лучше получилось бы нагнать на неё страху.
Услышав такое, я закатил глаза.
— Странно, как это может быть?.. — Он вновь недоумевал по поводу моего рассказа об уникальной молчаливости этой девушки — во всех возможных смыслах.
— Мы уже это обсуждали. Я
— Она сейчас войдёт, — прошептала Элис. Я почувствовал, как моё тело превратилось в камень. — Попытайтесь выглядеть по-человечески.
— По-человечески, говоришь? — переспросил Эмметт.
Он поднял правый кулак и разогнул пальцы, чтобы показать снежок, который он до этого времени прятал в ладони. Конечно, снежок там не растаял. Эмметт спрессовал его в округлую ледышку. Его глаза были устремлены на Джаспера, но я видел, куда на самом деле направлены его поползновения. И Элис, конечно, тоже. Когда он резко метнул в неё ледышку, она отразила её небрежным взмахом пальчиков. Лёд, срикошетив, пролетел через всю столовую — слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог различить его полёт — и с звонким треском расплющился о кирпичную стену. Кирпич тоже треснул.
Все головы в том углу столовой повернулись, посмотрели на россыпь ледяной крошки на полу и затем завертелись в поисках виновника безобразия. Дальше ближайших столов они не стали искать. На нас никто и не глянул.
— Очень по-человечески, Эмметт, — съязвила Розали. — Почему бы тебе при случае не пробить какую-нибудь стену кулаком? То-то все восхитятся!
— Все просто взвоют от восторга, если это проделаешь ты, крошка.
Я прикинулся, что тоже в игре: намертво приклеил к лицу улыбку, как будто был поглощён этой шуточной перепалкой. Я не позволял себе взглянуть в сторону очереди, где, как я знал, стояла она. Но зато изо всех сил прослушивал её окружение, заглушив все остальные голоса.
Я услышал, что Джессика не прочь была бы — о да, разумеется, деликатно — дать новенькой хорошего тычка в спину: та, видимо, отвлекшись, задержалась на месте, когда очередь продвинулась. Через сознание Джессики я увидел, что прилившая к щекам Беллы Свон кровь опять окрасила их ярко-розовым.
Я сделал резкий, короткий вдох, готовый немедленно прекратить дышать, если почувствую в воздухе хотя бы намек на её запах.
Девушек сопровождал Майк Ньютон. Я слышал оба его голоса, ментальный и вербальный. Вслух он спросил у Джессики, что это со Свон. Зато в мыслях!.. В его мозгу завертелись такие фантазии, что мне стало противно. Причём, фантазии, похоже, уже стали привычными. Да кто он такой, чтобы так думать о ней?
Она встрепенулась и, очнувшись от своего раздумья, подняла на Майка глаза, словно сначала забыла, а теперь внезапно вспомнила о его присутствии.
— Ничего, — я услышал, как Белла сказала это своим тихим, ясным голосом. Он, как звон колокола, заглушил гомон всех других голосов в столовой, но так мне, конечно, только казалось, потому что я слушал его чересчур внимательно.
— Сегодня я возьму только содовую. — Она поторопилась догнать очередь. Я не смог удержаться и бросил короткий взгляд в её сторону. Она смотрела в пол, кровь медленно отливала от её лица. Быстро отвернувшись, я увидел, что Эмметт от души потешается надо мной: приклеенная к моему лицу улыбка превратилась в страдальческую гримасу.
'
Я сосредоточился и сменил выражение лица на лёгкое и беспечное.
Джессика удивилась отсутствию аппетита у девушки:
— Ты что, не хочешь есть?
— Вообще-то я чувствую себя немного нехорошо. — Её голос звучал тише, но оставался по-прежнему ясным.
И почему это мне ни с того ни с сего стали неприятны предупредительность и заботливость, вдруг излучившиеся из мыслей Майка Ньютона? И что мне до того, что в них прозвучало нечто собственническое? Не моё дело, что Майк Ньютон чрезмерно озабочен её здоровьем. Быть может, на неё все так реагируют. Помнится, я и сам инстинктивно порывался встать на её защиту. Ну да, ещё
Но, может, она действительно больна?
Было трудно судить — она, с её полупрозрачной кожей, выглядела такой хрупкой... Я тут же одёрнул себя: с чего это я тоже беспокоюсь, совсем как этот придурок? — и усилием воли выкинул из головы заботы о её здоровье.
Как бы там ни было, мне не нравилось следить за ней через мысли Майка. Я переключился на Джессику и внимательно наблюдал за тем, как они втроём выбирали, за какой стол сесть. К счастью, они сели как обычно — с приятелями Джессики, за один из ближайших к выходу столов. С подветренной от нас стороны, как и обещала Элис.
Элис ткнула меня локтем.
Я прикрыл стиснутые зубы усмешкой.
— Расслабься, Эдвард, — сказал Эмметт. — Подумаешь, великое дело. Ну убьёшь ты одного человека. Можно подумать, прямо конец света наступит.
— Кому и знать, как не тебе... — проворчал я.
Эмметт засмеялся.
— Тебе следует научиться прощать себе ошибки. Как я. Вечность — это очень долго, успеешь вдоволь накаяться.
И тут пришло время страшной мести: Элис метнула пригоршню льда, которую до сих пор прятала, в лицо ничего не подозревающего Эмметта.
Он моргнул от неожиданности, а затем плотоядно усмехнулся.
— Ага, ну, держись, раз напросилась! — гаркнул он, склонился над столом и тряхнул волосами, покрытыми корочкой льда, прямо ей в лицо. Снег в тёплом помещении растаял и разлетелся от его волос, обдав сестер коктейлем из воды со льдом.
— Уй! — взвизгнула Роуз, и обе отпрянули от этого душа.
Элис рассмеялась, и мы все вслед за ней. В голове Элис я увидел, как она специально точно подогнала всю эту возню к нужному моменту, и понял, что все это затевалось для того, чтобы та девушка — надо бы перестать думать о ней как о единственной на свете — чтобы
Элис смеялась и закрывалась своим подносом, будто щитом. Та девушка... Белла, должно быть, всё ещё смотрела на нас.
Я автоматически оглянулся, услышав наше имя. Как раз в тот момент, когда мои глаза нашли свою цель, я сообразил, что знаю этот 'голос' — так много я в него сегодня вслушивался.
Однако мой взгляд невольно скользнул мимо Джессики и встретился с пристальным взором той девушки.
Она мгновенно опустила глаза, опять прикрывшись своими густыми волосами.
О чём она думает? Любопытство, казалось, с течением времени становилось только острее и всё настойчивее требовало удовлетворения. Какая уж тут может быть скука! Я попробовал — неуверенно, наугад, так как никогда не делал этого раньше — прозондировать тишину вокруг её разума. Мой экстра-слух всегда включался в работу сам собой, без усилий с моей стороны, и особого приглашения ему было не нужно. Сейчас же мне приходилось изо всех сил сосредоточиваться, чтобы пробиться через этот непонятный глухой щит вокруг её сознания.
Но я ничего не добился. Тишина.
