— Хоннар эр'Лхор, старший сын вождя клана Волка… а что?
На лице Делхара возникло выражение настолько странное, что юноша рассмеялся:
— Ладно, пойдем лучше в мастерские. Сам посмотришь, что тут у нас и как. Может, тарно-ири лучше тебе объяснят, чем я… Тэнаар иро-Бъорг с тобой поговорит.
— Тоже сын вождя?
— Нет… это обычай, я расскажу тебе потом. Идем.
… — И что, ты — тоже воин?
— Я — воин Свершения. Мастер Чаши, — сказано было с гордостью, Делхару не слишком понятной.
— Это, то есть, как?
— Это, то есть, — усмехнулся мастер, — чаши я делаю.
— Только чаши? И ничего больше?
— Нет, почему… и меч могу сделать, и доспех, и плуг сработать, и ожерелье… А чаши все-таки больше люблю. Думаешь, чаша не так важна?
Делхар пожал плечами:
— По мне, было бы вино доброе да люди хорошие — любая сойдет.
— Оно верно, да все-таки… Вот, смотри.
Мастер, усмехаясь в усы, снял с полки небольшую чашу, скорее даже кубок — совсем простой, только вставки из золотисто-зеленого камня да темно-золотой побег плюща взбирается по тонкой ножке, обвивает чашу по краю.
— Ну… красиво, конечно, не спорю…
— Красиво! — мастер расхохотался. — Да ты вина налей — вот, держи флягу — и выпей!
Делхар так и сделал, хмурясь в недоумении. Замер, прислушиваясь удивленно; откуда-то из глубины души поднималась весенняя звонкая радость — он улыбнулся — потом рассмеялся, тряхнул головой — плющ, обвивавший чашу, показался вдруг живым, вон даже росинки поблескивают…
— Хэй, ты что… ты в вино мне подмешал чего-то?
— Эх ты, парень… какое — подмешал! — с неожиданной обидой сказал мастер. — Это чаша для пира. Я ее первую сделал, так и держу здесь — чтобы не забыть, как оно было. Долго над ней бился — не получается, и все тут! Он пришел, посмотрел, как я маюсь, потом со стола смахнул все — я и опомниться не успел — и говорит: жаворонки поют, идем слушать. Я по молодости не понял, но спорить не стал. Решил — он, видно, думает, что передохнуть мне надо. Он меня в поле повел — тепло было, почти как летом, небо ясное, высокое, и точно — жаворонки… Так и шли вместе — через поле в лес, потом к озеру… Он за весь день мне слова не сказал — да мне, кажется, и не надо было слов. А под конец подвел меня к побегу плюща — как раз дождем брызнуло, на листьях капли блестят… я смотрю на веточку эту — и глаза отвести не могу, а он говорит — ты понял. Смотри. Потом делай. Но прежде — смотри… Такая она и вышла, чаша эта, — как тот день. А ты — подмешал… эх…
Делхару стало неловко:
— Ну… ладно тебе, слышь… ты прости, я не хотел…
— Не хотел… ладно уж, чего там.
— А эта — тоже для пира будет?
— Нет. Эта — для раздумья. Тяжело. Для него хочу сделать, Для Тано. Для его рук. Чтобы лунный ветер из нее пить можно было…
Если разговоры в библиотеке и мастерских заставили Делхара растеряться и несколько призадуматься, то Зал Клинков потряс его сразу и окончательно. «Ах ты… — бормотал он, покусывая ноготь. — Прав был дядюшка, пень старый… моих бы парней сюда определить… да и сам бы… эх!»
— Э-э… слышь… мастер, — с некоторой робостью обратился он к одному из старших воинов.
— Ай-тарно Халлор, — шепотом подсказал Хоннар.
— Почтенный Халлор… нельзя ли мне..
— Хочешь учиться? — без обиняков спросил Халлор
— Да, — выдавил Делхар.
Халлор бегло, цепко оглядел его:
— Лет тебе сколько?
— Двадцать четыре зимы минуло…
— Поздновато… ну, посмотрим. Бери меч, показывай, что умеешь.
К концу недолгого испытания Делхар был багров, как перезрелая клюква. Поединок с Властелином был мгновенен, здесь — затянулся, казалось Делхару, на годы. И ведь щадил же его этот Халлор, не в полную силу бился — он же видел!.. — замедлял движения, не наносил ударов… Ведь лет на тридцать старше — и дыхание не сбилось, рука не дрогнула! С самого же Делхара пот лил в три ручья. «Загонял меня совсем, — потерянно думал Делхар. — Все, конец. Чего уж тут не понять! — здешние-то с малолетства учатся… сына дядькина возьмут в науку воинскую, а я… эх!» Покосился на Хоннара краем глаза вот уж кто небось веселится — отплатили за слова пьяные, глупые, сполна отплатили… У юноши на лице, однако, читалось только внимание и сочувствие.
— Ну, что ж, — задумчиво протянул Мастер Меча. — Тебе по правде сказать?
Делхар только зубами скрипнул: кивнул и опустил голову.
— Танцующим-с-клинками ты не станешь: гибкость не та. А силой не обделен, вынослив… дыхание поставить надо толком… Чему могу — научу.
— Плату… какую возьмешь?
Мастер Меча поморщился и только рукой махнул.
АСТ АХЭ: Железнорукий
…Когда он увидел этот кинжал, в котором живым огнем горели алые камни, страх охватил его. Словно возвращали меч убитого воина. «Гортхауэр? Что с ним? Схвачен?!» Огненные глаза Ллах'айно пламенем костра осветили его лицо.
Их было шестеро. Один — на носилках, закрытый по горло плащом. Бородатые длинноволосые люди, тяжелые и плечистые, хотя и не очень рослые; у двоих на головах рогатые шлемы, остальные в кожаных шапках, обшитых бронзовыми накладками. Грубые рубахи до колена, кожаные безрукавки, кольчуги и пояса; колени голые, икры обернуты холстиной и перехвачены ремешками накрест, на ногах — что-то похожее на грубые башмаки… Щиты деревянные, за поясами мечи и секиры. Одетый богаче всех воин, видно, старший среди них, озадаченно оглянулся вокруг и спросил у стоящего возле трона Мелькора:
— Эй, приятель, а где сам-то? Властелин-то где?
Воин горделиво заявил, положив руку на меч:
— Я Марв, сын Гонна, великий воин Гонна из рода Гоннмара, лучшего вождя Повелителя Воинов Гортхауэра! И я несу слово его Властелину!
— Ну, так говори.
Воин туповато воззрился на Изначального и, нахмурившись, спросил:
— Это еще почему?
— У тебя же слово к Властелину. Говори. Я слушаю.
