Нежить

Итак, до свидания.

На тот случай, если вы удивите меня и все-таки придете прочесть эти строки, давайте закончим все так.

Умер ли я от голода? Съели ли меня? Пока я пишу эти слова, не происходит ни того ни другого, и я продолжаю существовать, в вечности, навсегда живой, бессмертный, как оживший мертвец. Я все еще могу быть с вами.

Кем бы вы ни были, откуда бы вы ни пришли, пока вы существуете, если вы существуете… не давайте мне умереть.

Так что, возможно, я ошибаюсь.

Возможно, только радости творчества, искусства ради искусства, может быть достаточно для писателя. Сейчас, когда я делаю свой выбор, мне больше ничего не нужно.

А тем временем наш человек, копающийся палкой в своем поле на другом конце земного шара и спящий под другими звездами (помните его, того, кто ничего не знал о землетрясениях, наводнениях и падающих небоскребах?), просыпается до рассвета от дурных снов.

Пока он спал, странные видения имели для него смысл, но, когда он проснулся, смысл исчез. Он поднялся со своего соломенного матраца, разбудил сына и попытался рассказать ему о том, что видел, — ведь для его народа сны имеют значение, — но уже забыл о библиотеках, зомби и вкусе виноградного лимонада. Все, что он помнил, — это неуютное ощущение нахождения в центре большого города, что для него уже само по себе было достаточно страшно.

Он слышал о таких местах, но не знал никого, кто побывал бы там. Он радовался, что родился здесь, на собственном клочке земли, окруженном горами, что у него есть палка и сын, которого нужно научить обходиться немногим.

Но этого ему достаточно. Чего ему еще требовать? Жену для себя и мать для мальчика, возможно… но еще? Это будут излишества, в которых он не нуждается.

Но на следующее утро, если его спросят, что ему приснилось сегодня, он ответит: «Приснилось? Я не помню никаких снов». И хотя некоторые люди могут осуждать его за подобный образ жизни, он живет в гармонии со своей вселенной. Он будет продолжать жить так и дальше, довольный собой, безмятежный, в полном и счастливом неведении того, что на другом конце света почти последний человек на Земле думает, что он закончил почти последний рассказ.

Джон Лэнган Закат

Джон Лэнган — автор нескольких рассказов, среди которых — «Эпизод седьмой: последняя битва со стаей в Королевстве Пурпурных Цветов» («Episode Seven: Last Stand against the Pack in the Kingdom of Purple Flowers»), вошедший в антологию «Апокалипсис» («Wastelands: Stories of Apocalypse»). Впервые этот рассказ, как и все произведения Лэнгана, был опубликован в журнале «The Magazine of Fantasy & Science Fiction». В ближайшее время должен появиться сборник «Мистер Гонт и другие странные встречи» («Mr. Gaunt and Other Uneasy Encounters»), в который войдут все произведения писателя, в том числе неопубликованная новелла. Кроме того, его новый рассказ будет включен в антологию Эллен Дэтлоу «По» («Рое»),

В рассказе «Закат», воплощена идея автора — написать монолог Помощника Режиссера из пьесы Торнтона Уайлдера «Наш городок», чей «городок» подвергся нашествию зомби. «Не знаю точно, что подсказало мне мысль совместить эти две вещи, — говорит Лэнган. — Я увидел некий черный юмор в том, как деревенские мудрствования Помощника Режиссера контрастируют с ужасами нашествия зомби, и это показалось мне оригинальным».

Посвящается Фионе, с благодарностью Джону Джозефу Адамсу.

На сцене совершенно темно. Это темнота поздней ночи, когда уже закончились третьесортные ток-шоу, а по телевизору крутят бесконечные рекламные ролики, киношки, прерывающиеся на рекламу посередине диалога, с актерами, у которых рты открываются несинхронно с озвучением, и повторы дневных новостей, которые неохота смотреть даже в первый раз. Зритель может различить (изо всех сил напрягая зрение) ряд каких-то небольших прямоугольников, выстроившихся поперек сцены, а на заднем плане — более массивный, но бесформенный объект. Небо абсолютно черное: ни луны, ни звезд.

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА включает большой фонарь и проводит ярким лучом перед собой, освещая зрительный зал, — один, два, три раза. Эффект неожиданности от внезапно зажегшегося света усиливается мечущимися по залу тенями, шелестом кистей по барабану, имитирующим проносящийся в кронах деревьев ветер, и треском «дождевых палочек»[77] напоминающим скорее стук костей, чем дождь.

Осмотрев, к своему явному удовлетворению, зрительный зал, ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА обращается к сцене. Свет фонаря позволяет аудитории разглядеть ряд могильных камней, протянувшийся от одной кулисы до другой; два из них почти полностью ушли в землю, три — сгрудились в кучку. Даже при беглом осмотре ясно, что это старые надгробия. Камень растрескался, надписи почти стерлись от воздействия дождя и ветра. Луч света на мгновение задерживается на каком-то темном силуэте за могилами — оказывается, это невысокий, развесистый ивовый куст. ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА ставит фонарь на пол лампочкой вверх, и свет образует в воздухе желтый конус. Сам он садится рядом, прислонившись спиной к могильному камню, и с трудом скрещивает ноги.

Следует добавить, что фигуру ПОМОЩНИКА РЕЖИССЕРА трудно разглядеть, хотя он сидит рядом с фонарем. Зритель может предположить, что ему около пятидесяти, плюс-минус десять лет. У него глубоко посаженные глаза, скрытые под густыми бровями и козырьком поношенной бейсболки. Толстый нос, вероятно, был сломан в какой-то давней стычке; тени на лице мешают определить, носит ли он усы; но широкий подбородок гладко выбрит. Его этническая принадлежность также неясна; он может сыграть роль троюродного кузена на семейной встрече любого из зрителей и выглядеть там вполне на своем месте. Он одет тепло, по-осеннему — в короткую куртку, фланелевую рубашку, джинсы и тяжелые ботинки.

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА. Зомби. Как это часто бывает в жизни, после глянцевых голливудских фильмов, напичканных спецэффектами, реальность шокирует. Взять хотя бы эти миазмы — отвратительную вонь, сочетающую в себе худшие оттенки запаха сточных вод и тухлого мяса со слабыми следами формальдегида. Раньше люди думали, что так пахнет вещество, которым обрабатывают покойников в морге — не знаю, в чем они там мариновали дорогую тетушку Миртль, но оказалось, что дело не в этом. Этот запах присущ самим зомби. Некоторые ученые и медики предполагают, что это запах того вещества, которое заставило мертвецов выйти из могил и бродить по земле; хотя, насколько я понимаю, другие ученые и врачи не согласны с этим мнением. Но вам не обязательно знать происхождение этого запаха, чтобы понять, что он исходит от оживших трупов.

И вот еще что. До того, как появились зомби, мы и представления не имели, насколько они живучи. Вы стреляете им в грудь, но они продолжают на вас наступать. Вы стреляете по ногам — дьявол, вы начисто отрываете твари ногу выстрелом в упор из дробовика… Она заваливается набок, пару минут ерзает на месте, затем до нее доходит, что можно перевернуться на живот и подтягиваться руками, отталкиваясь от земли оставшейся ногой. А в это время отстреленная конечность дергается, как сумасшедшая, и кажется, что, будь в ней побольше нервных клеток, она бы продолжила гнаться за вами. Можно стрелять в голову —