прикрепленных к груди зомби лентами пластыря.
Курьер Ронни. Два дня как умер, но все еще пытается завершить сделку.
Тварь двинулась вперед. Теперь она улыбалась, уверенная, что Натан наконец понял.
Натан прицелился — «Натан, стой!» — но, прежде чем он смог нажать на курок, в его мозгу сверкнули огни. «Ты сумасшедший, Натан!» Он рухнул на пол балкона, поранив левую бровь о неровно положенную плитку. Мозг его едва успел обработать информацию и распознать голос Ронни, когда он понял, что у него вырывают пистолет. «Он живой, а ты пытался убить его!» Он попробовал подняться, но тут заметил, что в него летит тяжелый немецкий бинокль.
Натан едва успел прикрыть глаза, и бинокль врезался в его окровавленный лоб.
Кричит. Боже, как она кричит.
Должно быть, поняла, что ошиблась.
Натан с трудом поднялся на ноги, в этот момент крики Ронни были прерваны выстрелами. Он прислонился к перилам балкона и постарался сфокусировать взгляд на пляже.
Но они были не на пляже. Огромные ворота стояли открытые, и мертвый пилот шел по двору, а Ронни пятилась от него по стриженому газону. Она выстрелила, и облачко кокаина вырвалось из пакета, приклеенного к груди мертвеца. Она выстрелила еще три раза и разнесла левое плечо зомби. Левая рука его повисла, скользнула вниз по рукаву и беззвучно упала на траву. Тварь уставилась на отделенную от тела конечность, озадаченная этой неожиданной ампутацией.
Ронни отступила под балкон.
Зомби вошел в дом вслед за ней.
Натан, спотыкаясь, побежал обратно в комнату. Ронни больше не кричала. Крики сменились тихими, но не менее ужасными звуками: щелканьем разряженного пистолета, шепотом зомби, произносящего имя Ронни. Двигаясь словно в тумане, Натан добрался до лестницы как раз в тот момент, когда Ронни начала подниматься по ступенькам. Он попытался схватить ее, но пилот дотянулся до женщины первым и потащил ее к себе.
Какое-то мгновение зомби смотрел на свою жертву с просительным выражением, словно желая лишь отдать ей посылку, но по мере того, как он подтаскивал ее ближе, выражение его лица менялось. Ноздри его раздулись.
Он бросил Ронни на ступени и прижал коленом.
Рот его открылся, но слов больше не было.
Его глаза внезапно вспыхнули безумным огнем.
Голодным огнем.
Торчащие зубы впились в левую грудь Ронни. Она взвыла и попыталась уползти, но мертвец крепко вцепился ей в ногу, придавив к лестнице. Желание его было разбужено, и внезапно зомби почувствовал ненасытный голод. Он рвал зубами плоть Ронни; глотал, не жуя, словно акула, наконец поймавшая добычу.
Натан отступил назад, не сводя взгляда с зомби, и мельком увидел на полу холла разряженный пистолет. Со стороны темного бара, пошатываясь, возник второй мертвец. У этого что-то было в руке, мачете, и Натан неожиданно обрадовался, что скоро умрет, потому что он не мог вынести жизни в мире, где нельзя отличить живого от мертвого, где проклятые трупы могут говорить, помнят что-то, могут обманывать тебя до того момента, когда начнут кусать, рвать и глотать…
Ржавый мачете отсек пилоту голову; труп рухнул на тело Ронни.
Хозяин мачете взглянул вверх, и Натан прирос к месту, словно олень, оказавшийся в свете фар.
— Господи, босс, да не волнуйтесь вы. Я жив, — произнес Бак Тейлор и отправился закрывать ворота.
Бак сказал, что не может ни пить, ни есть — он только что убрал останки Ронни и мертвого пилота. Вместо этого он говорил. Натан старался не пить слишком много текилы, старался слушать, но мысли его неизбежно возвращались к загадке поведения пилота.
— Дождь лил как из ведра, вся чертова земля промокла насквозь. Пабло пил кофе, а я уже так этим кофе напился, что мне понадобилось отлить, но дождь хлестал просто жутко…
Перед Баком на дубовой столешнице лежал ржавый мачете; пока охранник говорил, пальцы его плясали по лезвию. Когда-то он был центральным нападающим «Рейдерс» [30] — Старый Добрый Номер 66 семь сезонов подряд не пропустил ни одной игры, — но Натану казалось, что никогда Бак так жутко не выглядел, даже после самого тяжелого матча. Лысая голова была сплошь покрыта синяками; время от времени охранник с тоскливым видом дотрагивался до нее, как будто жалел, что не надел шлем.
— …и я пошел в лес и спрятался под какое-то дерево, с такими листьями, вроде больших блинов. Начал мочиться. И только тут услышал шум двигателей. Боже правый, я быстро застегнулся и…
Две шестерки на футбольной куртке Бака были запачканы чем-то черным, скользким на вид. Левую руку его поддерживала примитивная шина, привязанная черной с серебром банданой. Массивные бицепсы нехорошего, гораздо хуже сине-зеленого цвета обычного синяка выступали между сырыми деревяшками. Этот отвратительный серый цвет напомнил Натану гниющую дыню. И запах, исходящий с того конца стола…
— …Обмочил всю левую ногу. Мне не стыдно говорить об этом — как раз в тот момент оторвалось левое крыло, и я подумал, что мне крышка, самолет летел прямо на меня. Я нырнул…
Быстро. Пилот мог соображать быстро. Он разорвал рубашку, чтобы показать Натану кокаин. Он уговорил Ронни открыть ворота. И, несмотря на то что Ронни отстрелила ему руку, он вел себя как живой, пока не приблизился к ней, первому настоящему человеку, которого встретил с тех пор, как воскрес. Эта встреча дала толчок его ужасному…
— …подумал я задним числом, но времени не было. Отломавшееся крыло кружилось в воздухе, как бревно. Никто не мог сказать, где оно упадет. Затем самолет швырнуло в сторону, на большую рощу пальм, а оттуда он отлетел прямо на посадочную полосу. Покатился по земле, отломалось второе крыло. А то, первое, еще летело…
Пальцы Бака сомкнулись на рукоятке мачете. Натан, наблюдавший за ними, выскользнул из-за стола, подальше от Номера 66.
— Я видел Пабло в грузовике. Несмотря на бурю. Я видел, как он пытался найти место для чашки с кофе. А потом крыло рухнуло на фургон, и эта чертова штука взорвалась.
Значит, это взорвался фургон. Вот почему зомби не были обожжены. Самолет даже не загорелся — скорее всего, его баки опустели после борьбы со штормом. Но в машине было полно бензина.
— Мне стыдно, но я действительно ничего не мог поделать. Огонь был очень сильным. Даже зомби не подходили к нему, а к тому времени, как он погас, от машины и Пабло ничего не осталось.
Пальцы Натана сомкнулись на пистолете. Он вспомнил пилота, разрывающего свою рубашку. Вспомнил, как тот схватил Ронни, вспомнил мгновенное замешательство в его мутных глазах, возбужденный блеск, появившийся после того, как он поддался жажде плоти. Конечно, сейчас Бак себя контролирует. Но что случится, если он окажется близко к своему боссу?
Натан поднял пистолет. Бак ухмыльнулся, не понимая. Натан взглянул на раны Бака, на нетронутую кружку пива, стоявшую перед ним. Старый Добрый Номер 66 не пил, не хотел жареного цыпленка. Возможно, он больше никогда не захочет жареного цыпленка. Возможно, он сам пока еще не понял этого, как не помнит, отчего умер.
— Бак, я хочу, чтобы ты вернулся обратно, к ним, — произнес Натан таким тоном, словно обращался к ребенку. — Понимаешь, соблазн — рискованная штука. Ты можешь потерять остатки разума.
— Босс, с вами все в порядке? Может, вам пойти прилечь, чтобы какое-то время не думать о Ронни? Может быть…
О, они неглупы. С каждой минутой становятся все хитрее.
— Тебе меня не одурачить, Бак. Можешь обманывать сам себя, но меня тебе не обмануть.
Натан прицелился, и Бак, подавшись назад, рухнул вместе со стулом. Первая пуля разнесла в клочья левое предплечье и расколола самодельную шину, но Бака это не остановило — спортсмен так просто не
