Были построены свои гигантские машиностроительные (например, «Уралмаш») и станкостроительные заводы, но крупные закупки зарубежного оборудования продолжались вплоть до начала Великой Отечественной войны. Их целью было не расширение текущего военного производства, а создание запасов уникального оборудования на случай войны! Для обеспечения в нужный момент перехода от гражданского производства к военному была создана разветвленная и строго централизованная система мобилизационной подготовки экономики. На всех уровнях советской власти и во всех органах экономического управления, вплоть до каждого отдельного предприятия, возникли специальные мобилизационные структуры.
При Сталине советская экономика не предусматривала постоянного, год за годом, увеличения выпуска военной продукции; ее развитие вели для наращивания
Созданная в 1930-х годах система мобилизационной готовности обеспечила победу СССР в годы Второй мировой войны. В самом деле: превосходство советских войск в танках и боевых самолетах не спасло Красную Армию от сокрушительных поражений в начальный период войны; почти вся накопленная за предвоенные годы военная техника была потеряна. И несмотря на это, промышленность СССР смогла произвести намного больше вооружений, чем германская.
Не удивительно, что победа не только укрепила убежденность советского руководства в том, что советская плановая экономика является наиболее эффективной системой мобилизации ресурсов государства и общества на случай войны, но и в том, что высокая мобилизационная готовность страны важнее общих размеров ее экономики.
После войны довоенная мобилизационная система, столь эффективно проявившая себя в годы войны, была воссоздана практически в неизменном виде. Многие военные предприятия вернулись к выпуску гражданской продукции, однако экономика в целом по-прежнему оставалась нацеленной на подготовку к войне. Было ясно, что в рамках продолжающейся конфронтации будущую войну страна сможет выиграть только при наличии сырья, топлива и металла. И этих ресурсов должно быть столько, чтобы можно было сразиться в случае нужды со всем миром. Такой подход на долгие годы определил развитие советской экономики, поскольку позволял без особых дополнительных организационных мероприятий и затрат переключать «гражданское» производство на военные рельсы.
Руководители, пришедшие к власти после Сталина, просто механически следовали этой стратегии, что в новых условиях постепенно стало приносить вред развитию экономики и общества.
Из-за деградации руководства, перехода страны от «византийского» управления (монархического типа) к «польскому» (боярскому, или «элитному»), непонимания и неумения вождей ставить цели высокого уровня мы докатились до кризиса управления. О том, что назрела необходимость перевода страны в постиндустриальную фазу развития, чтобы хотя бы на равных с мировыми лидерами войти в информационную экономику, никто из вождей не только не говорил, но и не думал.
Какое-то время кризис управления не был заметным из-за громадных доходов от продажи нефти, но тут к нему «присоединился» еще и кризис в идеологии, о котором мы говорили выше. Соединенный, или системный кризис, прежде чем разрешиться катастрофой, гибелью СССР, вывел к власти Горбачева – человека абсолютно бездарного, которого можно назвать «одноклеточным», так как у него не было вообще никаких государственных целей, а только личные.
Ускорение спада производства из-за разрушительных действий элиты переплелось с отчаянной борьбой за власть в верхах (ЦК КПСС – против съездов народных депутатов; республики – против СССР) и за влияние на власть между группировками государственной и промышленной бюрократии, мафиозными кланами и мощными социально-профессиональными группами (шахтеры, нефтяники). Кризис подогревал политическую борьбу, политическая борьба усугубляла кризис. Распад СССР стал кульминацией: после 1991 года «один большой» структурный кризис распался на «пятнадцать маленьких», каждый из которых не стал от этого менее острым.
Но все активные участники перестройки получили в результате то, что хотели. «Теневики» и номенклатура – собственность и власть, интеллигенция – «полные прилавки» и свободу выезда за границу. И те, и другие, и третьи устроили себе хорошую жизнь за счет народа. Причиной происходящего стала «испорченность» идеологии.
Идеология в
Кстати, интересно, что попытки научно (логически) обосновать идеологию наносят ей вред. Поэтому мы здесь не будем вдаваться в подробности, а опять же воспользуемся «методом Кулона», рассмотрим проблему укрупненно, без излишних деталей.
Идеология любого народа, конечно, изменяется и развивается – процесс ее формирования вообще очень медленный, – но даже в развитии она стабилизирует общество. А быстрые перемены идеологии – дестабилизируют! И конечно же, на ее формирование влияют внешние условия. Любое государство всегда подвергается воздействию внешней идеологии, и всегда приходится или адаптировать внешнее влияние, если оно полезно, или препятствовать ему, если оно вредно, но никогда его нельзя воспринимать в неизменном виде.
В истории России несколько раз происходила массированная экспансия внешней идеологии. Первая была связана с принятием христианства. Часто можно слышать, что христианизация была чуть ли единовременным событием со вполне конкретной датой. На самом деле это не так. Оттого, что в Киеве князь одномоментно крестил толпу горожан, во всей стране мало что изменилось. Ведь принятие христианства – это изменение образа жизни согласно литургическому времени, это принятие таинств – помимо крещения, еще как минимум венчания и отпевания, и многого чего помимо. Для достижения результата надо подготовить изрядное количество служителей культа и построить места отправления культа – храмы по всей стране. А этот процесс завершился лет через пятьсот после первого крещения Руси.
Если изучить историю, то видно, что православная идеология России былапостроена на основе религии, которая приспосабливалась к нашим условиям в течение многих столетий. Православие за это время срослось с русской культурой, и поэтому наше православие не сводится просто к некоему «теоретическому» или «первичному» православию. Среди русских православных всегда существовали фундаменталисты, настаивающие на буквальном и строгом следовании религиозным догмам, но в силу их малочисленности и отсутствия мощной поддержки извне в целом сформировалась христианская идеология, адаптированная для России. Наши православные в массе своей верят в то, что справедливость возможна не только на небесах, но и на земле.
Точно также извне пришла сюда и мусульманская идеология, основа которой – мировая религия ислама. И она в России тоже адаптирована к местным условиям! Поэтому нет ничего удивительного, что вот уже более пятисот лет православие и ислам в России существуют совместно. Это две традиционные российские веры; у них много общего, гораздо больше, чем, например, у православия и западного протестантства и католицизма.
Но и среди мусульман есть фундаменталисты. Сейчас их количество особенно увеличилось, не в последнюю очередь из-за влияния извне. И если их количество и поддержка из-за рубежа превысят некоторое критическое значение, то это принесет вред и мусульманам России, и самой России.
Коммунистическая идеология более или менее развернуто была сформулирована в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, а основывались они на идеях европейских социалистов-утопистов.
Но следует различать марксизм как научное направление и марксизм – как идеологию. Скажем, в Коммунистическом манифесте идеи Маркса и Энгельса были сформулированы как лозунги, как и полагается в политическом воззвании (но не в научной работе).
Естественно, в разных странах коммунизм принял свои национальные формы, порою сильно отличающиеся друг от друга. Как всегда, и в этом случае во всех странах была какая-то часть «ортодоксальных» марксистов (фундаменталистов), но очень мало. Их утверждения об исключительности коммунистической идеологии, о ее научной обоснованности вызывали и вызывают у большинства
