Другая история Средневековья. От древности до Возрождения

Не было Ветхого и Нового Завета, Корана, брошюр по уголовному и прочему праву, поликлиник, юридических консультаций, политических партий, журналов и газет.

БЫЛО: дом, семья, работа, общие представления о мире, Боге, этике человека и нравственности общества. Вообще-то, этого достаточно. При наличии всего вышеприведенного списка, но без этой малости – цивилизации нет.

На громадных пространствах Евразии, среди лесов и на берегах рек стояли хутора, села и города. И были у людей транспорт и связь, информация и развлечения, а главное – вера и работа.

… Что еще БЫЛО у нас, людей, в Средневековье? Вьючная и тягловая сила: лошади, ослики, быки. Ветряные мельницы, прялки, сельхозинвентарь, ручной ремесленный инструмент. Грунтовые или мощеные булыжником дороги, парусные и весельные суда, холодное и метательное оружие, одежда из натуральных материалов.

Свечи (у восточных славян – лучины).

Если отвлечься от внешнего оформления жизни людей в прошлом и настоящем, если не обращать внимания на антураж, становится ясно, что цивилизация на любых ступенях ее развития основана на РАБОТЕ. Как только происходят сбои в области организации труда, начинаются бедствия, рушатся нравственность и экономика. Если на территории людей становилось больше, чем требовалось для работы на ней, лишние или уходили, или осваивали новые профессии, становясь ремесленниками, торговцами, учеными, монахами. Если уйти было некуда и другой работы не находилось, начинались общественные катаклизмы.

Издревле люди с детства приучались к труду. Дети с трех лет работали по дому, с девяти-одиннадцати осваивали профессию родителей. И никакой подростковой преступности, она возникла в значительно более поздние времена, когда были приняты «гуманные» законы, запрещавшие детский труд.

Технический прогресс существовал всегда, и темпы его были постоянны относительно числа причастных к нему народов и объема накопленных знаний. С этой точки зрения изобретение, например, бритвы вполне сопоставимо по сложности с изобретением нейтронной бомбы, при том, заметим, что бритва для мужчин много полезнее.

То, что нас интересует больше всего, – информация распространялась из уст в уста. Кто что услышал, рассказывает любому встречному, который согласен выслушать и поделиться своими сведениями. Вы можете видеть эту «технологию» связи каждый день и сегодня: ею пользуются тетушки у подъезда, которые газет не читают, но все, что им нужно, знают; подружки-сплетницы, завзятые анекдотисты.

Книги были, но рукописные, страшно редкие и дорогие.

ТОГДА информация расходилась кругами от источника возникновения до границ обитаемого мира. Малозначащие сведения распространялись не очень широко («У Фемистокла дочка родила; Фемистокл теперь, хе-хе, дедушка»); сведения, представлявшие всеобщий интерес, становились известны ВСЕМ, обрастая по пути невероятными подробностями и догадками (о войнах, болезнях, указах властей, небесных знамениях, о пришествии Бога на землю), и нередко возвращались назад, измененные до неузнаваемости.

Как рождались легенды в первые века нашей эры? А так же, как они рождаются и сейчас. В стремлении мифологизировать свою жизнь мы недалеко ушли от того времени.

… Тяжело жить, трудно. Работа от зари до зари. Сборщик налогов приходил, барана увел. Сынок наместника проезжал, дочку увел. Жена ворчит. Дров нет. Денег остался один мешочек.

С того берега приплывал незнакомец, говорит, его зять из похода вернулся, так он слышал, как один умный человек рассказывал, что мудрец по Божиим знакам на небе прочел, что придет Избавитель. Да и в книге про то написано буквами.

Ужо, приидет Избавитель! Ужо, дождетеся! Он вам всем вину отмерит! Он меня пожалеет! Вот когда начнется жизнь-то хорошая.

А вот легенда, записанная в 1918 году. О ком она? Ну, конечно, об очередном Спасителе, о Ленине.

«Душа его скорбела целую жизнь о горе и несчастии не только его народа, но и всех людей, которых – всех одинаково – он считал за братьев.

Всю жизнь положил он на то, чтобы разгадать причину горя людей, и, наконец, все стало ему ясно, и он поднял скорбное лицо свое к солнцу, и солнце улыбнулось ему…

И он пошел.

Все поверженные, все измученные, все обреченные на смерть, все обездоленные, все угнетенные поднимаются за ним, чувствуя новое дыхание наступающей радостной жизни, чувствуя новую свободу, неутомимую жажду к новой борьбе со всеми, кто угнетает человека.

Измученные народы ждут пришествия избавителя в их родные страны из страны Дальнего Севера, откуда уже дошел до них луч надежды, растопивший их трепещущие сердца».

Вот так и рождаются легенды.

Можно предположить, что в первые века нашей эры было уже классовое и профессиональное деление: знать, воины, простолюдины и «прикрепленные» работники, которых теперь мы называем рабами.

Жили на хуторах и в селах. Поселки, будущие города, возникали там, где были для них, во-первых, естественная защита – река, скала, гора; во-вторых, удобные коммуникации, ведь хлеб в поселке не растет, да и скот нельзя прокормить. Первичными укреплениями становились замки местных феодалов или аббатства.

В селе один кузнец и один шорник, в городе их много. В городах стали возникать гильдии, братства и другие объединения на профессиональной основе под разными наименованиями. Каждый союз выбирал себе святого покровителя, память которого чтили. Создавались общественные кассы, выбирались должностные лица; дело шло к созданию муниципального правления в городе.

Как правило, вокруг (или в самом городе) жили несколько феодалов. Каждый желал быть главным покровителем города, а уж горожане выбирали, чьей руки держаться; так для них начиналась политика. Муниципальное управление городом способствовало процветанию, поэтому феодал с удовольствием поддерживал гильдии и муниципалитеты: ведь это значило процветание округи и самого феодала. А муниципалитет поддерживал того, кто сулил большие выгоды и права.

Слово res-publica значит общественное управление (res – государственное дело, publica – общественное). Членами городской республики могли быть только те, кто имел в городе недвижимость. Чтобы войти в сообщество, надо было заплатить, и чтобы выйти, также надо было заплатить. Так возникала кровная заинтересованность жителей и отдельных групп в процветании города.

В городе устанавливались договорные отношения с феодалом-покровителем. С ним подписывали Коммунальную хартию, которую заверял сюзерен этого феодала, зачастую сам король. Город «встраивался» в общую феодальную систему, становясь «коллективным бароном», приобретая все права сеньоров (законодательство, войско, милицию и суд), заключал договоры с соседями и вел войны. Постановления муниципалитета были обязательны для всех жителей. Символом независимости становились печать и вечевой колокол на ратуше – вот они, средневековые прообразы городов-республик «античности».

Сказанного достаточно, чтобы вы могли представить себе жизнь простого человека тех лет. Историки сокрушенно сообщают нам, что люди жили плохо, бедно, были недовольны, мучались, задавленные непомерными налогами и самовластием жестоких правителей. Это, в общем, преувеличение. Они были такие же, как мы, и знали, что если все время «страдать», то можно язву желудка получить.

Властители разных рангов жили лучше обычных людей, и они, конечно, занимались сбором налогов. Деньги шли императору (или местному царю), и он позволял себе не только жить лучше любого из своих «простых подданных», но и содержал армию и чиновничество, чтобы обеспечить внутреннюю и внешнюю политику государства. Чего же здесь «ужасного и нетерпимого» для народа? Ведь в этом и заключается смысл власти и работа властителя.

Разве в наши времена что-нибудь изменилось?

Юлиан Философ

Имя императора Юлиана (361–363 годы), философа и путешественника, ныне почти неизвестно. Между тем Юлиан – крупнейшая фигура, оказавшая влияние не только на свой IV век, но и на всю дальнейшую историю человечества. Его жизнь и три его смерти породили неисчислимое количество легенд,