Забытая история русской революции. От Александра I до Владимира Путина

И так – во всех типах обществ. Рассматривая «элитную проблему», Парето, как и Моска, не делал качественных различий между обществами кастовыми, сословными и классовыми.

В самом деле. В сословном обществе есть теоретическая возможность перехода из одного сословия в другое, а при кастовом устройстве перейти из одной касты в другую невозможно ни при каких обстоятельствах. Однако переходы из сословия в сословие всегда имели единичный характер, зато внутри сословий, как и внутри каждой из каст, была своя иерархия, и человек мог проявить свои индивидуальные способности, передвигаясь по этой лестнице. Высшая элита оставалась недоступной для масс. Так же получилось в классовом обществе: здесь элиту формирует класс эксплуататоров (клир, земельная аристократия, буржуазия); массы опять остаются «при своем интересе».

Социалистические теории всех оттенков предполагали возможность после захвата власти пролетарским классом и уничтожения буржуазии как класса ликвидировать политическую иерархию, создав «массовое общество», где элита вообще отсутствовала бы. В реальной же исторической практике коммунистическая партия, которая выступала в роли авангарда пролетарского класса и, соответственно, инструмента перехода к бесклассовому обществу, сама почти всегда выдвигала из своих рядов «номенклатуру», социально- политическую элиту.

Номенклатура на словах отрицала свои отличия от масс, но на практике стремилась эти отличия подчеркивать. К примеру, в маоистском Китае следование догме достигало крайнего предела и даже была введена единая для всех форма одежды, а начальники без труда нашли способ отмечать свой статус – количеством авторучек. Чем больше авторучек в кармане, тем выше ранг начальника. И в Китае, и в СССР подбор элиты и ее продвижение осуществлялись элитой же, с учетом прежде всего ее, как «правящего класса», интересов.

В СССР в конце 1980-х, когда ресурсная база страны сократилась, партийная элита затеяла перемену идеологии. Дело в том, что, придерживаясь старой идеологии – идеологии масс, она была бы вынуждена снизить благосостояние своих членов в пользу народа, а сменив ее – получить возможность улучшать свое благосостояние за счет масс. Это показывает нам: партноменклатура действовала как обычная элита, независимо от партийных установок, и в итоге реформы социализма в капитализм практически вся сохранилась, но уже не в статусном состоянии, а в классовом.

Царь, элита и народ

Всякое человеческое сообщество, начиная с первобытного, распределяет внутри себя, то есть между своими членами, разнообразные функции, выполнение которых необходимо для его, сообщества, выживания. Постепенно возникают четкие общественные структуры: властные, производственные, финансовые, оборонительные, научные, бытовые, транспортные и много еще какие, и в каждой из структур найдется своя элита. Любая структура желает существовать как можно дольше и лучше; каждая хотела бы перетягивать на себя общие ресурсы, но некоторым (военным, властным или финансовым) делать это легко, а некоторым трудно. Между тем для жизни сообщества нужны они все!

Кто синхронизирует интересы всех структур?

Государство.

Но ведь и оно само состоит из живых людей со своими интересами, и внутри него могут возникать свои «подструктуры»! Значит, «кто-то там, наверху» должен уметь выбрать путь страны, расставить приоритеты, контролировать исполнителей. И оценивать деятельность высшей власти можно и нужно не по заявлениям и призывам, а лишь по тому, насколько в результате ее действий страна двигалась в выбранном направлении. Скажем, при Екатерине II «гром победы, раздавайся» гремело во всех залах, а когда сменивший ее Павел провел ревизию, оказалось, что флот вооружен пушками, отлитыми еще при Петре Великом. Сколько было призывов, праздников и орденов при Брежневе! Результат? Стагнация…

Анализируя исторический процесс, следует прежде всего учитывать, как выстроена высшей властью иерархия целей государства.

Первая и основополагающая цель является и самой простой: это собственное сохранение властителей. Для ее реализации верховная власть готова на любые действия, даже если они идут во вред дальнейшему выживанию самого государства. И такая власть у нас была, например, в Смутное время, в период «женского царства», и, кстати, со времен Горбачева и по сей день она у нас такая – власть с простейшей целью самосохранения. Как правило, при отсутствии целей следующих степеней сложности, а достижении только этой положение государства неустойчивое.

Следующая цель государства – это либо военная защита страны, либо нападение на соседей; возможен сложный, «дипломатический» вариант: спланировать свои действия так, чтобы избежать прямых военных действий, но получить желаемое улучшение; хороший пример – правление императора Александра III.

Следующая по своей сложности цель государства – создание достойной экономики, чтобы возможные противники предпочитали с вашей страной дружить, чем навязывать ей свою волю. Достижение этой цели делает положение достаточно устойчивым: в частности, богатая страна может купить «благосклонность и преданность» соседей или с помощью займов привязать их к себе ссудным процентом.

Для достижения этой цели требуется определенный уровень образованности общества, что дает новую цель. Но образование не есть нечто самоценное; оно может быть не только не полезным, а даже вредным, если приходит без необходимого уровня культуры, формирующейся установленной в обществе идеологией. Дело в том, что в неподготовленной стране отдельные «излишне» образованные индивидуумы могут навязать внедрение иностранных социальных и экономических моделей, которые подорвут стабильность.

Поддержание и развитие идеологии сообразно изменяющимся внешним условиям – вот еще одна цель государства. Соответствие идеологии моменту особенно важно в мобилизационный период, когда экономика и страна переходят в новую фазу развития. Тут надо иметь в виду, что утверждения типа «мы хотим, чтобы наше общество было деидеологизированным», – это тоже идеология, правда, насаждаемая врагами данного государства. Без развития идеологии под требования момента невозможно консолидировать нацию. Именно это произошло в годы Первой мировой войны: из-за консервации старой идеологии опоздали необходимые решения о модернизации, общество не только не смогло объединиться, но раскололось, и эта нестабильность привела к известным результатам.

Наконец, мы подбираемся к основной цели государственной деятельности, это – геополитическое позиционирование страны на высоком уровне. Предшествующие цели: готовность к войне, создание экономики и образования – подчинены ей, все в нее входят; разница между войной, экономикой, идеологией и, соответственно, военным, экономическим или идеологическим геополитическим позиционированием– лишь в объемах и масштабах. Например, война в данный момент – явление короткопериодное, быстрое, зачастую вынужденное и не учитывающее интересов будущего развития. А военное позиционирование – категория долгопериодная.

Цели более низкого уровня входят составной частью в цели более высокого уровня. Чем на более высоком уровне поставлена цель правителем, тем проще аппарату власти работать с целями низких уровней. Но следует понимать, что достижение «высоких» целей требует существенно бoльшего времени, чем «низких».

Конечно же, хорошо, когда власть страны в состоянии сформулировать цели высокого уровня, тем самым сделав осмысленными все цели низких уровней. Но для этого нужна не только способность высшей власти к таким действиям, но и преемственность в политике; без преемственности новая власть в первую голову озабочивается первой и простейшей целью – своим выживанием, и всякая модернизация опять выпадает из поля ее зрения.

Здесь мы сталкиваемся с проблемой кадров. То есть, встает вопрос: кто будет эти цели реализовывать? Ясно, что те, кому выпадет эта задача, становятся частью элиты страны, а мы помним, что у элиты – как класса, как части общества – цели совсем другие! Вот здесь и нужно государство со всей мощью его аппарата принуждения и с его соответствующей моменту идеологией: чтобы исполнители не стали действовать в своих интересах, против интересов государства.

Сложность в том, что в каких-то случаях можно менять кадры (если есть кадровый резерв), а в каких-то и нет. Как говорил товарищ Сталин: «У меня нет для вас других писателей». Если находился вождь, который мог держать элиту в кулаке, все получалось и цели достигались весьма высокие. А при попустительстве