будет плясать под любую музыку. Когда Креллис направил в Опаловый дворец первых эмиссаров, императору едва исполнилось двадцать. Его люди прождали год, прежде чем получили разрешение на встречу с «бессмертным» правителем. Просьбу о союзе вежливо выслушали и столь же вежливо проигнорировали. Так же обошлись и со второй, и с третьей, и с четвертой делегацией – их выслушивали, но не более того. Уж лучше бы прислали корзину с отрубленными головами. По крайней мере, было бы честно.
Он отхлебнул густого и приторного перебродившего йогурта, одного из любимых угощений посланника. Желудок протестующе заурчал, но Креллису срочно требовалось выпить. Разминая пальцы, он внимательно наблюдал за посланником империи, сморщенным старичком, ловившим каждое слово Беландры. Его длинные, искусно завитые и выкрашенные в черный цвет волосы ниспадали почти до пояса. Лицо и руки Льюлема, как и всех официальных представителей далекой и загадочной западной империи, покрывал слой белой пудры, призванной защищать кожу от солнечных лучей.
Странно, но люди, предпочитавшие контрастную черно-белую раскраску, на переговорах вели себя так, словно жили в мире, состоящем исключительно из оттенков серого. Добиться от них однозначного, прямого ответа на любой из поставленных вопросов было невозможно.
Ждать больше Креллис не мог и, поднявшись, подошел к посланнику и его глухонемой супруге. Беландра, наблюдавшая за ним краем глаза, поспешила закончить рассказ о зимнем празднике Света.
– Отец Льюлем, – обратился Креллис к посланнику, – я обратил внимание на костяную рукоять корабельного румпеля. Восхитительная вещь. Скажите, это ведь китовая кость?
Старичок радостно, как ребенок, захлопал в ладоши.
– У вас глаз на красоту. Но это не китовая кость, а зуб полосатого моржа, убитого моими людьми в Пустоши.
– Может быть, вы покажете его мне? И я бы с удовольствием послушал ваш рассказ о жизни кочевников. – Креллис едва заметно поднял бровь в надежде, что чужеземец уловит скрытое значение сделанного предложения.
Лицо посланника озарилось улыбкой.
– Ничто не доставит мне большего удовольствия.
Мужчины поднялись на палубу. По трапу шли бок о бок, что причиняло некоторое неудобство. Вопросам иерархии в Огоггиме придавалось огромное значение. Креллис не мог идти впереди посланника, чтобы не оскорбить последнего, и не мог идти позади него, поскольку признавал бы таким образом свое подчиненное положение.
На палубе Креллис воздал должное рукояти румпеля, выяснив, помимо прочего, что спиральный узор на ней имеет естественное происхождение, а не является результатом усилий мастера-резчика.
– Огромный, наверно, был зверь, если у него такой зуб.
Посланник захлопал в ладоши.
– Моему экипажу, а это пятьдесят человек, его хватило на неделю.
–Я много слышал о тамошних чудесах.
– Да, да, земля великой красоты и неописуемых ужасов.
Креллис провел ладонью по гладкой рукояти.
– Насколько я понимаю, император проявляет большой интерес к сокровищам Пустоши.
Льюлем кивнул.
– Его вечную мудрость всегда привлекало все, что имеет отношение к великой власти и красоте.
– Если не ошибаюсь, есть один предмет, приобрести который он особенно стремится. Возможно, я мог бы оказать посильную помощь.
– Возможно.
– Как нам обоим прекрасно известно, четыре прежних брата много лет назад отправились в Пустошь, чтобы узнать подробности произошедшей на севере трагедии.
– Известия об этой трагедии пересекли Великий океан.
– Они так и не вернулись, оставшись в Пустоши, дабы сокрыть источник случившегося.
– Слух об этом достиг ушей его вечной мудрости. Вы говорите о наследии Эффтена?
– Да.
– Воплощение Бога на земле посвятил себя собиранию всего, что сохранилось после падения города Магов.
– У меня есть сведения, которые весьма помогли бы императору в осуществлении его честолюбивых желаний.
Отец Льюлем покачал головой.
– Это не честолюбивые желания, но священный долг. Потерянные секреты должно хранить подальше от тех, кто может употребить их во зло. Только его великолепие обладает необходимой мудростью, позволяющей ему обращаться с великими силами Эффтена.
– Прошу извинить. – Креллис почтительно склонил голову. – Я и забыл, что император не простой смертный с обычными желаниями.
– Вы прощены. Варварам трудно понять императора.
Креллис стиснул зубы, но проглотил оскорбление и продолжал как ни в чем не бывало. Возможная выгода вынуждала быть терпеливым и снисходительным.
