типов?
— Это сейчас случается чаще, чем вы думаете.
— Что-то связанное с торговлей живым товаром?
Вебер пожал плечами, равнодушно взглянул на архитектора и спросил:
— Ваша невеста хороша собой? — Но в тот же момент сообразил, что задавать такой вопрос влюбленному человеку совершенно бессмысленно, и махнул рукой.— Разумеется, разумеется.
— У меня есть фотография,— живо заявил архитектор.— Ничего особенного, просто любительский снимок.
Достав из кармана бумажник, он порылся в нем и уже собирался вытащить фото, лежавшее между бумажками и банкнотами, когда к столику подошел кельнер и поставил перед Ханке чашку кофе. Архитектор тут же закрыл бумажник, положил возле чашки и принялся торопливо глотать обжигающую жидкость.
— Давно вы ее знаете? — поинтересовался Вебер, показывая на бумажник, в котором осталась фотография. Но Ханке, похоже, совершенно забыл, что собирался ее показать.
— Три года.
— Вы живете вместе?
— Да. Я люблю ее, вы понимаете? Мне приходится много работать, сегодня нелегко пробиться. И я не хотел отказывать себе в этой капельке счастья.
Умолкнув, он уставился в стол. Потом отодвинул чашку и достал сигареты. Вебер подал спички. Ханке глубоко затянулся. Потом негромко сказал:
— Не переживу, если с ней что-то случилось.
— А она отвечает вам взаимностью? — осторожно спросила Виктория.
— Конечно,— фыркнул Ханке, но потом его, видимо, стали охватывать какие-то сомнения, потому что он сразу добавил: — Во всяком случае, до сих пор я был в этом уверен.
— Случались между вами ссоры?
— Время от времени, по мелочам. Господи, у кого их не бывает? Но всерьез мы поссорились только пару недель назад.
— И после этого она исчезла?
Ханке кивнул.
— Дело было так: Рената вернулась домой очень расстроенная. Она подрабатывала официанткой, причем в ночную смену.
— В ночную смену? — переспросил Вебер, которому показалось, что он ослышался.
— Да, в кафе на вокзале, которое работает и днем и ночью. Это было ей удобно, потому что лекции обычно в первой половине дня. И некоторое время все шло неплохо. В молодости многое можно выдержать. Но наступали каникулы, приятели Ренаты уезжали отдыхать, во всяком случае те, кто мог себе это позволить. А она работала без перерыва, чтобы не потерять место, которое давало неплохой доход.
Вебер скептически взглянул на архитектора. То, что девушке Ханке приходилось таким образом зарабатывать на жизнь, резко испортило его мнение об этом человеке. Ханке это заметил и взорвался:
— Я не мог ей помогать, при всем желании не мог. Сам в долгах по уши, да что там говорить! — Умолкнув, он снова глубоко затянулся. Потом уже спокойно продолжал: — Так вот, в то утро она вернулась домой в отчаянии. Нет, дальше так невозможно, такой жизни она больше не выдержит… Ну, слово за слово… Наверное, я должен был держать себя в руках, и тогда бы ничего не случилось, но у меня были свои проблемы. Так что возникла самая настоящая ссора, в конце концов она собрала чемодан и ушла.
— Как зовут вашу девушку? — спросил Вебер.
— Рената Грюнер.
Вебер опять показал на бумажник, лежавший возле чашки.
— Так покажите наконец нам ее фото!
В этот момент к столику опять подошел кельнер. Казалось, у него был особый дар появляться исключительно некстати.
— Герр Ханке? — спросил он.
Ханке нервно дернулся в его сторону.
— Да?
— Вас к телефону.
Ханке беспомощно взглянул на Вебера.
— Я тут никого не знаю.
Вебер повернулся к кельнеру.
— Где аппарат?
Тот показал на дверь.
— Кабина в коридоре. Можете поговорить оттуда.
И не спеша вернулся к стойке.
Ханке беспомощно поглядывал то на Вебера, то на Викторию.
— Что это значит? Ведь никто не знает, что я здесь!
— Не забывайте о своем приятеле из «фиата», у которого хватает друзей,— заметил Вебер.
— Но что им от меня нужно?
— Начинается вторая часть программы: они переходят в наступление. Так что бегом к телефону и поговорите с ним как следует. Будьте любезны и соглашайтесь на любые предложения.— Заметив сомнение Ханке, Вебер поспешил его успокоить: — Не беспокойтесь, мы поедем на эту встречу вместе с вами.
Ханке закрыл бумажник и убрал его в карман. Потом встал и неуверенной походкой вышел.
Вебер, погруженный в размышления, глядел ему вслед. Потом закурил и сквозь клубы дыма покосился на Викторию.
— Это успокаивает, верно?
— Что?
— Что есть еще люди, которые нуждаются в наших услугах.
— А что вы думаете про девушку?
— Поищет себе доброго богатого дедушку, которые обеспечит ей все благословенные возможности нашего общества.
— Вопрос только — какие.
— Верно. Что именно вам бросилось в глаза?
— Итальянский номер машины и этот итальянский ресторанчик,— тут же ответила Виктория.
— Еще что?
— Что парень смылся, едва вы показались на улице.
— Это вас удивляет?
— Да.
— Меня тоже.
Вебер долго смотрел на дверь, за которой исчез Ханке, потом встал из-за стола. Медленно подойдя к двери, осторожно приоткрыл ее и заглянул в темный затхлый коридор, в конце которого стояла телефонная кабина. Потом шагнул в коридор и огляделся.
Вдоль стен высились штабели пустых ящиков. Вонь гнилых овощей, странным образом мешавшаяся с запахом кухни, ударила в нос. Кухня находилась рядом с телефонной кабиной. Ни с кухни, ни из телефонной кабины не доносилось ни звука. Вебер с забившимся вдруг сердцем вслушивался в тишину, действовавшую ему на нервы.
Он еще помедлил в нерешительности, потом двумя прыжками оказался у кабины и заглянул в нее. В кабине было темно. Включив свет, он увидел на полке снятую трубку, в которой попискивал сигнал отбоя.
Архитектор Ханке из Франкфурта исчез.
Вебер с глупой миной разглядывал кабину. Воздух в ней был затхлым и вонючим. Кровь стучала у него в висках.
Наконец он обернулся и заглянул в окошко кухонной двери. У плиты спиной к нему стоял толстяк повар.
— Эй! — окликнул его Вебер.
