — Эмма вздернула подбородок и посмотрела на Лесситера без всякого смущения.
Куинн взглянул на нее, потом на пускающую пузыри малышку у нее на руках. Он не был уверен, что все хорошо расслышал.
— Вы настаиваете? — повторил он, несколько ошеломленный таким поворотом дела.
— Да. — Эмма заметила, что всепобеждающая обворожительная улыбка, которой она одарила Куинна, нисколько не смягчила его гранитное лицо, но не придала этому значения. Она отмахнулась и от предупреждающего взгляда своего мужа и продолжала говорить с прежней легкостью, покачивая ребенка: — Женщина должна выходить замуж в красивом платье. Я полагаю, таков закон Монтаны, не так ли, Такер? — Она по-прежнему оставалась невозмутимой, когда ее муж выразительно закатил глаза. — Кроме того, я обещала Море помочь надеть свадебный наряд и сдержу слово. Это недолго, правда. И потом, вам ведь понадобятся свидетели, верно? Мы с Такером будем счастливы помочь. Ты согласен со мной, любимый?
— Эмма, я думаю, эти люди не захотят приглашать совершенно незнакомую пару на… — Он умолк, заметив упрямый блеск в глазах Эммы, и быстро посмотрел на рыжеволосую женщину, которую поддерживала за локоть его жена. Она казалась напряженной и бледной — видимо, она не слишком-то горела желанием уйти отсюда вдвоем с Лес- ситером.
Здесь что-то происходит, жена почувствовала это интуитивно, и догадка расстроила Такера. Однако он доверял Эмме в таких случаях. Возможно, этой девушке и в самом деле нужна помощь. Может быть, ее принуждают к браку? В общем-то oна не производит впечатления счастливой невесты.
Впрочем, как и сам Лесситер. Господи, да кому бы пришло в голову, что Куинн Лесситер вообще когда-нибудь надумает жениться? Мужчины вроде него не решаются на такое никогда в жизни.
— Мы будем рады помочь, — уверенно заявил Такер и подтвердил готовность исполнить сказанное улыбкой, адресованной Море. Потом он повернулся к Лесситеру. — Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику в салуне, пока леди готовятся? Я угощаю! — предложил он неторопливым, ровным голосом.
Челюсть Куинна окаменела, он принялся было отказываться, но что-то заставило его взглянуть на девушку, которая собиралась стать его женой.
Она смотрела на него, упрямо выдвинув подбородок в свойственной ей манере, но в ее глазах читалось опасение, смешанное с чем-то вроде надежды. Небось рада-радешенька случаю надеть новое красивое платье и не верит в свое счастье.
Черт, да что с ним происходит? Он настолько торопится жениться, что не хочет дать ей возможность испытать все, чего она так ждала?
— Пожалуй, я бы опрокинул стаканчик. — Ему понадобилось собрать все свои силы, чтобы скрыть охватившее его волнение. Эта брачная сделка оказалось чертовски трудной. Более того, у него возникло подозрение, что дальше все пойдет еще хуже. Но теперь он уже не мог выйти из игры. — Не откажусь и от пары стаканчиков, — мрачно бросил Куинн, потом заставил себя улыбнуться Море. — Давай, ангел, у тебя есть время. Я заберу тебя, когда ты будешь готова. Священник подождет. В конце концов, — добавил он сухо, — меньше всего я хотел бы нарушить любой из священных законов штата Монтана. — Он приподнял шляпу, повернувшись к Эмме, и направился к двери.
Мора мигом добежала до своего номера в гостинице и села на кровать.
— Господи, что я делаю? — простонала она, зарывшись лицом в ладони.
Это неправильно, все неправильно! Как она может выходить замуж за человека, которого не любит и который тоже к ней равнодушен?
Наблюдая за Эммой и ее мужем, Мора заметила, как искры любви проскакивают между ними, как быстро, с полуслова, понимают они друг друга. На этом фоне их с Лесситером отношения явно проигрывали. Брак по расчету — сущая беда. Но она должна пойти на это хотя бы на время… Ради ребенка…
— Ты не хочешь все мне рассказать? — спросила Мору Эмма тихо и ласково и осторожно присела рядом с ней на кровать.
Мора посмотрела в ее прекрасное, серьезное лицо и увидела нечто такое, чего ей не доводилось видеть никогда прежде: заботу, беспокойство за нее, дружелюбие.
— Может быть, я смогу чем-то помочь, — ободряющее пробормотала Эмма. — Я попытаюсь.
Теперь Мора уже не могла остановиться. Она ничего не утаила. Исстрадавшаяся, опустошенная, она закончила в отчаянии:
— Я иду на это ради ребенка. Но я даже не знаю, как долго Куинн продержится. Он пытается поступить благородно, но я его не интересую. Может быть, вся эта затея с браком — ужасная ошибка!
— Нет, нет, даже не думай! — Эмма обняла Мору за плечи. К ее удивлению, эта хрупкая молодая женщина не проронила ни слезинки, рассказывая о своей горестной судьбе. Она держалась стойко.
Она сильнее, чем кажется, подумала Эмма. Это хорошо. Она такой и должна быть, если надумала выйти замуж за этого греховно-красивого молодца, с глазами как сталь, за этого наемного убийцу, которого Эмма видела в магазине.
И все же… При взгляде на Куинна Лесситера Эмма почувствовала нечто большее, чем было видно на поверхности. Она роняла, что его суровость показная. Очень благородно с его стороны согласиться на брак с Морой и позаботиться о ребенке. Он уступил и насчет свадебного платья. Только сильный мужчина способен изменить собственное решение. На свете полно упрямцев, которые боятся пойти на уступки женщине, ибо тем самым, как они полагают, выкажут слабость. Но Лесситер поступил великодушно.
Возможно, Лесситер похож на Такера: внешне он упрям как мул, а в душе нежен и покорен, словно ягненок.
— Мне почему-то кажется, что у вас с ним все получится, — медленно проговорила Эмма, с улыбкой отстраняясь от Моры. — Поверишь ли, но мы с Такером несколько лет ненавидели друг друга. Как и наши отцы. Если мы смогли стать семьей — замечательной, счастливой, единой, — значит, в жизни такое возможно.
— Но у нас другое. — В горле Моры застрял комок. — Куинн ясно дал мне понять, что уедет сразу же, как только устроит меня на ранчо. Этот брак просто ради того, чтобы ребенок получил имя и дом, где жить. Но это даже к лучшему, — торопливо добавила она, не желая, чтобы Эмма поняла, как она несчастна, а именно такой себя сейчас Мора и чувствовала. — Это я придумала. Я… не хотела бы жить с человеком, который чувствовал бы себя как в капкане или в петле, будто его привязали и не дают убежать. Если бы… мы любили друг друга, все было бы по-другому.
— Да, это верно, — вздохнула Эмма. — Пока все именно так, как ты говоришь. Но со временем… Должна тебе сказать, никогда не знаешь заранее, что может произойти в отношениях между двумя людьми, — продолжала Эмма, — особенно между мужчиной и женщиной.
На секунду Мора испытала прилив надежды, нелепой, смешной надежды. Потом вспомнила слова Куинна, его мрачный взгляд. «Я устрою тебя на ранчо, найму работников, а потом уеду».
Мора покачала головой:
— Нет. Куинн не такой… — Она вздохнула. — Любви между нами не бывать, — спокойно закончила она.
В комнате повисла тишина.
— Мора, если ты вдруг передумаешь выходить замуж, можешь остаться у нас с Такером, пока не решишь, что делать дальше. Не выходи за Лесситера, если считаешь, что соглашение между вами невыполнимо или если ты просто не готова к такому шагу.
Мора с благодарностью смотрела на свою новую знакомую. Эмма казалась очень искренней. Без сомнения, она говорила то, что думала. Мора почувствовала себя так, словно с ее плеч свалился тяжелый груз.
У нее есть выбор.
Но она знала, что намерена делать. Минутное замешательство прошло. Она должна заключить эту сделку, потому что так будет лучше для ребенка. Она ничего не станет менять. Если бы только…
Что? — горько спросила она себя. Если бы только Куинн Лесситер не был наемным убийцей, бродягой без роду и племени?
Если бы только он захотел попытаться создать настоящий дом для нее и ребенка, нашли бы они способ быть вместе, отыскать тонкую ниточку любви, которая бы их связала?
Но о чем это она? И так все совершенно ясно. Она сама прекрасно все знает.
Он не хочет никакой любви. Не хочет ни дома, ни семьи. И никогда не захочет.
И чем скорее она это поймет и перестанет попусту тратить время на свои идиотские мечты, тем лучше.
— Все в порядке, — услышала Мора собственный голос, прозвучавший словно издалека — таким он был спокойным, таким уверенным. — Я выйду за него, — тихо сказала она.
— Мора, ты все обдумала?
Мора открыла картонку, зашелестев бумагой, и вынула голубое платье. Оно проплыло на кроватью небесным облаком и опустилось на постель.
— Да, все. Я хочу, чтобы мой ребенок носил его имя.
Она была полна решимости, которая отразилась в ее глазах, обращенных к другой женщине. Никогда в жизни не забыть ей доброту Эммы Гарретсон. Так же как никогда не забыть и свой долг перед ребенком.
— Пожалуйста. — Мора коснулась руки Эммы и крепко ее
