тебе водка, но потом, когда закончишь…

Незадачливый наемник начал повествование, из которого следовало, что действительно, полгода назад Юрика Чернявенького заказали. Заказчиком был «засиженный» по кличке Череп, которого, в свою очередь, попросил об этом какой-то мальчишка, кажется, Глеб. Почти месяц Крапаль тусовался в подъезде и около дома, но Чернявенького так и не встретил, за что был неоднократно жестоко избит и в конце концов послан на три известные буквы. А сюда он зашел в надежде получить денег за эту информацию и отомстить Черепу.

— А заточка зачем? — поинтересовался Андрей.

— Заточку я всегда ношу. Братан, налей соточку…

История, рассказанная Крапалем, не вызывала у Макарыча сомнений, тем более Глеба он знал лично.

— Вот ведь какая свинья! — сказал он вслух. — Юрик, похоже, киллеры по твою душу решили сегодня выстроиться в очередь! Налей придурку!

Но выпить бомжеватому Не посчастливилось. В квартиру ввалился Равиль. Макарыч быстро рассказал своему приятелю события воскресного дня, после чего татарин подошел к Крапалю и, ни слова не говоря, вмазал ему по голове упаковкой баночного пива, после чего сам заглотил водки из поданного Чернявчиком стакана.

— У нас две проблемы, — спокойно сказал старший браток. — Предположительное появление гостей из салона, и что делать с этим алкашом?

Равиль предложил дежурить до утра вместе. Крапаля же закопать живьем на кладбище, но потом смягчился и вытолкнул того пинком сапога за дверь, так и не развязав рук, что помешало неопохмелившемуся пьянице тут же облегченно перекреститься.

Вечер прошел спокойно, потягивая пиво, бандиты смотрели телевизор. За полночь, когда они задремали, позвонила Наташка и сообщила Юрику о результатах воскресных переговоров с Репкиным, а потом стала упрашивать любимого, чтоб тот ее встретил, потому что она страдает и страшно соскучилась.

Разочарованный повышением ставок со стороны судьи, а стало быть, значительным понижением собственной наживы, Чернявчик в резкой форме от свидания отказался, но тут же спохватился и послал нежный поцелуй своей ненаглядной «птичке»:

— Спокойной ночи, пупочка! «Чмок!..»

19

Пал Палыч Белобородько был весьма закаленный и приспособленный к жизненным невзгодам старичок. Родившись в первый год войны, он, можно сказать, с пеленок испытал все тяготы и трагедии собственной судьбы. Он рано потерял родителей и детство провел в провинциальном детдоме. Затем служба в армии на границе с Китаем, где в то время происходила великая культурная революция, заставлявшая наших солдат месяцами кормить вшей в окопах. Голодная молодость учащегося торгового ПТУ и нервная работа на ниве социалистической коммерции, довольно часто приводили Пал Палыча к общению с различными следственными и судебными инстанциями.

Но Бог миловал, сидеть ему не пришлось. Мало того, он сделал карьеру: от продавца-практиканта в рыбном магазине до директора салона «Бытовая техника». Для этого, конечно, пришлось долгие годы изрядно потолкаться локтями с многочисленными конкурентами, молодыми, энергичными и имеющими диплом о высшем образовании. И было уже все хорошо, но грянуло смутное время капиталистической революции.

Пал Палыч с новыми силами ринулся осваивать азы рыночной экономики. С парой соучредителей изловчился приватизировать «Бытовую технику» буквально за гроши, затем путем хитроумных манипуляций избавился от надоевших партнеров, пережил в связи с этим неудачное покушение и стал полновластным хозяином приносящей стабильный доход фирмы «Hi-Fi Радио». Живи и радуйся!

Но не тут-то было. Все главные беды поджидали его впереди. Первыми наехали «казанские». Новоявленному бизнесмену согласиться бы прыгнуть под крышу крутой бригады, но платить Пал Палыч не хотел, за что и был бит не единожды. Подъезжали и другие пацаны и опять били.

Не выдержав, Пал Палыч обратился в РУБОП. Там и его по отработанной схеме загрузили недорого. Затем подловили пару «казанских» братков на вымогательстве, и Белобородько некоторое время зажил спокойно, раз в месяц отстегивая семьсот баксов операм.

Но однажды ночью салон загорелся. Запылали все помещения одновременно, торговый зал, подсобка, склад и офис, на дверях которого красовалась табличка «Служебное помещение. Посторонним вход воспрещен». Хромой сторож едва успел выскочить, прихватив с собой подушку, принесенную из дома. Пожарные приехали быстро и мощными струями воды сбили пламя, сметая с полок и уцелевшую аппаратуру.

Убытки были ужасные, исчислялись сотнями тысяч только за принятый на реализацию дорогостоящий товар. Пострадало помещение, косметическим ремонтом было не обойтись. Сохранилась только вывеска офиса, хотя в тот момент никто из посторонних входить туда никакого желания и не испытывал. Это был крах.

Прибыли и славные рубоповские работники, походили вокруг, похлопали Палыча по плечу, выразили сочувствие и, убедившись в дальнейшей неплатежеспособности старичка, убыли уже навсегда. Впереди ждали неизвестность и долгое судилище с вдруг разорившейся страховой компанией.

Появились поставщики-кредиторы, за ними бандиты и даже крышующие мусора из той же родной рубоповской конторы, крики, гам, вымогательство. Любой бы наложил на себя руки. Но не Белобородько, закаленный в боях за свое барыжное благополучие. Он продал все, и даже две трети от доли в фирме, взял кредит, за год восстановил помещение и возродил торговлю. Но попал в зависимость от «тамбовских», которые через своих подставных лиц и купили две трети салона.

Следствие по факту поджога выявило, что накануне хромой сторож выпил изрядную дозу спиртного с неизвестными и заснул. Двое «казанских» вымогателей, отделавшиеся условными сроками, были допрошены по тому же поводу, но имели стопроцентное алиби — на момент пожара сидели в СИЗО. Их отпустили.

Салон, с горем пополам, работал, на двери офиса красовалась уцелевшая еще с доперестроечных времен табличка.

По полудню в понедельник дверь служебного помещения распахнулась, пропустив троих уже знакомых нам посетителей. У Пал Па-лыча засосало под ложечкой, и он покорно пригласил вошедших в свою директорскую каморку. Ему часто приходилось общаться с домогавшимися братками, и он к этому привык. Как правило, все они требовали возврата какого-нибудь реального просроченного долга, договаривались о сроках проплаты и мирно уходили. Но то, что произошло в это утро, не укладывалось ни в какие рамки.

Первым начал разговор мужчина полуинтеллигентного вида:

. — Пал Палыч, вам, наверное, не надо объяснять, зачем мы здесь?

— Я вам, наверное, чего-нибудь должен? — вежливо спросил старик, не узнав пришедших. — Будьте добры, напомните.

— Ты че косишь, дурик? — заорал лысый здоровяк. — Тебя че, по стенке размазать? Кого ты вчера к нашему другу присылал? Тридцать тыщ зеленых ты должен, а не десять! И еще пять тонн отдашь за испорченный выходной! Понял?

Старик ошалел, таких долговых обязательств за последнее время у него не было:

— Пожалуйста, господа, напомните! Я действительно ничего не понимаю. Вчера я был на даче и никого никуда не посылал. Каким образом я мог испортить ваш выходной? Господа, помилуйте, ради Бога! Клянусь, ничего не понимаю!

— Ты че, гандон, из себя целочку корчишь? Мы здесь в пятницу были, твои жлобы в воскресенье к Юрику приперлись, десять тонн предлагали. — Лысый боец угрожающе привстал и показал толстым пальцем на парня в малиновом пиджаке. — Юрик! Сколько охранная видеосистема стоит?

— Тридцать тысяч сто сорок долларов. Пал Палыч, вы что, забыли, что я вам полгода назад из Финляндии привез? — с наглым видом спросил малиновый пиджак.

Белобородько все сразу вспомнил. Он даже вспомнил фамилию наглого пижона в пиджаке и растерялся.

— Позвольте объяснить, все это не так. Этот господин Чернявенький, кажется, приходил в феврале. Он

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату