Слова Хорста Шиллинга явно задели русского богатыря за живое.
– Русские не стреляли по тем скульптурам, – взяла Семена под защиту Сандра Платеро-Вебер. – А следы от пуль на статуях остались еще со времен прежних гражданских войн.
– А откуда эти статуи вообще здесь взялись? – решил несколько поменять тему Макс.
Возникла небольшая пауза. Видимо, сразу переключиться на более спокойную беседу ни у кого не получалось. Сандра по-детски нахохлилась и всем своим видом выражала недовольство результатами оборвавшейся полемики. Крюгер размышлял, взвешивая и просчитывая все «за» и «против» новой темы. Семен Зубров насвистывал что-то национально-меланхолическое. Хорст старался ни с кем не встречаться взглядом. Алекс рассматривала свои ноготки. А Букс просто чесал макушку.
Макс хитро ухмыльнулся и обратился к Патрику Крюгеру:
– Неужели этого никто не знает?
– Я полагаю, что на этот вопрос лучше всех сможет ответить наш очаровательный историк, – приглашающим тоном сообщил Патрик.
Сандра не ожидала, что ее таким наглым образом определят на роль искусствоведа. Но про себя подумала: «Господи, а в чем эти-то люди виноваты?! И почему я вообще так реагирую?!»
Вслух же она сказала:
– Ну хорошо, хоть Бамиан никогда и не был темой моей диссертации, собственно говоря, как и историческое наследие Афганистана в целом, но кое-что о статуях мне все же известно.
– Расскажи, Сандра, расскажи, – сгорал от любопытства Шмидт.
Женщина бросила в костер ветку, которой она до того в задумчивости разгребала угли, закуталась поплотнее в свое одеяло и только после этого начала повествование:
– Бамианские колоссы не были единственной достопримечательностью Бамианской долины. Таковыми являются и пещеры вокруг бывших статуй, вырубленные в толще скалы. Возможно, что их первыми обитателями были еще первобытные люди. Хотя большинство пещерных залов и ходов возникли гораздо позже. Впоследствии они служили жилищами многочисленным отшельникам, а также играли роль культовых святилищ для самых разных религиозных направлений. Впрочем, в них и по сей день находят убежище семьи афганских крестьян, бежавших от войны. Говоря о чудесах Бамиана, нельзя не упомянуть и развалины древнего города Гуль-Гуле, с которым связаны многочисленные легенды. Что же касается самих статуй, или, как их еще принято называть, бамианских колоссов, то, как и в определении их возраста, так и в отношении происхождения, существует немало версий. Еще в прошлом веке выдвигались предположения, что колоссальные изваяния могли изображать основные человеческие расы – арийцев, хамитов и семитов. А плененные парфянами и высланные на вольное поселение в Согдиану римские солдаты, познакомившиеся с каменными исполинами по пути в ссылку, считали их изображениями прародителей человечества – Адама и Евы.
– Странно, – воспользовавшись паузой, произнес Хорст Шиллинг. – А разве это были не статуи Будды?
– Возможно, что и нет, – покачала головой историк. – Сегодня у нас имеется достаточно оснований полагать, что статуи были возведены здесь задолго до появления в Бактрии (это древнее название территории, включавшей Бамиан) религиозного учения, известного нам как буддизм. Однако зачастую их действительно принимали за изображения Будды. Кстати, немногим известно о существовании еще одного, так называемого «лежачего Будды». Он находится в десяти километрах к востоку от теперь уже пустующих в скале ниш. Эту огромную статую упоминал в своих записях еще путешествовавший по Бамиану в первой половине седьмого века китайский монах Сюэнь Цзян. Он с воодушевлением описывал одухотворенный лик пребывающего в нирване Будды.
Сандра снова замолчала, зачарованно глядя на пляшущие языки костра. Казалось, она попала под власть своих стремительных мыслей и, опьяненная коварным зельем забытых времен, вот-вот унесется в глубину веков.
Патрик любовался этой удивительной женщиной. И при этом думал, что вот так уходить в себя может только тот, кто по-настоящему влюблен в историю.
– «Мы видим и наблюдаем прошлое сквозь облачко дыма, что образуется над головой заядлого курильщика, когда он курит свою любимую трубку. А история – известный поставщик опиума», – продолжая любоваться Сандрой, процитировал он Пьера-Алена Дени.
Сандра подняла на Крюгера свои прекрасные глаза и, подарив ему благодарную улыбку, стала рассказывать дальше:
– Не берусь точно судить о первоначальных размерах фигур, но если я не ошибаюсь, самая большая из бамианских статуй достигала высоты в пятьдесят три метра.
Она посмотрела по сторонам, намереваясь отыскать что-нибудь для сравнения. Но обступившая лагерь темнота была настолько густой, что женщина сразу отказалась от этой затеи.
– Если я не ошибаюсь, – взял слово Крюгер, – тот же Цзян утверждал, что лицо именно этой скульптуры было украшено листовым золотом.
– И не только он. Один арабский историк в своих хрониках сообщал, что во времена Бактрийского царства статуи очень почитались. Они были украшены драгоценными камнями и увешаны золотом. А к востоку от самой большой фигуры в древности была установлена еще одна тридцатиметровая статуя Будды Сакъямуни из бронзы. При этом собиралась она уже непосредственно на месте. Ее отдельные части целиком отливались в специальных формах. Ученые полагают также, что статуям приносили жертвы. И притом люди делали это по собственной воле. Со слов все того же арабского историка следует, что в дни великих празднований десятки тысяч людей приносили себя в жертву идолам. Их трупы не убирались, и ужасный смрад разлагающихся тел много дней висел над долиной, привлекая стаи шакалов и лисиц.
– Что это мы все о хорошем да о хорошем… – Букс попытался развеять мрачное настроение, навеянное повествованием.
Но все ждали продолжения истории, и он замолк.
Сандра улыбнулась неудачной попытке молодого человека перевести разговор на другую тему и продолжила:
– Кстати, античный географ и писатель Страбон полагал, что именно здесь Александр Великий и основал свою Александрию Кавказскую. И не на Армянском Кавказе, а именно здесь, в бамианских скалах, орел, посланный Зевсом, клевал печень у прикованного титана Прометея.
– Даже так?! – удивленно подал голос профессор Шиллинг. – Это действительно интересно.
Затем в разговор вступила Алекс и, внимательно слушая, что ей говорил Семен, переводила:
– Мой друг читал, что афганцы ведут свой род от Каина, сына Адама и Евы. Что говорит об истоках этого народа история? Имеются ли какие-нибудь доказательства этому?
– Ну, если это действительно так, – встрял в разговор Макс, – то мне становится понятной воинственность этого народа. Каина неспроста считают первым человекоубийцей!
– О-о, молодой человек, – посматривая на прислушивающегося к разговору иностранцев Джалала, отреагировала Сандра, – будьте осторожны в своих суждениях! Тем более когда речь идет о целом народе с такой богатейшей историей. – И, повернувшись к русскому, улыбнулась: – Нет, Семен, не афганцы а пуштуны считают Каина своим прародителем. А вот, например, хазарейцы – афганские племена, живущие у северных границ страны, – с гордостью относят себя к потомкам самого Чингисхана. Но вот что здесь правда, а что нет, узнать нам, возможно, никогда не удастся. Ведь и так понятно, что дошедшие до нас археологические находки, все эти артефакты – лишь крупицы былого. И сделать на этих свидетельствах единственно правильные выводы нам, современным людям, трудно. А порой и вовсе не под силу.
– Это что за пессимистические нотки, Сандра?! – хохотнул Патрик. – Ты – историк! А историку противопоказано быть пессимистом. Это мы, обыватели, можем позволить себе такую роскошь, как сомнения. Историк обязан быть уверенным в своих изысканиях, теориях, правильности своих суждений. История – это точная наука! Ведь там все ясно! Ну, вот например!.. – Крюгер пощелкал пальцами. Похоже, этот жест каким-то образом сочетался с его душевным состоянием. А может быть, в поисках нужного примера он вовсе и не замечал этого щелканья пальцами. – Да, вот! К примеру, достоверно известно о расселении вавилонским царем Навуходоносором пленных израильтян в Кабуле и Кандагаре. А также о военных кампаниях Нина Ассирийского и Александра Македонского на землях современного Афганистана. Я уже не говорю о великих кушанах и Бактрии. Неужели все это «достоверно известное» построено на одних
