Кряхтя и охая, Аракшу вернулся к нартам и рассказал все как было. Тогда послали вдогонку обидчику нарта Псабыду. Но с ним случилось то же, что и с Аракшу, только Псабыду Шауей избил еще сильнее, не сказав ни слова. Когда побитый Псабыда вернулся к нартам ни с чем, Насрен Длиннобородый рассердился.
— Я настигну неизвестного и не отпущу, пока не ответит, кто он, откуда и как его зовут! — закри чал Насрен.
Он заморил гнедого, гонясь за Шауеем. Настигая всадника, Насрен крикнул ему вслед:
— Остановись, побеседуй со мной! Обещаю от дать тебе в жены мою единственную дочь — красавицу Акунду.
Но Шауей не остановился, не оглянулся, не ответил.
Тогда Насрен Длиннобородый крикнул:
— Мой дорогой гость, если не хочешь остано виться ради моей дочери, то ради моей седой бороды остановись и побеседуй со мною!
Шауей остановился и, повернувшись к Насрену, сказал:
— Мой отец — Канж, мать — Нарибгея. Я вы рос на ледяной вершине Ошхомахо. Зовут меня Шауей. Нарты, которых ты посылал мне вдогонку, наглецы и невежды: вопреки обычаю, они обогнали меня и преградили мне дорогу. Поэтому я их избил.
И, хлестнув Джамидежа, Шауей продолжал путь.
Насрену Длиннобородому очень хотелось побольше разузнать о могучем витязе, но вновь заговорить он не отважился.
Вернувшись к нартам, Насрен Длиннобородый рассказал им, что услышал. И нарты, гоня табун, отправились домой в глубоком раздумье.
Как Шауей встретился с Тотрешем
Сын Канжа, единственный сын Нарибгеи, стал прославленным нартом. Он превосходил всех витязей мужеством и отвагой, но попрежнему одевался в лохмотья и ел не слезая с коня.
Разъезжая по стране нартов, Шауей однажды встретился с Тотрешем, сыном Албеча. Тотреш был таков: кого ни встретит, непременно изобьет и ограбит.
Увидев Шауея, Тотреш был озадачен: 'С оборванца нечего взять, и конь его никуда не годится, — подумал Тотреш. — Но хоть изобью мальчишку как следует и отниму у него меч'. И вместо того чтобы пожелать всаднику доброго пути, Тотреш кинулся на него с поднятыми кулаками.
— Я тебя не трогаю, не трогай и ты меня, — от странился Шауей. Но Тотреш дерзко схватил его за шиворот.
— Отдай меч, иначе от тебя и твоей клячи останется лишь мокрое место!
— Кто отдает меч, падет от меча, — сурово от ветил Шауей. — Я ношу меч не для того, чтобы отдать его первому встречному! Поезжай своей дорогой, не задерживай меня!
— Кто не отдает, у того отнимают! — крикнул Тотреш, и конь его толкнул Джамидежа.
— Отдающий оружие — трус! Попробуй отнять силой, а лучше посторонись, — сказал Шауей. Но Тотреш кинулся на него и стал осыпать ударами.
Разгневался Шауей:
— Если хорошего не понимаешь, поймешь худое! — Он стащил Тотреша с коня, сунул разбойника под ремень своего стремени и отправился дальше.
Так он ехал долго. Наконец Шауей отвел ногу, и из-под стремени упал на землю полуживой Тотреш. Шауей поехал дальше, а Тотреш вскочил на ноги и кинулся вдогонку.
— Прости меня, могучий витязь, я тебя оскорбил! — кричал он, догоняя Шауея. — Я хотел бы с то бой породниться, если ты мною не гнушаешься!
— Я пока что родства не ищу. Отпустил тебя и будь доволен. Ступай своей дорогой, — ответил Шауей.
Но Тотреш не отставал:
— Я оскорбил тебя, а ты оставил меня в живых! Добрый витязь, породнись со мною, будь моим дру гом. Я все же старше тебя, снизойди к моей просьбе!
Шауей остановился и сказал:
— Я Шауей, сын Канжа, единственный сын Нарибгеи. Назови себя.
— Я Тотреш, сын Албеча. Окажи честь мне, по сети мой дом. У меня есть сестра — тонкостанная Данах. Я с радостью отдам ее тебе в жены.
— Ладно, приеду, — обещал Шауей.
К вечеру Тотреш добрался до дому. Мать Тотреша, Барымбух, увидев его бледным и угрюмым, догадалась, что с ним случилось недоброе, и спросила:
— Чем ты встревожен? Что приключилось? С кем ты повстречался?
— Пусть враг мой встретится с тем, с кем повстречался я! Но чем попусту толковать, приготовь-ка богатое угощение и как следует прибери кунацкую. Да скажи сестре моей Данах, чтобы она приоделась по лучше, — хмуро ответил Тотреш.
Когда все было готово, он сказал матери:
— Теперь зазывай к нам всех прохожих и проезжих, не разбирая, худо ли, хорошо ли одет гость. Пусть каждый ест и пьет вволю. Я жду витязя, одетого в лохмотья. Ему обещал я в жены красавицу Данах.
С этого дня Барымбух приглашала в дом всех прохожих и проезжих. Прошло много времени, а Шауей все не появлялся. Тотреш отправился в поход.
Как только уехал Тотреш, явился Шауей. Когда он вошел в дом, красавица Данах сидела за вышиванием и даже не взглянула на оборванца.
Видя, что на него не обращают внимания, Шауей снял со стены пшину Тотреша и, перебирая струны, запел:
Услышав эту песню, Барымбух догадалась, что приехавший оборванец и есть витязь, о котором говорил Тотреш. Она усадила гостя, придвинула к нему стол с напитками и угощениями и тихонько сказала дочери:
— Приехал витязь, за которого Тотреш выдает тебя замуж. Выйди приоденься.
Данах вышла, наспех принарядилась, надела новые чувяки и вернулась к гостю, чуть прихрамывая.
