поднялся вверх.
Лес снова отдалился. Теперь ничто не нарушало магической тишины этого величественного полета. Внизу, как яркие картины из снов, проносились поля и деревни. Пока Кэтриона поддерживала огонь, Доминик вытащил какое-то странное приспособление, похожее на абордажный крюк – возможно, это был своеобразный якорь для гондолы. Доминик не вполне представлял его назначение, но зато четко знал, что у них кончается топливо. – Что вы делаете? – с недоумением спросила Кэтриона.
– Собираюсь заняться рыбной ловлей. Мне это всегда нравилось.
Он свесился за борт и протащил крюк через несколько снопов, нацепив на него большую охапку топлива, а потом, засмеявшись, выбросил последние оставшиеся в кармане монеты, надеясь, что их подберут фермеры. Теперь у него ничего не осталось, кроме его комичной одежды.
Ветер с бешеной скоростью понес их дальше, порывы его становились все сильнее. Земля проносилась под ними с огромной скоростью, деревья внизу гнулись и качались, а когда облака набегали на солнце, тень от шара, как большая луковица, катилась по земле, словно подмигивая скошенным полям.
– Мы летим словно по волшебству, совсем как в детской сказке. Но что будет, если мы попадем вон в ту грозу? – Кэтриона показала на север, где по всему горизонту сверкали молнии.
– Понятия не имею! – Доминик пожал плечами. – Но холодный дождь, несомненно, нас не обрадует!
Однако дождь не пошел. После того как шар пронес их над широкой дельтой Хамбера, деревни, фермы, церковные шпили, леса замелькали внизу, как пестрый ковер.
– Когда первый воздушный шар приземлился возле Парижа, – заметил Доминик, подбрасывая в топку сено, – крестьяне набросились на него с вилами.
Кэтриона устало провела рукой по лбу.
– Если мы приземлимся в незнакомом месте, грязные и без единого пенни, с нами могут поступить точно так же.
– Ну, это мы еще посмотрим! А пока будем работать – этот шар позволит нам избежать обвинения в праздности по крайней мере.
– Да уж! – Кэтриона громко засмеялась. – Сейчас самое время говорить о праздности и лени.
– Этот грех очень быстро подкрадется к нам на земле. – Доминик подбросил в топку очередную порцию топлива. – Кстати, как вы предполагаете приземляться на этой штуке?
– Никак, – сказала Кэтриона. – Мы проделаем на ней весь путь до Шотландии.
Если бы их шар был действительно управляем! На самом деле его передвижение зависело от ветра и топлива. Запас сена подходил к концу, а скирды встречались на их пути все реже и реже. И все же пока шар плыл, гонимый нестихающим ветром, двигаясь вслед за отступающей грозой. Где-то в южной стороне остался Йорк с древними кафедральными соборами, увенчанными башенками и шпилями; теперь им иногда встречались небольшие зеленые холмы, изрезанные сверкающими ручьями, а дальше простирались бесплодные земли северного Йорка. Там над возвышающимися торфяниками слышались раскаты грома, напоминавшие рычание бешеной собаки.
В топке догорали последние клочки сена, и Доминик выбросил за борт все, что не могло гореть. Чтобы поддержать жар, он сорвал флаги и швырнул их в пламя, однако этого хватило не надолго, и ему пришлось бросать якорь. Корзина со скрипом протащилась по ветвям, потом шар тряхнуло и понесло дальше. В тот же миг раздались громкие хлопки: боковые канаты порвались, и корзина, подпрыгивая, покатилась по неровному полю, пугая разбегающихся во все стороны овец.
Доминик бросился к Кэтрионе в тот момент, когда корзина ударилась о камни, но было слишком поздно.
Глава 9
Вода барабанила и собиралась в струи, образуя то бурный поток, то тонкий ручеек; зато вблизи потрескивал огонь, и вокруг было тепло и сухо. Кэтриона открыла глаза и в первую минуту подумала, что она снова в Дуначене: сверху на нее смотрели старинные сводчатые потолки, а амбразуры окон напоминали оттиски больших пальцев, вдавленных в камень сказочным гигантом. Каминную полку поддерживали готические грифоны, в огромном камине играло пламя. Без сомнения, это был какой-то замок. Низвергающиеся с неба потоки дробились ветром на капли и текли по стеклу.
В каменном проеме, словно врезанные в рамку, стояли двое и негромко о чем-то разговаривали. Линия мужского плеча и наклон женской головы, как две части, соединившиеся навечно, говорили о необыкновенной нежности, такой глубокой, что, глядя на них, хотелось плакать.
Она сглотнула и закрыла глаза. Шаги в ботинках удалились, а мягкие шаги приблизились. Кровать окуталась экзотическим сладковатым ароматом.
– Вы проснулись? – спросила женщина. – Сейчас уже вечер. Вас выбросило волной, но теперь вы в безопасности. Ваш спутник не пострадал. Вы с ним умудрились приземлиться на краю нашего поместья. Меня зовут Франс. Мой муж – маркиз Ривол.
Кэтриона услышала голос, признававшийся ей в грехе: «Мой старый друг, маркиз де Ривол. Это старинная нормандская фамилия. Когда-то я посягал на его жену».
У нее заболела голова, и она, отвернув лицо к подушке, положила руку на голову. Волосы ее были коротко острижены. И тогда она вспомнила все.
– Что за дьявольская игра?
Доминик поднял глаза на мужчину, стоявшего у камина.
Найджел Арундхэм, маркиз де Ривол, высокий, черноволосый, сохранил на лице тот же роковой отпечаток, что отличал его в России и в Париже. Теперь маркиз находился у себя дома, в родовом замке, которому прекрасные ковры и картины придавали лоск и элегантность. За прочными стенами замка сразу же начинались дикие торфяники. Маркиза устраивал дом его предков.
Итак, шар, подобно почтовому голубю, доставил Доминика точно по назначению; правда, ему потребовались некоторые усилия и время, чтобы перенести Кэтриону в замок. Затем они вместе с Найджелом убрали шар с поля, дабы не гневить арендаторов: хотя у маркиза была армия слуг, мужчины решили, что лучше сделать это самим.
– Так что это такое? – снова спросил Найджел. – Не пора ли наконец рассказать, что ты затеял?
Доминик бросил взгляд на пламя в очаге и прояснил с нарочито беспечным видом:
– Переправляю Кэтриону Макноррин в Шотландию, в корзине.
– В штанах и синем пиджаке? – Найджел покачал головой. – Кстати, она только что проснулась, Франс сейчас с ней. Извини, но жена настаивает, чтобы ты не ходил туда, а побыл здесь – у нее на сей счет свои соображения, как ты, вероятно, догадываешься.
– Франс совершенно права.
– Но почему эта женщина так забавно одета?
Огонь издавал шипение везде, где случайные капли дождя находили путь внутрь камина.
– Это была ее идея, не моя. А в общем это длинная история о бесприютных сиротах. Похоже, в ней замешан герцог Ратли.
– Ратли? – Длинные пальцы маркиза замерли в воздухе. – Каким образом?
– Один из упомянутых сирот, Томас, – его внук. Ты помнишь дочь Ратли леди Мэри – ту, что вышла замуж за шотландца по фамилии Макноррин? Так вот она недавно овдовела, и она – мать Томаса. Таким образом, ребенок находится под опекой Ратли. Теперь я намерен лишить Томаса наследства и поставить на его место другого ребенка, по имени Эндрю. В связи с этим предвидятся небольшие сложности.
Найджел опустился в кресло напротив Доминика и положил ногу на ногу.
– Воображаю, – сухо сказал он. – Племянничек Стэнстеда! Весьма существенное неудобство при данных обстоятельствах. И что же дальше? Ты по-прежнему помешан на своем проекте и собираешься его осуществить?
– Пол-Лондона думает, что я помешан, – сказал Доминик. – Но как ни странно, наша попытка восхождения на церковную крышу в итоге увенчалась успехом. Не смотри на меня с таким удивлением. Я жду твоих поздравлений.
Найджел поднял бровь.
