деньгами, которые можно было потратить на то, что считали нужным их обладатели. Хотели выпить, тратили на водку. Хотели читать, тратили на книги. Мы уже не говорим о так называемых колхозных рынках. Командная экономика отнюдь не командовала людьми, желающими тратить свои деньги.
И рынок совсем не таков, каким его частенько живописуют.
Рынок, как и вся экономика, не может ставить себе задачу сам. Ее может поставить только общество и государство. А вот когда он предоставлен сам себе, то вовсе не озабочен тем, чтобы «измерить заслуги человека перед обществом», как полагает А.П. Паршев. Рынок озабочен своим выживанием и своим самосохранением, и в этом процессе теряет свои замечательные свойства по «измерению заслуг». А когда он становится особенно уродливым, его поправляет государство.
Рынок подобен волку, которого хотят пристроить к охране отары. Пока он маленький, кажется, что он сможет это делать. Но когда он вырастает, то живёт по своим инстинктам и режет скотину, которую должен охранять.
Иначе говоря, за рынком нужен постоянный контроль. А как только затраты на контроль становятся больше, чем польза, сферу применения рынка нужно ограничить. В противном случае быстро возникнет вопрос: мы имеем рынок, или рынок имеет нас?.. Есть милиция, суд и тюрьма, и каждый человек, принимающий участие в рыночных отношениях, подсознательно учитывает существование этих государственных институтов. Поэтому государство первично, а нынешний, современный рынок – вторичен, и все разговоры о независимости рынка от государственного регулирования – глупости.
Принцип свободной торговли был провозглашен Адамом Смитом в его книге «Богатство народов», написанной в 1776 году для Ост-Индской компании. Но что интересно, даже в самой Англии свободная торговля никогда не осуществлялась. Более того, мощный государственный аппарат зорко следил не только за уплатой налогов своими подданными, но и за ценами – как на ввозимые товары, так и на товары собственного производства.
Другой экономист, Давид Рикардо, объяснял миру пользу мировой торговли, как наиболее эффективный способ использования мировых ресурсов. На фоне этих объяснений Англия «согласилась» развивать на своей территории ткацкую промышленность, в то время – самую передовую по технологиям, но и самую затратную отрасль производства, оставив виноделие Испании и Португалии. И по сию пору эти две страны не могут оправиться от такого «эффективного» международного разделения труда.
А это и понятно. Экономическая теория не самодостаточна. Если взять исконное определение экономики, как науки о ведении домашнего хозяйства, или в современном значении, – как науки, которая исследует проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью достижения максимального удовлетворения материальных потребностей человека, то очевидна ее многовариантность. Выбор нужного решения происходит при внесении ряда дополнительных условий, как правило, лежащих вне экономики.
Представьте себе, что вам надо проложить пути, связывающие ряд населённых пунктов в сильно пересечённой местности. Вы можете пригласить для консультации профессионалов, которые предложат оптимальное решение вашей задачи. А если вы не сможете четко объяснить им свою цель, то чего они будут оптимизировать?
А теперь представим, что эти дороги можно проложить в интересах или одного заказчика, или другого. В таком случае это будут разные решения, так как у каждого заказчика свои интересы. Решения разные, а дают их одни и те же консультанты. И ничего удивительного, ведь они решали разные задачи.
А что произойдет, если потенциальных заказчиков несколько, а систему дорог надо строить одну на всех? Ясно, что будет утверждён проект, максимально учитывающий интересы сильнейшего из заказчиков. И не просто утверждён, а со ссылкой на мнение экспертов. Только одна мелочь не будет сказана, что это было не единственное возможное решение.
К сожалению, в силу своей либо малограмотности, либо личной заинтересованности, наши реформаторы, прикрываясь тем, что законы экономики будто бы везде действуют одинаково, навязывают обществу мысль, что и результаты их применения в разных местах будут одинаковыми. А вот это уже неправда. Например, на тело действуют гравитационные и центробежные силы. Так вот центробежная сила в зависимости от широты местности меняется от нуля до максимального значения.
Всегда экономика подчиняется задачам государства. Во всяком случае, должна. Однако государственную власть, как уже сказано, осуществляют корпорации людей, имеющие вдобавок свои собственные интересы. Если эти интересы противоречат государственным, они проведут такие меры, что развалят и рынок, и страну. Такое поведение власти, говоря без экивоков, называется государственной изменой. Именно это произошло в России в конце ХХ века.
В общем же случае государство, вне зависимости от действующей в нём экономической системы, ведёт хозяйственную политику в интересах себя и граждан. Представьте трёх человек, имеющих задачей выживание в разных климатических условиях. Для этого они используют различную одежду. Вот эти люди – государства, а одежда – экономические отношения. Поэтому не рынок определяет структуру и функции государства, а наоборот. А то, что без государства рынок вообще невозможен, должно быть ясно каждому. Поддержание рынка немыслимо без определённой правовой и контролирующей системы.
«Либерализм» – это не более чем попытка развитых стран установления колониальных взаимоотношений с менее развитыми странами. Ни в США, ни в Англии – главных апологетах «либерализма», нет свободного рынка. Так или иначе, государство вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль. Почему? Да потому, что чисто рыночные отношения – это неуправляемая стихия. Поэтому просто дикостью выглядит утверждение, будто сложная динамическая система с целым спектром возможных стационарных состояний, развиваясь хаотически, непременно попадёт в одно из наперёд заданных состояний, и «удовлетворит потребности общества». Кабы так, в лотерею выигрывал бы каждый по три раза на дню.
Определить, в какую «точку» должна придти экономика, и каков должен быть путь, может только государство. Направлять экономику в нужном для государства направлении, вот основная его задача. Более того, если даже система и попадёт случайно в нужную точку, удержаться в ней без помощи государства она не сможет.
Так что все разговоры о всесильной «невидимой руке» рынка, о его «саморганизации» – просто из области ненаучной фантастики.
А.П. Паршев считает, что в «…условиях обмена товарами рынок считался справедливым, когда он происходил без принуждения, и его участники были удовлетворены. Для каждого обмена меру устанавливают потребности сторон». И где же он такой рынок видел? Вообразите картину: по переулку идет эдакий щупленький гражданин в бородёнке и очёчках, а навстречу ему не совсем трезвый громила с кирпичом в руке, который так вкрадчиво говорит: «Купи кирпич». «А сколько он стоит», – пытается шутить очкарик, доставая кошелёк. «Этого хватит», – успокаивает его громила, забирая весь кошелёк. Вот именно такой и есть «свободный рынок». Участники его ой как не равноправны!
Вы можете сказать, что история с громилой и кирпичом – это не рынок. Рынок. Есть товар – кирпич. Есть продавец – громила. И есть покупатель – очкарик. Присутствует искреннее желание громилы продать кирпич и не менее искреннее желание очкарика его купить. Вы можете возразить, что цена была установлена не рыночным образом. Так нет же, рыночным. Обмен произошел без принуждения, добровольно. Его участники удовлетворены итогами. Один ушел с кошельком и деньгами, другой с кирпичом и целой головой.
Ведь всякая вещь или услуга имеет, кроме цены, еще и полезность. То, что в марксизме называлось потребительной стоимостью. Именно это позволяет вам обменивать какой-то товар по цене существенно больше, чем ваши издержки.
Истинная потребительная стоимость и проявляется при обмене. Например, в советское время люди покупали у спекулянтов джинсы вовсе не потому, что в продаже не было других штанов. Просто джинсы позволяли повысить свой социальный статус в глазах окружающих[7]. Вот за это и переплачивали спекулянтам, и делали это добровольно. Никто насильно не заставлял доплачивать, а даже наоборот, государство наказывало за участие в спекуляции. Мы сами так оценивали товар.
То же и с кирпичом. Здесь очкарик покупал свою целую голову.
Цена – это всего лишь денежное выражение стоимости товара, а вот потребительская цена – то, за сколько покупатель готов его приобрести.
А что, разве вас лично устраивают цены на продукты питания, квартиру, одежду, лекарства, особенно в
