Полчаса спустя я сижу в кресле в салоне Филиппа, и он рассказывает, как мне повезло, что я вовремя пришла к нему. И похоже, он говорит не о том, что у нас еще есть время перед следующим клиентом.
— Не представляю, как они пустили тебя на телевидение в таком виде, — говорит он, методично намазывая пряди белой вонючей смесью и заворачивая их в фольгу. — Когда я закончу, ты наконец-то будешь похожа на себя.
— А на кого я раньше была похожа?
— Гм… дорогая, не заставляй меня говорить это, — качает головой Филипп, не желая меня травмировать.
Керк воспользовался тем, что мы пришли в этот салон на небольшую экскурсию, и решил подкрасить брови. Оказалось, он предпочитает, чтобы они были ровно на два оттенка темнее, чем самая светлая прядь волос. Для меня это целый новый мир. Я уже не помню, когда в последний раз выщипывала брови, а теперь вдруг узнаю, что некоторые их красят. И это не последнее мое открытие.
— Я хочу, чтобы мои волосы на лобке были очень-очень светлыми, — слышу я женский голос из другого угла салона.
На лобке? Смотрю в зеркало и вижу, что кресло у меня за спиной скрыто за ширмой. Неужели не осталось ничего естественного и на теле человека нет больше девственных мест?
— Светло-белые, а не светло-желтые! — громко командует женщина. — И уж точно без красного оттенка!
Почему без красного? Ведь у Люсиль Болл[17] была масса поклонников. Но у этой женщины совершенно иной подход к цвету. Представляю, как тяжело приходится ее парикмахеру, но, наверное, еще хуже чувствуют себя маляры, которые работают в ее доме.
Филипп, заслышав эти слова, хихикает.
— Это одна из наших самых сложных клиенток, — шепчет он, заворачивая очередную прядь. — Она пытается вернуть бывшего мужа. Могу только представить, что она предпримет дальше.
— Должно получиться идеально, — высокомерно командует дама за ширмой, — иначе я не уйду отсюда.
Это звучит так, словно она переживает за свой индивидуальный стиль, а не из-за цвета волос на лобке. Но с другой стороны, откуда мне знать? До сегодняшнего дня я высвечивала только важные моменты в учебниках — розовым маркером.
— Завтра вечером у меня свидание, я иду в театр, — говорит женщина. — И этот вечер должен завершиться в постели.
Я слегка привстаю, вцепившись в ручки кресла. И внезапно понимаю, кто она — эта дама, решившаяся на кардинальное преображение.
— Мими! — шепчу я.
Ко мне подходит Керк. Его брови теперь смотрятся просто великолепно — они словно выгорели на солнце.
— Мими, — снова в панике повторяю я. Керк тут же вспоминает джакузи и, будучи хорошо знакомым с сюжетами «мыльных опер», понимает, что здесь развязывается небольшая драма. Он закрывает мое кресло ширмой.
— Говори тише, и она никогда не узнает, что ты здесь, — советует он. — Ты в безопасности.
Да, она меня не заметит. Но смогу ли я закрыть глаза на случившееся? Сначала она уходит и разбивает Брэдфорду сердце. А теперь снова хочет заполучить его. И разбить мое.
Керк кладет руки мне на плечи, покрытые коричневой пластиковой накидкой, и осторожно массирует их.
— Ты звезда, а Мими только мечтает ею стать. — Он пробует успокоить меня. — Я имею в виду не только телевидение, но и жизнь. Что бы она ни делала, Мими не может тягаться с тобой.
Филипп понимает, куда он клонит.
— Не волнуйся, дорогая, — ободряюще произносит он. — Я видел ее лобок, тебе не о чем волноваться. — А потом он поворачивается к Керку: — Но если предстоит соревнование, может быть, стоит высветлить Саре волосы сильнее, чем мы планировали?
— Конечно, — соглашается Керк.
И я становлюсь блондинкой. Почти два часа спустя, когда мы с Керком собираемся уходить из салона, я бросаю на себя в зеркало последний взгляд и стараюсь разглядеть знакомые черты в женщине, которая смотрит на меня.
— Не слишком ли? — спрашиваю я.
— Нет, все как надо, — говорит Филипп. — Я взял основной цвет, как у Мэрилин Монро, высветлил пряди, как у Мадонны, и, чтобы все уравновесить, добавил немного оттенка Риз Уизерспун.
Когда на моей стороне столько талантов, может быть, имеет смысл стремиться к чему-то большему, чем простое кулинарное шоу?
К тому моменту как мы выходим, солнце уже начинает садиться. В Нью-Йорке это волшебное время — город переливается в лучах солнца и кажется, что на него опускается необыкновенная тишина. Ты почти ощущаешь, как замирает привычная суета вокруг: люди, толкающиеся в магазинах в субботу, разъехались по домам, а любители ночной жизни еще не успели выйти.
— Правда, красиво? — говорит Керк, глядя на последние лучи заходящего солнца, сияющие из-за декоративных башенок Крайслер-билдинг. — Давай возьмем что-нибудь поесть.
Умираю от голода. Я ведь даже не попробовала пирог, который мы приготовили, хотя мне его и не хотелось. Насколько я помню, последнее, что я сегодня клала себе в рот, — это пригоршня «Скиттлз».
— Спасибо, но мне нужно домой, к Брэдфорду, — говорю я.
— Хочешь предупредить его о коварных планах экс-супруги?
— Нет, я не хочу обсуждать с ним Мими. Где я была, что делала… Все закончится ссорой.
— Я могу тебе помочь? Хочешь, поиграю завтра в детектива и прослежу за ними после спектакля?
— Неплохая идея. Но ты можешь оказать мне более существенную услугу. Почему бы тебе не жениться на ней?
Керк смеется:
— Я не уверен, что после этого она перестанет донимать вас.
Я задумываюсь над его словами и решаю, что в некотором роде он прав. Что бы ни произошло, Мими всегда будет присутствовать в нашей жизни. И мне нужно решить: смирюсь я с этим или нет?
— Пойдем, давай расслабимся, — предлагает Керк. — Мое любимое место всего в двух кварталах отсюда.
Я сдаюсь, поняв, что если я не поем сейчас, то всю дорогу в поезде буду жевать картофельные чипсы.
— Хорошо, — соглашаюсь я, — только быстро.
Как оказывается, любимое место Керка — скромное кафе с самыми обычными столами, двухцветным линолеумом на полу и несколькими предметами мебели пятидесятых годов. Но, судя по стройным длинноногим девушкам и крепким мужчинам, которые отдыхают за столиками в зале, Керк не единственный актер, который любит это место. Сногсшибательной красоты официантка, которая, видимо, работает здесь в перерывах между съемками для «Вог», радостно обнимает Керка. Она подводит нас к столику и, протягивая меню, улыбается мне:
— Великолепный цвет волос. Кто его сотворил?
— Филипп, — отвечает за меня Керк.
— Мне следовало догадаться, — говорит девушка и уходит, откинув назад свои белокурые, до талии, локоны.
Мы заказываем по омлету и графин вина. Я смущаюсь и постоянно трогаю волосы.
— Я все еще сомневаюсь насчет этого цвета, — говорю я, вытягивая прядь, чтобы рассмотреть, насколько она желтая. — Я думала, будет не так заметно.
— Выглядит потрясающе, — говорит Керк. И чтобы доказать мне это, подзывает нескольких своих приятелей и устраивает опрос относительно соломенного цвета моих волос. — Что скажешь? — спрашивает он каждого.
