ногу, и я упал. – Селинор замолчал. Брофи все так же смотрел на красный камень. – Мы дали клятву не спасать друг друга, чтобы избежать риска и не оставить дитя без защиты. На его месте я бы так и поступил. Но Бридеон предпочел другой путь. Потомки Жакулина – упрямое племя. Он вернулся за мной, и мы дрались до конца. Бридеон пал в том бою. За все четырнадцать лет то было самое страшное сражение.
– Когда это случилось?
– В самом начале, когда мы только прибыли сюда.
– Пирамиду вы поставили?
– Да.
– Спасибо.
– Он был моим братом.
Брофи вздохнул и убрал отцовский камень поглубже в карман.
– У меня есть для тебя кое-что, – сказал Селинор.
Юноша наконец повернулся и взглянул на дядю.
Это был длинный меч в потертых серебряных ножнах. Головку эфеса украшал огромный красный алмаз в обрамлении серебряных ветвей. Сама рукоять была изящно оплетена красной и серебристой проволокой. Стилизованные ветви сверкающей стальной гарды расходились в стороны от клинка.
– Полагаю, наследник Осени знает, как этим пользоваться?
Брофи медленно поднялся и протянул руку. Едва пальцы коснулись ножен, как в голове зазвучал голос Каменного Сердца. Меч из снов! Но не в руках отца, а в его, Брофи, руках.
– Этот камень…
– Скол Каменного Сердца. Мечи Перемен Года были выкованы сразу после образования первого Совета. Почти триста лет назад.
– Я слышу его пение.
Селинор кивнул.
Брофи вынул меч, и голос зазвучал громче. Красный алмаз едва заметно мерцал в приглушенном свете наступающего дня. Юноша скользнул взглядом по клинку. Прекрасная, без изъянов сталь. Идеальная балансировка.
– Ничего лучше я еще не видел.
– Боюсь, меч тебе понадобится в самое ближайшее время. Другого столь же эффективного оружия против порченых просто нет.
Брофи взглянул на меч на поясе Селинора. На его рукояти тоже мерцал камень, только бесцветный.
– Мечи Весны и Лета утеряны. Погребены на дне океана вместе с Торном и Кайдером. Я рад, что сумел сохранить меч осени. Твой отец хотел бы передать его тебе.
– Спасибо.
– Идем, Брофи, – мягко сказал Селинор. – Время скорби здесь коротко. Прежде чем вступать в бой, тебе нужно еще о многом узнать.
Брофи вложил клинок в ножны, снял с пояса старый меч и повесил на его место новый.
– Прошлой ночью я видел, как из моря вышли какие-то похожие на быков твари и атаковали лагерь императорской армии. Чудовищ было не больше полудюжины, потери же огоггимцев составили не менее восьмидесяти человек.
– Это и есть те, кого называют порчеными. Когда-то они были обычными животными, но их изуродовала черная магия Эффтена.
– Как же они смогли добраться в такую даль?
– Им нужна она. Их единственная цель – найти ее и закончить начатое ею.
– Она?
– Да. Наследие Эффтена – дитя. Маленькая девочка.
– Ребенок? Но как же так? Вы же охраняете ее уже четырнадцать лет.
– Девочка – дочь Дариуса Моргеона, величайшего архимага Эффтена. Она – лучшее и худшее из всего, созданного когда-либо павшим городом.
– Не понимаю.
– Знаешь ли ты, что такое черная эффемерия? – спросил Селинор.
Брофи кивнул. Еще ребенком ему приходилось слышать рассказы Валлии о городе магов. Черной эффемерией называли хворь, порчу, проклятие, которое навлекли на себя чародеи Эффтена. Возможно, именно эта порча поразила и Шару перед тем, как она спасла его из Гнилых клетей.
– Думаю, мне довелось почувствовать ее однажды. Меня едва не стошнило.
– Понимаю, о чем ты говоришь. Ребенок – сосуд, вместилище черной эффемерии, достаточной для уничтожения целого мира.
– Разве это возможно? – Брофи недоверчиво покачал головой – Дитя не способно быть столь могущественным магом.
