— Они все одинаково хороши, — произносит Брэдфорд, стаскивая злополучную рубашку через голову.
Я собираюсь сказать ему, что он не прав и что бедра у меня даже больше, чем задница. Но вовремя останавливаюсь. Брэдфорду нравятся изгибы моего тела. Он говорил это миллион раз. И судя по тому, как его руки сейчас ласкают мои бедра, я не могу ему не поверить. Волноваться из-за этих нескольких лишних фунтов имеет смысл, когда я пытаюсь влезть в свои старые джинсы, но только не в постели с возлюбленным. Это было бы непростительной тратой времени!
Я лежу в нежных объятиях Брэдфорда и не думаю ни о каких своих недостатках. Я получаю удовольствие от того, что он наслаждается моим телом. Он трогает мои бедра, наши тела сливаются в единое целое, и в это мгновение я забываю все свои тревоги.
Немного погодя, когда мы, удовлетворенные, лежим в объятиях друг друга, Брэдфорд гладит мои волосы и говорит, что любит меня. — Я тоже люблю тебя, — отвечаю я. Моя голова лежит на теплом плече Брэдфорда, я вожу пальцем по его широкой груди и размышляю о том, ради чего был устроен весь этот вечер.
Сейчас мне кажется, что глупо беспокоиться по поводу Мими. И хочется немедленно забыть о ней. Но что-то подсказывает мне, что, если я сделаю так, эти мысли завтра же вернутся.
— Можно задать глупый вопрос? — спрашиваю я, придвигаясь еще ближе к Брэдфорду. Я знаю, что в эту минуту любимого человека можно спросить о чем угодно.
— Давай я угадаю, — игриво говорит Брэдфорд, закидывая руки за голову. — Ты хочешь знать, как я мог сначала вести себя как настоящий идиот, а потом вдруг оказаться таким потрясающим любовником.
— Нет, — в ответ поддразниваю его я. — Но мне действительно интересно, мак ты стал таким потрясающим любовником.
— Годы опыта.
Я знаю, что он шутит, но все равно мне немного не по себе. Брэдфорд чувствует, что я напряглась.
— Я пошутил, — говорит он и тянется, чтобы поцеловать меня.
— Знаю, но все же я хотела тебя спросить не об этом, — признаюсь я. Потом прикусываю нижнюю губу и продолжаю: — Может быть, это глупо, но вы с Мими стали дружны в последнее время. Часто бываете вместе. Я переживаю.
Теперь очередь Брэдфорда напрягаться. Он опускает руки и медленно складывает их на груди.
— Я не хочу, чтобы ты волновалась, — тщательно подбирает он слова. — Но мне кажется, что ты ищешь проблему там, где ее нет.
— Но Мими-то есть, — возражаю я, стараясь, чтобы голос звучал весело.
— Да, и она мать Скайлы, — говорит Брэдфорд. — Нам по-прежнему нужно растить дочь. Я рад, что мы с Мими снова ладим. Я и по поводу Джеймса пытался объяснить тебе то же самое.
— Но Мими ведет себя так, будто за этим стоит что-то еще, — не унимаюсь я. — Она ясно дала понять, что хочет вернуть тебя и вышвырнуть меня отсюда.
Брэдфорд спускает ноги с кровати, некоторое время раздумывает, потом встает.
— Меня не волнует, чего хочет Мими, и ты не думай об этом.
— Но у тебя есть целая жизнь, частью которой я не являюсь, — говорю я и сажусь, распаляясь сильнее, чем следовало бы.
— Как и у тебя, — говорит он, направляясь в ванную; — Ты была права, когда сказала, что это глупо.
— Ты даже не хочешь поговорить? — раздосадовано кричу я ему в спину.
Я слышу, как из крана льется вода; через некоторое время Брэдфорд возвращается и садится на кровать рядом со мной. Он выглядит уставшим.
— Сара, если ты хочешь обсудить это, давай поговорим. Я должен сказать тебе следующее: у каждого из нас есть дети, бывшие супруги и прошлое. В нашем возрасте любовь — очень сложное чувство. Может быть, оно сильнее и глубже, чем раньше, но все-таки сложное. Я хотел бы сказать тебе, что мы возьмемся за руки и пойдем вперед, и заходящее солнце будет освещать наш путь, и все будет прекрасно. Я хочу, чтобы так и было. Но наш путь может оказаться не таким прямым.
Если эти слова должны были ободрить меня, то с этим ничего не вышло.
— Что это значит? — спрашиваю я с грустью. — Когда мы пойдем вперед под лучами заходящего солнца, ты будешь время от времени отлучаться к Мими?
Брэдфорд отвечает не сразу. Он смотрит на меня, потом отводит взгляд, и я вижу, как он сжимает челюсти.
— Ты действительно так думаешь? — спрашивает он.
— Я не знаю, что и думать, — отвечаю я.
Он встает и начинает ходить по комнате.
— Если ты сейчас не знаешь, как ко мне относиться, что еще я могу тебе сказать? Я уже полтора года твержу, что люблю тебя и не собираюсь бросать. Я не Джеймс. Если ты до сих пор не веришь мне, то, возможно, я никогда не смогу убедить тебя в этом. Ты или доверяешь мне, или нет.
— Конечно, я тебе доверяю, — мягко говорю я. — Извини, что вообще подняла эту тему.
Брэдфорд колеблется, но подходит и обнимает меня.
— Все в порядке. Нужно уметь говорить на любые темы. Но тебе не о чем волноваться. Ты должна чуть больше верить в меня. И в себя. — Он целует меня.
— Хорошо, начинаю прямо сейчас. Я обновленная, бесстрашная, смелая! — Я целую его в ответ и думаю о том, как уверенно себя чувствую в крепких объятиях Брэдфорда.
— Хорошо! — Он обнимает меня. — Я не тороплюсь сменить тему, но ты все же расскажи мне, как прошли съемки.
— Отлично! — Я стремлюсь продемонстрировать ему, что и в самом деле могу быть спокойной и уверенной в себе женщиной. — Это шоу может даже стать еженедельным.
— Здорово! — радостно улыбается Брэдфорд. — Я тобой горжусь. Значит, моя невеста — будущая телеведущая, как Кэти Курич?
— Нет, она готовит не так хорошо, как я, — нахально заявляю я. Совсем не сложно излучать уверенность! Нужно всего лишь притвориться.
— Ну что, моя замечательная кухарка, не хочешь ли ты приготовить ужин своему будущему мужу?
— Есть предложение получше, — говорю я и с невинным видом приближаюсь к нему. — Давай пропустим ужин и сразу перейдем к десерту. Это очень вкусное крем-брюле.
Глава девятая
Берни встречает меня на пороге своего дома. На ней бесформенная серая футболка, вся в белых пятнах от детской отрыжки. Очень мило! Привлекательности ей добавляют оранжевые нейлоновые брюки с белым потеком до самого низа. Похоже, малышам удалось испортить даже блузку от Шанель с водоотталкивающим покрытием.
— Неплохо выглядишь! — улыбаюсь я и захожу в пустой холл.
— Думаешь? Я уже трижды за утро переодевалась.
— Да уж, с первой попытки так не оденешься! — Я забираю из рук Берни малыша «номер два». «Номер один» спит, вернее, спала, в переноске на груди у Берни. А сейчас она блаженно щурит глазки и… срыгивает остатки завтрака. — Принести тебе другую футболку?
— Нет, мне они уже начинают нравиться в таком виде, — отвечает Берни. — Футболки в стиле Джексона Поллока. Можно вставить их в раму и сохранить как первые детские шедевры.
Изучив оригинальное расположение пятен, прихожу к выводу, что Берни права. Неискушенные любители искусства всегда замечают, что работы Поллока похожи на творение рук трехлетки. Кто мог
